Бремя чести - Любовь Бортник
Ален тоже не стал задерживаться и ушёл, даже не выслушав как мать пыталась что-то возразить. Женщина осталась в одиночестве.
Глава 22
Бедствие подобно кузнечному молоту: сокрушая, куёт.
К. Боуви
Когда Ален пришёл в кантору, он заметил, что отсутствовало больше половины работников.
–Что такое, Пьер? Что-то мало лиц я вижу сегодня, – обратился он к месье Мартену – своему поверенному, мужчине уже весьма преклонных лет, но ума строгого, расчётливого и ясного.
– Ох, месье! Многие не выходят на работу вот уже несколько дней. Говорят, месье Жардим скончался.
– Что ты говоришь, Пьер? Я видел Жардима несколько дней назад, когда вернулся в город. Он был здоров и полон сил. Неужели несчастный случай?
– Что вы, месье! Говорят, чума пробралась к нам в город.
– Ерунда! Будь так, мы бы уже знали об этом. Сегодня я закончу пораньше. Возьму несколько выходных. Хочу побыть с женой. Ты же знаешь, Пьер, как сложно нам раньше было понять друг друга. Сейчас всё начинает налаживаться. Не хочу упустить момент. Дела оставляю на тебя, Пьер.
– Ах, месье Д’Амбруазе, как же я справлюсь со всем этим? Работать некому, я остаюсь совсем один. Простите, но вы так очарованы своей супругой, что забрасываете дела. Может она приворожила вас? Знаете, был в прошлом веке случай…
–Да что вы все заладили! А объяснение «Я люблю её» вам не подходит? Нет никакой магии, кроме магии чувств.
По дороге домой Ален отправил Арабель письмо. Он хотел поехать в порт, и чтобы она также прибыла туда к нему. Он хотел вспомнить ещё раз, как впервые увидел её. Но прибыв на место, он срочно отослал ещё одно письмо.
– И если увидишь карету мадам в пути, останови и скажи, чтобы немедленно возвращалась домой и ни в коем случае не выходила на улицу, – приказал он парню, который должен был доставить письмо.
Когда Ален приехал домой, он застал Арабель в комнате дочери. Она спала, но когда Ален вошёл, то проснулась.
– Нам нужно уезжать. Где матушка? Пусть срочно собирает вещи.
– Тише, Ален. Я получила твоё письмо, но не смогла приехать. Женевьева отправилась на рынок вместе с мадам Изабель, а ты знаешь, что я не доверяю дочь никому, кроме Женевьевы.
– Мать ушла в город?
– Да. Что случилось, Ален? Не мельтеши, успокойся!
– О, Арабель, я видел такое! Это так ужасно! Мы должны скорее уезжать из города. Поедем в поместье, да. Месье Бегю примет нас, он будет рад нас видеть.
– Ален! – почти выкрикнула Арабель, пытаясь успокоить мужа, который весь трясся и ходил из угла в угол. – Какой отъезд? Какое поместье? Что с тобой? Ты сам не свой, весь дрожишь.
– Ты была права. Десятки тел. И жандармы не успевают их убирать, как люди вновь падают навзничь…
Арабель остановила суетившегося Алена и взяла за руку.
– Успокойся. Что ты видел?
– Ты была права. Это чума. Когда я приехал в порт, там уже негде было поставить ногу. Только уберут с десяток трупов, как их появляется ещё больше. Обезображенные, будто сам Дьявол на них посмотрел.
– В таком случае…Анна! Отправь гонца к месье Пло-Даккару, и пусть кто-нибудь из слуг сходит на рынок и приведёт мадам Изабель, – позвала она служанку и объяснила, что той надо делать.
– Если твоя мать уже заражена, то она представляет опасность для нашей дочери.
– И что же, мы оставим её на улице, среди этой заразы?!
–Нет же, нет. Послушай, Ален, – девушка крепко взяла мужа за плечи, но не успела договорить свою мысль.
Внизу послышался стук двери. Ален и Арабель спустились, в надежде на то, что это была мадам Изабель, но это был лекарь. На нём была чёрная маска и перчатки.
Мужчина снял с себя стесняющие его вещи.
– Вы были правы, Арабель. Это бубонная чума. Думаю скоро объявят карантин.
– Месье, вам что-нибудь известно?
Мужчина кивнул.
– Говорят, власти будут строить огромную стену. Никого не выпустят из города, и никого не впустят.
– Значит, если мы хотим успеть уехать, то нам нужно собираться сейчас же?
– Что вы, месье! Неизвестно откуда пришла эта хворь, и как далеко она распространила свои корни. Самое лучшее – оставаться дома, за плотно закрытыми дверьми. Не открывайте окна. Никого не впускайте и не выпускайте.
Тут показалась мадам Изабель. Врач осмотрел её, но ничего подозрительного не заметил.
Весь оставшийся день, и вечер, месье Пло-Даккар провёл в доме Д’Амбруазе, чтобы наблюдать за мадам. Ближе к ночи он покинул их, убедившись, что женщина в порядке. Однако, ночью у неё поднялась температура, она бредила, её тело полыхало огнём.
Глава 23
Чего только не ослабляет всеразрушающее время.
Гораций
Ален не мог спать. Он сидел в кабинете и пытался разобраться в бумагах, что прислал ему месье Мартен, но в голову лезли мысли совсем не о работе. Он не знал, что делать, он очень хотел убежать из города вместе с семьёй, но боялся. Боялся и того, что кто-то, Арабель или дочь, заболеет. Он представил, что в один миг может потерять всё, ради чего живёт, ради чего терпит все удары судьбы. Не будь Арабель рядом, где бы он был сейчас? Кем бы он был…Его охватила паника.
Были времена, когда он не спал ночами, а если и засыпал, то перед глазами, и во снах, ему виделась Арабель, её изящные руки, у которых был неповторимый аромат. И пусть сейчас они так уже не пахнут, разве в этом измеряется любовь? Помимо того, что он любил свою жену простой человеческой любовью, он также был и благодарен ей. Она вытащила его из мрака, показала, как прекрасно жить, когда ты не ставишь себя на одну ступень с Богом, а то и выше. Она стала для него исцеляющим снадобьем, оазисом в засушливой пустыне, проблеском солнца в зимнюю, леденящую стужу.
Ален был погружён в отчаянные мысли, но их прервали. Арабель пришла с неожиданной новостью. Она известила супруга, что его дорогая матушка скончалась.
Алену хотелось кричать. Боль у него внутри усиливалась, при мысли о том, что мать так и не смогла ужиться с его любимой, и что он сам так до конца и не наладил отношения с матерью. Первое, что пришло ему в голову, это то, что он может потерять и Арабель, а без неё он не сможет не то что жить, а даже существовать, без матери же…Он всю жизнь был лишён её заботы, внимания и опеки. Однако, Ален понимал, что именно такие, чёрные и злые мысли, Арабель убивала в нём своей любовью.
Ален уронил голову на ладони и тихо зарыдал. Проведя в полусознательном состоянии всю ночь, ближе к рассвету он зашёл к Арабель.
Дочь тихо и нежно спала.
Арабель стояла, облокотившись на камин. Она стояла согнувшись почти пополам, хрипела и слегка стонала. Вдруг она
