Людмила Толмачева - Снежное сердце

Первым делом она вошла в класс рисунка. Дети сидели за мольбертами и почти не обратили на нее внимания.

– Здравствуйте, – вполголоса поздоровалась Дана с худым парнем лет двадцати шести, сидевшим за столом.

– Здравствуйте, – встал тот, покраснев до корней своих длинных волос.

– Я ваш новый завуч. Пойдемте в коридор, – позвала Дана и улыбнулась.

Парень оказался выпускником художественного училища. Звали его Артемом Геннадьевичем, и работал он здесь по совместительству. Впрочем, как и остальные преподаватели. У них были «часы» в общеобразовательных школах, подработка в кружках и студиях.

Ничего не поделаешь – труд учителей государство ценит не слишком высоко.

Обойдя классы, Дана перезнакомилась почти со всем педагогическим коллективом. Особенно ей понравилась молодая учительница по истории искусств, Мария Александровна. Стройная, высокая, с вьющимися каштановыми волосами, небрежно собранными на затылке изящной заколкой. Марии было двадцать два года. Недавняя выпускница университета, она еще не научилась преподавательской степенности, а потому допускала в своем лексиконе всякие словечки.

– До вас тут работала одна «вертихвостка», по выражению Ираиды Ивановны, ну это что-то с чем-то! – сквозь смех поведала девушка. – Прикольная мадама. Представляете, по ее расписанию один и тот же препод должен находиться одновременно в трех группах. Мы вначале бегали, высунув язык, потом плюнули, возмутились, потребовали порядка. И, наконец, ее уволили.

– Еще не знаю, что выйдет из меня, – улыбалась Дана.

– По-моему, у вас адекватный вид.

– Спасибо за комплимент, – рассмеялась Дана.

Они договорились, что домой пойдут вместе. У Марии последний урок совпадал с окончанием рабочего дня завуча.

– А я, наверное, ненадолго здесь, – откровенничала Мария, когда они неторопливо шли по улицам Задорина. – У меня жених в Питере, Репинку кончает. Поедем с ним в Новгород, на его родину.

– Он художник?

– Ага. Живопись. Классные работы, между прочим. Он уже на международной выставке участвовал, в Берлине. Одну работу купили.

– Прекрасно. Значит, у вас блестящее будущее?

– Ой, сплюньте! У художников, знаете ведь, как бывает: сегодня тебя превозносят – новатор, своеобразный стиль и все такое, – а завтра уже забыли, другой кумир появился…

– По-моему, модный художник – понятие искусственное, раздутое прессой. Творцу надо быть подальше от тусовки. В тиши мастерской, наедине с музой – вот удел настоящего мастера. А с годами он, как дорогое вино, только лучше становится. Не надо бежать вслед за славой, хватать ее за фалды. Она, если захочет, сама придет.

– Но молодым не терпится получить признание сразу. Слишком долгое ожидание выжигает душу.

– А кто мешает участвовать в выставках? Ради бога, выставляйтесь! Показывайте, на что вы способны! А уж люди разберутся – кто есть ху, как говорится.

– Наверное, вы правы, – поскучнела Мария и начала прощаться.

– До завтра, – ответила Дана, вдруг вспомнив, что ее ждет комнатушка в гостинице и тоскливый вечер вдвоем с Мартином.

С утра ее ждали в музее.

Дана, окинув взглядом старинный двухэтажный особняк, вошла в вестибюль, а из него в анфиладу глухих, полутемных, пахнущих вековой пылью небольших залов. Сопровождала ее седая старушка с благородным лицом. Из ее речи, изобиловавшей датами, именами и историческими событиями, Дана поняла, что материал накоплен колоссальный, городу есть чем гордиться и выставлять на обозрение посетителям, но необходима работа по компьютерной систематизации, нужна научная обработка. Кроме того, музей задыхался в тесных помещениях, оборудование устарело, не хватало молодых рук.

Все это Аграфена Спиридоновна произнесла с привычной болью, не надеясь на перемены к лучшему. Ей просто надо было выговориться свежему человеку.

– А как у вас с посещаемостью? – поинтересовалась Дана.

– Плохо. Школьников водят на классные часы, но они не слушают. Им не интересно. А взрослые иногда заходят, но… Сами видите, неуютно у нас.

– Да, неуютно. А когда был последний ремонт?

– Не помню. У нас ремонты только по одному поводу – или трубу прорвет, или доски сгниют. А так, чтобы полностью… У них одна и та же отговорка – отсутствие финансирования.

– Это как водится. Но за десятки лет, наверное, можно было выкроить сумму на капитальный ремонт?

– Ой, Дана Михайловна! Я боюсь, у чиновников даже в самых отдаленных планах наше здание не значится. Здесь до вас несколько человек сменилось. Некоторые ходили по инстанциям, просили… Но ответ один и тот же – ждите, не до вас.

– Ну что ж. Придется и мне в роли просителя выступить. Попробуем такую тактику: набросаем программу по модернизации и прямо к мэру.

– Минуя отдел культуры?

– Я думаю, в отделе нас отфутболят. Но для проформы можно заглянуть и туда.

– Нравитесь вы мне, Дана Михайловна! – воскликнула Аграфена Спиридоновна и залилась тонким стариковским смехом.

– Спасибо. Вы мне тоже сразу пришлись по душе, – искренне ответила Дана.

– А ведь я хорошо знала вашу матушку.

– Как? – у Даны перехватило дыхание. – Откуда?

– Ученицей девятого класса она приходила к нам, помогала оформлять стенды. Она ведь на историческом училась?

– Да. Закончила истфак педагогического, работала в областном архиве.

– Ну вот. Отлично ее помню. Вы очень похожи. Такая же хрупкая. Но это, как я понимаю, только с виду. По-моему, характера вам не занимать.

– Вы знаете, в душе я трусиха. Но принципиальная.

– Это как раз очень хорошее качество. Принципиальная трусиха в переводе на русский означает, что у вас есть совесть. И при этом не боитесь плыть против течения.

– По-моему, чересчур лестная характеристика. Иногда я убегаю от трудностей. Просто начинаю жизнь с нуля.

– Хм! На это не каждый отважиться. Вот я, например, сколько мечтала порвать с этим городишкой, уехать в столицу, начать интересную жизнь. И что? Так и просидела мухомором в этой глуши. Даже замуж не вышла.

– А может, бог специально держит вас на этом месте? Представьте такую картину – вы уехали, все руководители-временщики тихонько слиняли, и музей остался без присмотра. Приходи и забирай, кому что вздумается. В один миг от бесценных экспонатов остались бы рожки да ножки.

– Ой! А вы правы… – согласилась старая женщина и благодарно взглянула на своего директора кроткими выцветшими глазами.

– Мне без вас не обойтись, Аграфена Спиридоновна. Знаете что? Сочините в вольном стиле докладную записку про все музейные проблемы. А я со своей стороны изобрету какой-нибудь креатив. Потом мы объединим наши усилия и пойдем в мэрию. Ну как, согласны?