Сандра Браун - Связанный честью

– Не вижу, чтобы хоть что-то из вещей Тони было собрано, – заметил он, усаживаясь на тот же стул, что и вчера.

– Что тебе налить? Сока или содовой?

– Содовой.

Она вытащила из холодильника банку и, проделав всю ту же процедуру, что и вчера, передала ему ледяной напиток.

– Вещи Тони не собраны, – повторил он и сделал глоток.

Эйслин села напротив, отчаянно желая, чтобы у нее не тряслись руки.

– Верно.

– Из этого я делаю вывод, что мы женимся.

– Вы делаете неправильный вывод, мистер Грейвольф. Я не собираюсь замуж ни за вас, ни за кого другого.

Он допил содовую и аккуратно отставил стакан в сторону.

– Мой сын будет со мной.

Эйслин облизнула губы:

– Я согласна, Тони должен тебя знать. Это будет честно по отношению к вам обоим. Я не стану мешать тебе его навещать. Ты можешь приходить, когда захочешь. Я прошу только предупреждать за несколько часов, чтобы не вышло накладок. Я постараюсь находить компромисс… Куда ты?

Лукас резко встал и направился к двери:

– Хочу забрать своего сына.

– Подожди! – Она рванулась с места и схватила его за руку. – Пожалуйста, давай поговорим разумно. Ты же не думаешь, что я буду стоять в сторонке и смотреть, как ты увозишь моего сына.

– Он и мой сын тоже.

– Ему нужна мать.

– И отец.

– Но не так, как я. Не сейчас, по крайней мере. Вчера ты сам сказал, что не можешь его накормить.

Его взгляд упал ей на грудь. Эйслин не стушевалась.

– Есть и другие способы, – кратко ответил он и попытался выйти.

Но Эйслин еще сильнее сжала его руку:

– Прошу тебя. Может, потом, когда он будет постарше…

– Я уже предложил тебе альтернативу. Ты явно не хочешь ее принять.

– Ты имеешь в виду брак? – Она отпустила его руку, осознав, как близко они стоят и как она цепко обхватила его предплечье.

Эйслин отвернулась и встала у кухонной раковины. Пытаясь придумать, как бы поизящнее поднять тему, она скрестила руки на груди и нервно потерла предплечья:

– Брак даже и обсуждать нечего. Это абсолютно вне вопроса.

– Я не понимаю почему.

Эйслин от его тупости заскрежетала зубами. Он вынуждал ее объяснять все подробно, и она ненавидела его за это.

– Я не могу выйти за тебя из-за последствий, которые повлечет за собой наш брак.

– Потому что тебе придется уехать?

– Частично.

– А еще почему?

– Из-за моей студии.

– Твои сотрудники с ней вполне справляются. Еще попытка.

– Ну хорошо же! – крикнула она и быстро повернулась к нему лицом. – Я не хочу жить с тобой и… и…

– Со мной спать, – закончил он за нее. Его низкий, хриплый голос звучал так близко, что ей казалось, он касается ее кожи.

Эйслин снова отвернулась и опустила голову:

– Да.

– В таком случае речь не о браке, верно? Речь о сексе. Я подразумевал слово «брак» исключительно в юридическом смысле.

– Я…

– Нет-нет. Раз уж ты об этом заговорила, давай рассмотрим все возможности.

Лукас встал у нее за спиной. Она ощутила его присутствие еще до того, как почувствовала на шее теплое дыхание, когда он над ней наклонился. Догоняющий маневр, словно он загнал ее в мышеловку, но хочет поиграть, прежде чем слопать.

– Тебе невыносима сама мысль, чтобы переспать со мной? – Он скользнул рукой по ее телу и, прижав ладонь к животу, привлек поближе. – Мне казалось, тем утром на вершине ты совершенно не возражала.

– Не делай этого, – выдохнула она, но без толку. Он все равно уткнулся носом ей в волосы и коснулся губами уха.

– Я что-то пропустил тем утром? Или белые богатенькие девочки говорят «нет» не так, как другие?

– Прекрати, прекрати это, – застонала она.

Его пальцы легонько прошлись по ее соску, смахнув капельку влаги.

– То, что ты говорила, чертовски напоминало «да».

– Этого не должно было случиться.

– А в чем дело, мисс Эндрюс? Вы с тех пор брезгуете лечь под индейца?

Эйслин сбросила с себя его руки, развернулась на каблуках и залепила ему пощечину. Пронесшийся по комнате звук сильно напоминал удар кнута. Они оба ошарашенно замерли. И от самого звука, и от внезапного рукоприкладства Эйслин, и от оскорбительных слов Лукаса.

Эйслин тряхнула рукой.

– Никогда больше не разговаривай со мной в таком тоне, – яростно дыша, проговорила она. Ее грудь вздымалась от гнева.

– Ладно, – проворчал он и в пару шагов пригвоздил ее к столешнице. – Тогда давай поговорим о том, почему ты сегодня так принарядилась. Хотела быть уверенной, что я замечу твою блондинистую красоту? Думала устрашить этим индейца? Ты хотела, чтобы я устыдился, что сделал предложение богине из чистого золота?

– Нет!

– Тогда почему ты так чертовски приятно пахнешь? Почему выглядишь как конфетка, которую так и хочется съесть? – выдавил он сквозь зубы. – И почему я вообще хочу этого?

Он не смог сдержать рвущийся из горла стон и, не устояв, рывком прижал к себе Эйслин. Спрятал лицо у нее на шее и крепко обнял. Потерся грудью о ее соски, а бедрами о ее бедра, повторяя сексуальные движения.

Объятие длилось всего несколько секунд, потом Лукас, тяжело дыша, заставил себя отстраниться. Часть пуговиц у него расстегнулась, смуглые щеки раскраснелись. Потрясенной Эйслин он показался диким, опасным и безумно сексуальным.

– Теперь ты видишь, что я могу контролировать свои низменные желания. И не льсти себе. Не думай, что я хочу тебя больше, чем ты меня. Ты просто дополнительный багаж, который я беру с собой в комплекте к сыну, поскольку у меня нет молочных желез. Но я готов заплатить эту цену – жить с тобой, чтобы у Тони был дом. – Он провел руками по волосам и сделал несколько вдохов, выравнивая дыхание. – А теперь я спрашиваю тебя в последний раз. Ты поедешь со мной или нет?

Но прежде чем Эйслин удалось прийти в себя и ответить, в дверь позвонили.

Глава 8

– Кто это?

– Не знаю, – сказала Эйслин.

– Ты ждала кого-нибудь?

– Нет.

Как всегда вежливо и в соответствии с правилами этикета, она попросила ее извинить и вышла. В свете последних событий подобная светскость выглядела довольно странно. Эйслин шла открывать дверь, но думала о другом. Мысленно она оставалась на кухне с Грейвольфом. Что же ей делать?

Она распахнула дверь и застыла на месте. Она просто стояла и думала, может ли сегодняшний день стать еще хуже. Ведь он и так уже один из самых ужасных в ее жизни.

– Ты не хочешь пригласить нас войти? – поинтересовалась у дочери Эленор Эндрюс.