Людмила Толмачева - Снежное сердце

– Надо попытаться. Авось, да получится.

Дана попрощалась с сотрудницей и побежала на вторую работу. Надо срочно составлять новое расписание. Она уже придумала, с чего начнет.

В вестибюле школы разговаривали две женщины. Одна по виду уборщица, другая работала в бухгалтерии. Дана, поздоровавшись, прошла мимо, но задержалась возле расписания занятий. Во многих местах оно было исправлено красными и зелеными чернилами, а кое-где заклеено полосками бумаги.

– Что будет с мальчонкой, ума не приложу! – услышала Дана за своей спиной голос уборщицы.

– А что будет? – переспросила бухгалтер. – Одна дорога – в детдом. Родственников-то нет. Да и были бы, что толку? Кто нынче на себя такую обузу возьмет?

– А бабуля-то его, так и не просыхает? Не слыхали?

– А чего ждать от алкашихи? Она ведь давно запойная. Дочь-то, покойница, сколько лет ее уговаривала, мол, давай лечиться. Да где там? Женский алкоголизм самый тяжелый.

– И то верно, – вздохнула уборщица и загремела ведром. – Ладно, пойду мыть. Ох, как не люблю я осень! Сплошная грязь. Не намоешься!

Что ей этот случайно подслушанный разговор? Но в душе остался осадок. О каком мальчонке шла речь? Надо бы разузнать, думала Дана, входя в кабинет.

Она сняла пальто и сразу же окунулась в водоворот нескончаемых дел. К ней по одному заходили преподаватели, из беседы с которыми, она выясняла, по каким дням и в какое время они могут вести занятия. Ее интересовало все, что составляет суть учебного процесса, и как его можно оптимизировать.

Молодые учителя волновались, а такие, как Артем Геннадьевич, терялись от смущения. Более опытные держались с достоинством, кое-кто с недоверием и даже с вызовом. Анна Борисовна, преподаватель живописи, поджав губы и вперив в Дану немигающий взгляд серых навыкате глаз, презрительно хмыкала и каждый ответ начинала с фразы: «Ну не зна-а-аю…».

В конце концов, Дане это надоело и, получив на свой элементарный вопрос очередное «ну не знаю», она вспылила.

– Ну вот что, Анна Борисовна. Идите к себе, а побеседуем в другой раз, когда вы будете все знать. Вам понятно?

Чуть не опрокинув своими крутыми бедрами стул, преподаватель живописи вышла из кабинета, при этом основательно хлопнув дверью.

Покачав головой, Дана отшвырнула ручку и какое-то время сидела без движения. Глядя на пейзаж за окном, где по серому небу ползли темно-фиолетовые тучи, она ругала себя за несдержанность. Но вскоре отбросила все сантименты и приступила к составлению первого эскиза расписания.

Эта работа походила на игру в пазлы. Приходилось ломать голову, чтобы «отыскать нужный пазл». Постепенно дело увлекло ее, заставив сосредоточить все внимание, логику и аналитические способности. К великой радости «пазлы» сошлись. В эскизе отсутствовали накладки, лишние «окна» и прочие неудобные вещи.

Проверив еще раз, нет ли ошибок, Дана помчалась с ним к директору.

Ираиды Ивановны на месте не оказалось, и ей пришло в голову пройтись по классам, показать каждому его расписание.

Скрепя сердце, она вошла в класс живописи. В нос ударил запах скипидара. Дети, не видимые за высокими станками, писали натюрморт, постановка которого красовалась на столе. На фоне голубой драпировки желтела огромная тыква, по одну сторону ее лежал переспелый огурец, по другую манил блестящим боком сочный помидор.

Анна Борисовна делала вид, что не замечает вошедшего завуча. Производя руками круговые пассы, она объясняла какой-то рыженькой девочке значение тени.

– Чем глубже тень, тем ярче свет, – изрекала она неприятно-назидательным тоном.

– Анна Борисовна! Извините, можно вас на секунду? – тихо позвала Дана.

Повернув голову, преподавательница смерила Дану холодным взглядом, но не подчиниться не посмела.

– Я слушаю вас.

– Вот эскиз расписания, познакомьтесь. Если вас все устраивает, оставим в таком виде. Я зайду попозже.

В коридоре она столкнулась с учеником, который шел понурив голову, не видя перед собой дороги. Это был тот самый мальчик, что плакал на крыльце.

Наткнувшись на завуча, он ойкнул, попятился, а затем продолжил путь, так и не подняв головы. От внимания Даны не ускользнули его неопрятная одежда и давно не стриженые волосы.

– Мальчик! – вырвалось у нее.

Он сделал по инерции несколько шагов и оглянулся.

– Ты из какой группы?

– Из одиннадцатой.

Дана приблизилась к нему, заглянула в глаза и поразилась недетской печали, сквозившей в незабудковой синеве.

– Где вы занимаетесь, в каком классе?

– Вон там, – показал он пальцем на дверь в конце коридора.

– Пойдем вместе, я хочу поговорить с вашим преподавателем.

Он неуклюже зашагал рядом, а Дане почему-то захотелось сравнить его с медвежонком, милым косолапым существом.

В классе, куда они вошли, царила непринужденная обстановка. Дети рисовали фломастерами на длинной полосе ватмана, расстеленной прямо на паркетном полу. Стоя на коленях или просто сидя на паркете, они фантазировали, кто во что горазд.

Преподаватель, Илза Генриховна, не отставала от своих учеников – ползала по ватману, делая «последние штрихи» в их рисунках.

– Дана Михайловна? Добрый день! – просияла солнечной улыбкой Илза Генриховна и легко поднялась с колен.

– Добрый день, – улыбнулась Дана и пошла вдоль ватмана, с интересом рассматривая яркие линии и пятна, переплетенные в замысловатой композиции.

– Угадайте, что мы тут изобразили! – весело предложила молодая учительница.

– Трудно так сразу, но я попробую. Мне видится здесь непрерывное движение каких-то неземных существ, – придумывала Дана, не выпуская из виду «медвежонка», стоящего в стороне от всех.

– Ну как, ребята, правильно угадана тема нашего урока?

– Правильно, – согласилась белокурая толстушка в джинсовом комбинезоне.

– А ты как думаешь, Миша?

Илза посмотрела на стоящего в сторонке мальчика, а тот покраснел и потупился, теребя засаленный край рукава.

Несмотря на жалость, шевельнувшуюся в душе, Дане стало смешно. Надо же! Угадала не тему урока, а имя «медвежонка».

– Ну ладно, – мягко сказала Илза, – мы с тобой потом поговорим, хорошо?

– Можно вас на минутку? – попросила Дана, жестом показывая на дверь.

Они вышли в коридор, слыша за спиной радостные вопли ребятни.

– Мне не хочется лишний раз беспокоить Анну Борисовну, – начала Дана, – вы не могли бы зайти к ней и забрать эскиз расписания?

– Ради бога! Я единственная здесь, кто не боится «беспокоить» эту, извиняюсь, мегеру. Даже Ираида Ивановна старается не связываться с ней.

– Даже так? А с детьми как она обращается?

– Сухо и по-хозяйски, как со служками. Барыня, одним словом.