Позволь тебя не разлюбить (СИ) - Лабрус Елена
И эти документы, что оставил у деда его отец… Он ведь предполагал, что они могут быть у меня. Он их даже искал. Я замечала: то книги стоят неровно, то сдвинуты дедовы безделушки. Один раз даже застала, как он светит фонариком в пасть акулы.
— И что там? — просила я.
— Всегда было интересно, их чем-то набивают или они полые, — постучал он по лоснящейся забальзамированной коже. Звук был глухим, внутренности акулы точно чем-то заменили, но я была уверена, что это просто опилки.
А потом эта ирония Рябцева, с которой он рассматривал мою татуировку, которую уже видел, конечно, у Кирсанова.
Чем больше я об этом думала, тем сильнее себя накручивала, и тем сильнее убеждалась, что меня просто использовали.
И я приняла решение.
Глава 48
— На, — спустя несколько дней, которые понадобились Вадиму, чтобы подготовить документы, я положила их на стол Рябцеву. — Она твоя.
— Ты о чём? — непонимающе поднял на меня глаза Роман Аркадьевич.
— Что сгорит, то не сгниёт, — горько усмехнулась я. — Дом сожгли. И мне плевать, зачем она вам, и что вы будете с ней делать, но земля ваша.
— Стой. Стой! Вивьен, стой! — догнал он меня у двери. — Как сгорел? Когда сгорел?
— В прошлую субботу, если для тебя это важно.
— Совсем? — смотрел он на меня непонимающе.
— Дотла.
— Но кто?..
— Проводка. Всего лишь старая проводка, — хмыкнула я и вышла.
— Вивьен, клянусь, это не я, — кричал мне вслед Рябцев.
— Да знаю я, Ром, — сказала я, спускаясь вниз по лестнице. — Но всё это уже не важно.
Вы хотели получить землю — так или иначе вы её получили. И делайте с Кирсановым что хотите. Зачем бы она вам ни была нужна, мне уже всё равно.
Если это цена, которую я должна была заплатить. Ну что ж, я её заплатила.
Но я всей душой желала, чтобы тот, кто сжёг мой дом, сел, а потом сдох в тюрьме.
И день, который я так ждала, наступил.
Его освящали шире, чем Святочную неделю, что ещё не закончилась.
Про арест епископа говорили во всех новостях, его мерзкую рожу показывали по всем каналам.
О его «восхождении» от малолетнего душегуба до епископа в подробностях рассказывали и по телевизору, и в прессе, и в интернете. Были интервью с его бывшими учителями и духовными наставниками, показали начальника тюрьмы, из которой он сбежал, вездесущие журналисты отыскали даже его родителей.
Высокомерное молчание хранила только церковь, но это временно, была уверена я, сейчас Патриарху Всея напишут правильную речь, подскажут, под каким соусом подать, и церковь вывернется, ещё и обратит скандал в свою пользу.
«В пять. В «Ласточке» — неожиданно прилетело мне сообщение от Катерины день на пятый от начала всей этой суеты, когда стало однозначно понятно, что суке Епископу не выкрутиться.
Говорили обо всём: об убийстве настоящего священника, об изнасилованных девчонках, об отмывании денег, его личных доходах и доходах церкви, добрались и до убийства Кирсанова.
— Следующим, видимо, должно быть интервью с сыном, — сказала я и выключила телевизор.
Сказать, что мы с Катей сдружились? Нет, мы с ней ни разу и не виделись после той встречи.
Поэтому я, конечно, удивилась.
Но она сказала, что у неё есть для меня информация про Андрея, поэтому я не могла не поехать.
Даже волосы уложила, накрасилась, чего уже сто лет не делала. Куда мне было наводить красоту? Для осмотра у гинеколога? В кабинет УЗИ?
Встречу она назначила в том же кафе, что когда-то выбрала я. Я и не возражала. Мне было удобно: недалеко от дома, а дорога прямая и практически всегда пустая.
По дороге заправила машину и тащилась медленно, тщательно соблюдая скоростной режим.
Всё время вниз, мимо нефтебазы, затем направо и, собственно, всё.
Честно говоря, лучше бы она не говорила, что новости про Андрея, я даже немного на неё злилась, потому что волновалась и глупо надеялась, что он всё же вернулся и даже будет в том кафе.
Как ни старалась себя убедить, что ему ничего от меня больше не надо, и дети у него в каждом городе по всему миру, ждала. Ждала и верила.
— Могла бы и по телефону сказать, что у тебя за новости, — ворчала я, поправляя ремень безопасности, что откровенно меня душил.
Я сдвинула его с живота на грудь, но он сползал и сползал на шею.
За рулём на восьмом месяце и так было непросто, а уж в гололёд по свежевыпавшему снегу — особенно.
Машина набирала скорость, двигаясь с горы, и я не сразу поняла, что произошло, когда педаль тормоза вдруг «провалилась».
Я нажимала на неё, нажимала, но она не слушалась.
Машина двигалась всё быстрее, стремительно набирая скорость, а тормоза не работали.
«Тормозить двигателем» — было написано во всех статьях с советами, что делать, если отказали тормоза. Кирсанов стал бы надо мной смеяться, но я же зануда. После того, что с ним случилось, я перечитала на всякий случай всё, что нашла в интернете про отказавшие тормоза, чтобы знать, как себя вести.
И даже всё запомнила. Только не всё поняла. Я не знала, как тормозить двигателем, потому что моя машина была на автомате, и побоялась тормозить ручником на скользкой дороге, но я помнила, что можно дотянуть до подъёма или тормозить в препятствие.
Главное, не паниковать, крепче держать руль, и ни в коем случае не глушить двигатель.
Подъёма на крутом спуске не предвиделось, а вот препятствие не заставило себя ждать — с нефтебазы выруливал огромный бензовоз.
— Простите меня, пожалуйста, — вслух попросила я и направила машину в него, искренне надеясь, что моя маленькая машинка не нанесёт большой урон, и водителю ничего не угрожает.
Яркие зелёные буквы названия компании «НЕФТЬ…» прямо перед глазами стало последним, что я увидела…
Глава 49
Андрей
— Наш самолёт совершил посадку… Температура в городе минус восемнадцать градусов… Командир корабля и экипаж прощаются с вами и желают хорошего дня…
Андрей прослушал информацию. Отстегнул привязные ремни.
Отключил на телефоне «авиарежим».
Тут же запиликали уведомления о пропущенных звонках, письмах, сообщениях.
Он просмотрел наискосок. Всё это сегодня казалось ему таким неважным.
Чем бы ни закончился суд, гнида Епископ в тюрьме, и ему не соскочить. Сколько бы он ни заплатил, его не спасут, не отмажут, не пожалеют.
Андрей потратил на это девять месяцев жизни. Девять месяцев, восемь из которых мог бы провести с любимой женщиной и своим малышом. Но оно стоило того — их жизнь и их безопасность.
И смерть его отца была не напрасна. Пусть они не общались, но Андрей закончил дело, что отец не успел довести до конца.
Он это сделал.
И мог, наконец, выдохнуть, вернуться, обнять свою девочку, сделать ей предложение и воскреснуть. Именно в таком порядке. Сначала её, наконец, обнять, а потом всё остальное.
Хотя он уже и взял билет на самолёт и летел, как человек бизнес-классом, а не добирался в родной город заячьими тропами.
Он проверил кольцо в нагрудном кармане. Коробку он бросил в сумку, она была слишком громоздкой, но кольцо лежало у сердца.
Всюду были новости об аресте епископа, но все они были «позавчерашними», и уже не имели для Андрея никакого значения. Он устал жить жизнью этого ублюдка, копаться в его грязном белье, слушать изматывающие душу откровения. Всё. Теперь пусть им занимаются исключительно органы. Он сделал всё, что мог и даже больше. И он равнодушно пролистывал страницы, но заголовок этой заставил его остановиться.
Новость была совсем свежей. Ссылка отправлена с неизвестного адреса.
«Легковой автомобиль столкнулся с бензовозом. Беременная женщина в критическом состоянии».
