Джастин Дэвис - Лучшая месть

Он также слышал, что на это отвечала Карл, жена Гейба: «Может быть, так оно и есть».

Сейчас приближалась последняя битва войны, которая была прервана отступлением более слабого противника. Но он учился, становился сильнее, собирал оружие, хотя не намеревался использовать его таким образом. Если бы его отец опустил свой радар, Сент-Джона сейчас не было бы здесь.

И он никогда не увидел бы Джесс снова.

Слова мальчика едва не вывели его из равновесия.

– Вы друг Джессы, не так ли?

На момент Сент-Джону показалось, что Тайлер читает его мысли.

– Да.

– Она мне нравится

– Мне тоже. – Это уже походило на взаимопонимание.

– И Мауи.

– Ты ему тоже нравишься.

Лицо мальчика просветлело.

– Правда?

Сент-Джон кивнул. Тайлер отвернулся, снова уйдя в себя.

– Не говорите, – прошептал он.

– Не говорить что?

– О Мауи.

– Кому?

Мальчик не ответил, но страх, мелькнувший в его взгляде, все объяснил.

– С ним может что-то случиться. – Тайлер соскользнул со скамьи, придерживая здоровой рукой сломанную. – Должен идти.

Сент-Джон печально смотрел ему вслед. С футбольного поля, находящегося в нескольких ярдах, доносились веселые крики, казалось звучавшие на расстоянии миль – в мире, далеком от того, где жил Тайлер Олден.

Выйдя из парка, Сент-Джон зашагал к городу, радуясь, что оставил автомобиль у «Хиллс». Он нуждался в движении и побежал бы, если бы не знал, что привлечет к себе ненужное внимание. Где же его хваленый самоконтроль, думал Сент-Джон. Где легендарное хладнокровие, неэмоциональная оценка любой ситуации?

Чем сложнее план, тем больше шансов на неудачу.

Это всегда было его философией, даже если речь шла о крупнейших предприятиях «Редстоуна». И он применил ее здесь: план был прост – заставить Олдена продемонстрировать свое подлинное «я», – хотя исполнение оказалось сложноватым. Но он срабатывал гладкий лощеный фасад треснул, обнаруживая спрятанную под ним грязную, извращенную душонку. Вскоре эта трещина должна была превратиться в необратимую брешь, и Элберту Олдену придет конец.

Но теперь Сент-Джон столкнулся с вполне реальной возможностью, что само разрушение которое он организовал для человека, вполне его заслужившего, могло также разрушить жизнь невинного мальчика, оказавшегося в такой же западне, в какой некогда был он сам. Разрушить в жестоком, буквальном смысле.

Сент-Джон намеренно замедлил шаг, осознав, что вот-вот помчится бегом и что спешит вернуться не к своей машине, а к Джессе.

Она всегда была единственным светлым пятном в его жизни.

И, похоже, оставалась им.

Глава 20

– Ты нравишься ему.

При этих словах Джесса посмотрела на Сент-Джона, который бродил около тюков с сеном в кладовой. Она слышала звук аплодисментов с площади, где Олден проводил очередной митинг. Может быть, ей казалось, но они были не такими громкими и интервалы между ними были дольше. И протестующие возгласы слышались все чаще. Люди становились любопытными. Некоторые обращались к Джессе, расспрашивая о публичной вспышке гнева Олдена. Она говорила им правду, но больше не чувствовала гордости при мысли о том, как ей удалось этого добиться. Слишком дорого это стоило Тайлеру.

– Думаю, ему больше нравится Мауи, – сказала Джесса, наклонившись, чтобы потрепать уши собаки. Пес послушно поднял голову.

– Он говорит с тобой.

– С тобой он тоже говорил.

– Немного.

– По твоим стандартам это должно означать полное молчание, – сухо заметила Джесса.

Обычной реакцией на подобные слова было подобие усмешки. Но на сей раз Сент-Джон продолжал смотреть в окно на… она не была уверена, на что именно, но явно не на что-то реальное снаружи.

– Слишком поздно, чтобы остановить все это. Джесса застыла. Она не ожидала, что он дойдет до этого так быстро, если вообще дойдет.

– Остановить?

– Можно отозвать «Редстоун». Но не ревизоров и репортеров.

– Вот чего вы хотите? Остановить это?

– Иначе ребенок погибнет.

– Как едва не погиб ты, – напомнила она.

– Это моя месть. В какой-то степени и его. Но… – Он покачал головой и добавил: – Неприемлемая потеря.

Джесса не могла выразить, какое испытала облегчение. С тех пор как она поняла, кто он, и наблюдала за его неуклонным продвижением к справедливой мести, она думала, не превратил ли вред, причиненный ему в детстве, в такого же холодного и расчетливого человека, как его отец. Временами ей казалось, что это так, когда она наблюдала за его яростной сосредоточенностью на уничтожении Олдена.

Но здесь перед ней был подлинный, реальный человек. Человек, сознававший, что не может принести в жертву своему делу, каким бы справедливым оно ни было, невинного мальчика, оказавшегося в той же западне, в какой некогда был он сам.

– Я говорила с его матерью, – продолжала Джесса. Голова Сент-Джона резко дернулась, когда он посмотрел на нее. – От нее нечего ждать помощи. Думаю, Олден пока сдерживает свои извращенные наклонности в общении с ней, а она либо пребывает в полном неведении относительно происходящего с сыном, либо решила, что пусть лучше достается ему, чем ей. Думаю, верно последнее, хотя это отвратительно.

Сент-Джон молча уставился на нее, и Джесса поняла, о чем он думает.

– Это не делает путь твоей матери более приемлемым – ей следовало сражаться за тебя, – но… более чистым, не так ли?

– Ты бы сражалась. – Это прозвучало почти шепотом.

– За своего ребенка? До самой смерти. Или до смерти его обидчика, – добавила она. – Что же делать нам? Если Олден сломается…

– Когда.

– Хорошо – когда. Ты знаешь его лучше всех, поэтому, если ты говоришь, что он сломается, значит, так и будет. Но что нам делать с Тайлером? Как обеспечить ему безопасность? Если я обращусь к детским социальным работникам, это будет выглядеть так, словно я пытаюсь опорочить Олдена, и они могут не воспринять это достаточно серьезно, чтобы действовать вовремя. А если обратишься ты, тебе придется отвечать на неприятные вопросы.

– Школа, – сказал Сент-Джон.

– А что школа сделала для тебя? Олден купил им это чертово футбольное поле, которое они назвали в его честь. – Джесса не могла сдержать ноток ярости в голосе. – Им нужно нечто большее, чем слова политического оппонента, чтобы предпринять против него какие-то действия. Многие учителя участвуют в его предвыборной кампании.

– Подкуп.

– Может быть. Причина не важна. Что имеет значение, это Тайлер.

– Дать ему… убежище.

– Как?

Сент-Джон посмотрел на Мауи, который при одном взгляде на него начинал вилять золотистым хвостом. Джесса вспомнила рассказанную им историю о том, как испуганный, истощенный мальчишка, находясь на грани того, чтобы свести счеты с жизнью, шагнул назад с этой грани, чтобы помочь человеку спасти собаку.