Терри Лоренс - Заложник любви

— Добрый вечер, любовь моя!

— Разве уже не утро?

Он указал рукой на лунный диск в окне:

— Пока нет!

— Ты уходишь?

— Пока нет!

Она улыбнулась сонной улыбкой:

— О чем ты думаешь?

— О том, как сильно люблю тебя, — он старался говорить легко и непринужденно. — О чем же еще думают в постели в это время суток?

Она ткнула его кулачком под ребра:

— Откуда я знаю?

— Тебе-то и не знать?

Он поцеловал ее волосы и осторожно вытащил руку из-под ее головы, заменив ее подушкой.

— Ты поверила в меня с самого начала нашего знакомства, я до сих пор недоумеваю, почему.

Она пожала плечами, край простыни касался ее грудей.

— Учишься приглядываться к людям, когда тебе от них что-либо надо.

— Ты раскусила меня сразу.

— В тот же день! Вплоть до твоего идиотского идеализма, — она пересчитала пальцем его позвонки.

Ник покосился на белый треугольник под дверью. Один уголок его торчал в коридоре. Нужно встать и поднять записку, пока кто-нибудь не стащил ее из любопытства.

— Ожидаешь почту? — спросила Конни. — Думаешь, принесут газету?

Удивленный ее вопросом, Ник встал и, как был голый, пошел к двери. Он поднял записку, развернул и подошел к окну, чтобы прочитать ее в лунном свете. «Ваш пакет прибыл. Все 180 фунтов. Комната 241.» И ничего больше, даже подписи!

С минуту Ник размышлял.

— Что это? — полюбопытствовала Конни.

— Сообщение.

— Для меня?

— Да как сказать!

«Забавно получается», — подумал Ник.

Бывший муж Конни связался с Ником по телефону два дня назад и сообщил, что он будет в Лампуре, как только возьмет у своего начальства отпуск. К счастью, его корабль швартовался в Японии и его путешествие не заняло много времени.

Пакет звали Поль Бьянка. Совершенно ясно, что записка предназначена Нику. Но кто знает, что он в номере Конни? И почему почерк кажется ему знакомым? Конечно же, записку написал Джордж, хитрый дьявол!

Ник сложил листок. Скорее всего, Бьянка сообщил в британское посольство о своем прибытии, а Джордж Каннингэм вычислил местонахождение Ника, что сделать для него было проще простого. Только Джордж может знать, где его найти.

— Не выходя за двери посольства, Джордж знает, что творится в Лампуре, лучше меня. Он всех видит насквозь и знает подноготную каждого.

— Почему бы ему не похлопотать о твоем переводе в другое место?

— Я как-нибудь спрошу его об этом!

Конни шлепнула его по заду:

— Обязательно спроси. А теперь ложись ко мне!

Ник повиновался.

— Как он ухитряется все обо всех знать? — спросила Конни, прикрывая ладонью зевок, усталость переборола ее любопытство.

— Это великая тайна жизни!

— Спроси его и о ней!

Ник только усмехнулся по-американски прямолинейному подходу Конни к непростым вещам. Этот человек может отказать самой королеве. Конечно же, тактично.

— Ты ответишь на эту записку?

— Утром.

Ник прислонился головой к стене. Если события будут развиваться по тому пути, который он наметил, таких ночей, как эта, у него больше не будет. Занятие любовью — приятная вещь, но нельзя вечно заниматься любовью. У него останутся только воспоминания об этих минутах с Конни.

Ее отец живет воспоминаниями уже десять лет. И Ник проживет. Но пока он еще на свободе. Ему захотелось выразить свою огромную любовь так сильно, чтобы он всегда вспоминал об этом там, куда он собирается.

Он заключил Конни в объятия, полный решимости любить сейчас ее так, чтобы оба они всю жизнь потом вспоминали эту любовь. Их страсть опередит солнце и остановит рассвет.

Конни была уверена, что никто никогда ни в прошлом, ни в будущем так страстно не смог бы любить и так искусно ласкать ее тело, возбуждая в ней безумие желания.

Ее внутренний мир менялся. Многие годы отец и его освобождение занимали главное место в ее жизни. Но теперь на этом маленьком острове в Индийском океане она нашла свою любовь и сама удивляется, как только смогло ее сердце вместить сразу два таких огромных чувства!

Неужели Ник мог подумать, что она позволит ему уйти из ее жизни после того, как она отдала ему половинку своего сердца? Спасение одного человека было до сих пор целью ее жизни, любовь к другому человеку станет смыслом ее будущей жизни.

— Ник!

— М-м?

Только что взошло солнце. Ник сидел за столом и, не поднимая головы, торопливо писал ответную записку.

Конни вовсе не намеревалась произносить его имя вслух, точно так же, как не намеревалась сообщать ему одну простую истину: она никогда не сдастся, если уверена, что права. Если Ник не понимает этого, тем хуже для него. Он скоро в этом сам убедится.

Лучи солнца проникли в комнату и окрасили ее в сладострастно-розовый цвет.

Как забавно он сцепил под столом ноги, отметила Конни с умилением. Ноги, поросшие волосами. Ноги с костлявыми лодыжками. Он был в брюках, но без рубашки, на плече синели следы вчерашнего избиения. Машинально он пригладил волосы и отбросил со лба одну особенно своевольную прядь, мешавшую ему сосредоточиться.

— Пишу записку Джорджу, — пояснил он, ощутив на себе ее неотрывный любящий взгляд.

— Шифруешь? Относительно моего отца записка?

— Да, — наконец он соизволил поднять голову. — С ним будет все в порядке, Конни.

Она благодарно улыбнулась, помня, что Ник не из тех, кто охотно разбрасывается обещаниями.

— Так ты скажешь мне, что собираешься предпринять?

— Пока еще рано об этом говорить. Задача, одним словом, состоит в том, чтобы выторговать твоего отца за другого заложника, более ценного для мятежников.

— Мне не по душе торговля людьми…

Ник долго смотрел на нее изучающим взглядом, потом встал, подошел и взял пальцами ее за подбородок.

— Ты удивительная женщина, ты знаешь это?

— У того другого заложника тоже может быть семья, или же просто найдутся люди, которые его любят и будут, как я, стараться освободить его.

Ник сказал себе, что пора уходить. Немедленно. Закончить писать эту чертову записку и уходить. Но вместо этого он присел на край кровати рядом с ней и заключил ее в объятия. Она пока ни о чем не догадывалась.

— Те, кто его любят, станут гордиться им, — прошептал он ей на ушко.

У него не будет ничего большего, кроме сознания, что им гордятся, когда он станет заложником. «Заложник любви», — подумал Ник, усмехнувшись. Этот проблеск мрачного юмора исчез, не оставив следа. Он поцеловал Конни и вернулся к столу. Поцелуи неуловимы, легки и приятны, они говорят о многом, так же, как и другие ласки. Им не нужны слова.

— Сейчас самое главное для тебя — твой отец!