Брошенная - Шкатула Лариса Олеговна
— Он сильно изменился? — жадно спрашивала Вика. — Такой же красивый и добрый?
— Такой же медведь и грубиян, — насмешливо отозвалась Марина. — Но ты же его любила и потому тогда этого не видела. Сейчас ты посмотришь опытным взглядом пожившей женщины…
— Да, я Гарика любила! — ностальгически вздохнула Вика и оживилась. — А ты на него внимания не обращала! Только своего Ковалева и видела. А я, между прочим, терпеть его не могла. И кто оказался прав? Дети, как и животные, хорошего человека всегда чувствуют.
— Ковалев учился в институте, выглядел взрослым по сравнению с моими однокурсниками. Я видела, с какими красивыми девушками он ходил. Рядом с ними я казалась себе даже не Золушкой, а так… тыквой! Он говорил, что если бы не увидел меня на море в купальнике… Я тогда с родителями в дом отдыха ездила.
— И что он сказал тебе тогда?
— Что никогда не думал, что я под одеждой…
— Голая? — ехидно подсказала Вика.
— Нет, он сказал поизящнее. Вроде того, что других женщин красит одежда, а меня — ее отсутствие.
— Дешевый комплимент! Значит, он тогда на твою фигуру клюнул и больше ничего в тебе не увидел.
— По крайней мере он так говорил… Но я не видела в том ничего обидного. Что поделаешь, если женщина любит ушами, а мужчина глазами. Кто-то влюбляется в глаза девушки, а кто-то… И друзьям хвастался: у моей жены фигура — с любой фотомоделью может поспорить.
— А он, оказывается, еще больший дурак, чем я думала.
— Ладно, не будем об ушедших. Как-то и я себя чувствую не слишком умной теперь, когда могу посмотреть на все отстраненно.
— Хорошо, не будем об ушедших. Давай лучше о покинутых.
— Кого ты имеешь в виду?
— Я имею в виду того несчастного, от кого ты так быстро сбежала. Марина, здесь что-то нечисто! Ты так туманно намекнула, что он из криминального мира. Я сегодня весь день об этом думала. Мало ли кто может попасть в зону. Недаром же говорят, от сумы да от тюрьмы не зарекайся. Это вовсе не значит, что человек связан с уголовниками. Особенно если попал он туда как бытовик. Или он убил кого-то?.. Нет, за это так мало не дали бы… Неосторожное убийство?
— Наверное, это у нас семейное: не имея достаточно фактов, домысливать все остальное. Не знаю, убил ли он кого-то, выйдя на свободу, но посадили его якобы за халатность — из-за несоблюдения техники безопасности у него в цеху погиб рабочий. Если ты считаешь, что такого человека еще можно исправить, могу дать тебе номер его мобильника. Познакомишься…
— Опять придуриваешься?
— А что же мне, рыдать и каяться? Понятное дело, нечисто. Может быть, когда-нибудь потом я тебе все расскажу, а пока… Лучше подумай, за большим столом гостя примем или журнальный накрывать?
— Предлагаешь усадить Гарика за ваш ужасный длинный стол? И мы будем перекрикиваться между собой с его разных концов? Я бы, к слову сказать, давно этого монстра в комиссионку сдала, столько места зря занимает… Впрочем, это уже твои проблемы. И Гарик — простой парень, а не какой-нибудь английский лорд.
— Не такой уж он простой. Как-никак глава фирмы, куда меня приглашают работать главным бухгалтером…
— Что, Гарик зовет тебя к себе? Какой он благородный человек. Столько лет тебя не видел и сразу понял, что ты нуждаешься в поддержке…
— Вика, опомнись! Что, старая любовь не ржавеет? Ты его больше десяти лет не видела, а заранее поешь дифирамбы. Можно подумать, как специалист я ничего не значу. Просто он умный и понимает, что хороший бухгалтер для любой фирмы — большая удача.
— Да, от скромности ты не умрешь. Гарик, оказывается, умный, потому что тебя на работу берет. Да в наше время для главы фирмы вовсе не обязательно быть шибко умным. Главное — нахальным и пробивным. Отчего, ты думаешь, возникли анекдоты про новых русских?
— От зависти.
— Ну ты и сказанула! — хмыкнула Вика, наклоняясь к дорогой напольной вазе. — Чего я не люблю, так это когда в доме есть вещи, которые не используются. Вот скажи, на фига тебе эта бадья?
— Отстань. Знаю я твои заморочки. Сейчас ты начнешь с этой вазы и перепланируешь мне весь интерьер.
— Я всего лишь хотела поставить в нее розу, которую подарил тебе Гарик.
— Да она просто провалится на дно.
— А мы сделаем по-хитрому: в напольную вазу поставим маленькую, но широкую хрустальную. Она и внутрь не провалится, и создаст иллюзию, что у розы такой невероятно длинный стебель.
— Ах, делай что хочешь! — Марина махнула рукой и отправилась на кухню.
Нынешних кулинарных пристрастий Георгия она не знала, но со студенческих времен помнила его горячую любовь к салату оливье. Картошка и яйца, уже сваренные, ждали своего часа. Марина быстро все покрошила, перемешала с майонезом. Теперь надо было лишь уложить его в красивую салатницу.
В какой-то момент ей показалось, что в соседней комнате что-то упало и раздался мужской голос, но тут же она решила, что соседи просто громко включили телевизор.
Когда Марина вышла из кухни, то увидела в гостиной картину из страшного сна. На пороге комнаты стоял высокий широкоплечий мужчина в камуфляжной форме и черной маске, какую надевают омоновцы, из-за чего их кличут «маски-шоу».
Незнакомец держал Вику под прицелом автомата. Бедная девушка замерла, прижав к груди тяжелую хрустальную вазу, и не сводила с мужчины испуганных глаз.
Тот повел стволом в сторону Марины.
— Быстро — деньги, драгоценности! Считаю до трех, — раздался из-под маски глухой голос. — Первой убью младшую.
— Не надо! — рванулась вперед Марина, по-прежнему держа перед собой салатницу. — Я все отдам! В серванте на верхней полке шкатулка…
— Стоять! — приказал голос.
— Но я хотела всего лишь отдать ее вам, — пролепетала Марина. — Хотите взять сами? Пожалуйста.
— Нет. Медленно ставь посуду на стол. Медленно иди к шкафу и медленно его открой.
Марина проделала все в точности, но, когда открывала дверцу, боковым зрением увидела, как ствол автомата медленно приподнялся… Сейчас он выстрелит! Марина зажмурила глаза, чтобы не видеть свою смерть.
Однако выстрела не прозвучало. Зато она услышала глухой удар. Короткий вскрик. А когда открыла глаза, увидела, как фигура грабителя согнулась пополам, будто надломилась, и рухнула на пол ничком.
— Долго ты будешь стоять? — как сквозь вату услышала Марина яростное шипение Вики. — Веревку тащи!
— Веревку? — Марина с трудом выходила из ступора. — Не помню, где она. Кажется… Может, в кладовке…
— Кажется! Может! Быстрее соображай! Колготки старые есть?
— Есть.
— Тащи!
Марина, осторожно обойдя лежащего бандита, побежала в коридор и принесла пакет со старыми колготками — она собирала их, чтобы потом резать на полоски и подвязывать на даче помидоры, огурцы, цветы. Их уже было больше чем достаточно, но Марина складывала впрок, чтобы добро не пропадало. Выходит, не зря…
— Вяжи ему ноги! — командовала Вика. — Да не экономь! Еще резать начни! Хозяйственная, блин! Колготок ей жалко. Теперь руки вяжи…
Фу! Можно и передохнуть.
— А ты его не убила? — У Марины прервалось дыхание при одной мысли об этом. — Смотри, не шевелится. Чем ты его так шандарахнула?
— Тем, что в руках было. Твоей хрустальной вазой. Повезло, ваза даже не треснула. Жив твой грабитель. Вон, жилка бьется.
— Давай его на спину перевернем.
— Зачем? Пусть так лежит. Сейчас милицию вызовем, пусть и переворачивает его куда хочет.
— Тогда давай хоть маску снимем, глянем.
Марина приподняла безвольно лежащую голову грабителя и сдернула маску. От неожиданности она покачнулась и села на пол.
— Мамочки!
— Что, твой знакомый?
— Это Тимофей. Тот… с кем я на море познакомилась. Как же он меня нашел?
— А ты разве в подполье? Или в особых списках ФСБ? В адресном столе за любую плату адреса сообщают всем желающим… А как он вошел?
— Вот именно! Я не слышала, чтобы замок открывали.
— Наверное, это я дверь как следует не закрыла, — смутилась Вика. — Привыкла, что у нас дома замок сам защелкивается…
