Сотерия - Яна Бендер
8.12.
– Мы так завтрак пропустим, – бодро произнес Ваня, влетев, как морской бриз, в палату.
– Да, идём.
Я встала с колен Германа и повезла его в столовую.
– Я и сам могу, – обиделся он и начал крутить колеса.
8.45.
После завтрака Ваня увез пациента, а я пошла на кухню.
– Простите, как Вас зовут? – обратилась я к поварихе.
– Тамара, а что? – возмутилась она.
– У Вас есть дети?
– Двое.
– А теперь скажите, если они, не дай Бог, попадут в эту клинику, Вы тоже будете их кормить такой гадостью?
– Мои дети психически здоровы!
– А они застрахованы от подобных недугов?
– И что теперь прикажете фуршеты тут устраивать?!
– Нет, хотя бы относиться по-человечески. Представьте, что на месте какого-нибудь пациента находится Ваш сын или дочь!
Я ушла в надежде, что этот разговор хоть как-то поможет мне исправить их черствые сердца.
9.08.
– Устроила революцию? – поинтересовался Герман.
– Положила ей начало, – улыбнулась я.
– Чем займемся?
– Хочу у тебя узнать кое-что о твоих родителях…
Я села за стол, а он подъехал ко мне.
– Да я многое не помню… Маму звали Ольга Павловна, а отца – Федор Андреевич. Она – учитель русского и литературы в местной гимназии, он – инженер.
– Верская Ольга Павловна – твоя мама? – ахнула я. – Она как раз вела у меня в школе!
– Ты училась в гимназии?
– Да. А еще… – вспомнились мне наши детские истории, которые передавались из уст в уста о мальчике, что сошел с ума в стенах нашего учебного заведения. – У нас были страшилки о тебе…
– Да, в холле висят фотографии всех классов. Там был и я.
– Я знаю. Мы все их смотрели, а потом сидели в подвале школы, выключив свет, рассказывали ужастики, про душу ученика, который потерял рассудок, а теперь обитает среди этих стен в поисках своего преемника.
– Веселое у тебя было детство… – с усмешкой заметил он.
– Кто бы мог подумать, что спустя столько лет меня судьба сведет с тем самым мальчиком?
– Благодари Бога, что ты не знала об этом тогда, иначе бы всего этого не было, и я бы погряз в этом аду навсегда.
Мы долго разговаривали о его матери, но потом он загрустил.
– Чего ты? – заботливо спросила я, взяв его за руку.
– Я двадцать лет был лишен любви, тепла, доброты… Я очень долго не видел родителей… А потом, неделю назад в моей жизни появилась ты… И, я понял это только сейчас, что роднее и ближе тебя у меня никого нет.
Я почувствовала, как слезы собираются в уголках моих глаз. Сейчас уже я не смогу объяснить то тепло, которое горечью и адреналином разлилось по моему телу. Мне было его бесконечно жаль.
9.37.
Я встала из-за стола, вышла из палаты и нашла Ваню.
– Я отъеду на пару часов, – предупредила я санитара. – Где-то в половину одиннадцатого отвези его в тренажерку и позанимайтесь на «велосипеде». Ему нужно разрабатывать нижние конечности.
Ваня послушно кивнул и пошел в комнату №8, я прошла следом, забрала рюкзак и удалилась.
9.51.
Я подъехала к школе, в которой когда-то училась. Поставив машину на стоянку, я прошла за ворота. На улице были дети. Они что-то сажали, поливали… Я вспомнила каково это… Летняя практика.
Я поднялась по лестнице, открыла дверь и оказалась в холле.
– Здравствуйте, – обратилась ко мне охранница. – Вы к кому?
– Я бывшая выпускница. Пришла навестить преподавателя. Верскую Ольгу Павловну. Не подскажете, где она?
– Она сейчас в своем классе на втором этаже. Вас проводить?
– Нет, спасибо. Я знаю, где это.
Я прошла к лестнице, которая величественно расположилась в холле, поднялась наверх и оказалась во втором холле, что немного меньше первого. На меня нахлынули воспоминания.
Мимо меня пробежала девочка лет двенадцати с пакетом, а я направилась налево в кабинет русского языка и литературы. Всё было таким знакомым…
Дверь в класс была открыта, и я увидела пожилую женщину лет 60, которая подавала девочке-подростку занавески.
Я постучала. Она обернулась.
– Здравствуйте, Ольга Павловна.
– Боже, Яна! Здравствуй, как ты изменилась!
Она подошла ко мне и обняла. Я ответила взаимностью.
– Какими судьбами?
– Я к Вам пришла по личному делу.
Я посмотрела на её учениц, которые приводили класс в порядок.
– Очень личному, – подчеркнула я.
Она меня поняла. Мы вышли в холл, что на втором этаже, сели на диван.
– Что-то случилось? – забеспокоилась она.
– Даже не знаю с чего начать… Меня от института направили проходить практику в частной психиатрической клинике…
Я видела, как с её лица исчез последний лучик надежды.
– Речь пойдет о Вашем сыне, Ольга Павловна… – решив прекратить интригу, заключила я.
– Что?
– В этой клинике мне дали пациента – Верского Германа Федоровича. Это Ваш сын?
– Мой, – устало произнесла она и заплакала.
Я подала ей бумажную салфетку.
– Мы не виделись уже почти двадцать лет. Когда-то его забрали в психиатрическую больницу, потом увезли в другой город. Больше мы ничего о нем не знали, хоть и пытались отыскать его. Как он? Что с ним?
– Я провожу лечение… Его долго травили препаратами, но я все их отменила, и он идет на поправку.
Она попросила меня рассказать о нем. Я выполнила её просьбу, а потом она вспоминала его детство, привычки… Ей до сих пор не верилось, что он жив.
10.47.
– Не хотите поехать со мной к нему? – предложила я.
– Что ты?! Я боюсь!
– Его?
– Себя, Яночка, себя! Я не выдержу этого счастья – снова увидеть сына, после стольких лет разлуки.
– А где его отец? Федор Андреевич?
– Он умер семь лет назад.
– Что с ним случилось?
– Инфаркт.
Я не стала ничего говорить. Ждала её решения.
– Может и впрямь поехать? – спросила она у меня.
– Конечно! Он будет рад! – оживилась я.
– Яночка, только скажи мне, почему ты так о нем заботишься?
– Я считаю, что он абсолютно здоров, поэтому не вижу смысла его лечить от того, чем он не болен.
– Разве только поэтому?
Я сложила руки на коленях и посмотрела в пол. Я не могла признаться в этом, но должна была.
– Я люблю его, – стараясь не вникать в смысл своих слов, произнесла я.
Она улыбнулась, а затем обняла мена, как родную дочь.
– Едем! – заключила она.
Мы спустились вниз, она сказала детям, что на сегодня практика окончена, и я проводила её до своей машины.
11.23.
