Инстинкт Убийцы. Книга 3. Остров Черной вдовы - Элеонора Бостан
– Центр расклада, – сказала женщина, ее рука застыла над последней скрытой картой, – в одной этой карте заключен весь смысл, остальное просто дополнение. Как определения и дополнения в предложении, они делают его красивее и полнее, но суть не меняют. А суть – вот она.
Она коснулась карты и убрала руку, глядя Фатиме прямо в глаза.
– Ты должна принять то, что тебе откроется без страха и без сомнения. Твоя судьба давно написана на небесных скрижалях, это – лишь выдержки и цитаты, обрывки слов и фраз. Они подскажут лишь то, что ты сейчас должна понять, не больше и не меньше. И уж конечно, это не вся твоя судьба.
– Я готова, – ответила Фатима, а сердце в груди билось, как птица в клетке. – Открывайте.
Дама кивнула и положила свои длинные пальцы на карту, а через секунду резко перевернула ее. Обе уставились на карту широко раскрытыми глазами, Фатима не знала, что она значит, но она была, как и все, просто фантастически красива, и первые мгновения она просто рассматривала и любовалась, не замечая ничего вокруг. Эти карты не были зеркальными, как обычная колода, на каждой была совершенно уникальная картинка, так что некоторые для Фатимы лежали верх ногами, но не эта. Эта была специально для нее, и она лежала так, чтобы Фатима могла всё хорошенько увидеть. С низа карты начиналась дорога, по обеим ее сторонам была просто черная земля, но на середине карты дорога раздваивалась, одна тропа шла влево, другая – вправо. И тут карта делилась напополам, с левой стороны, тропа уходила в рассветное небо по зеленым лугам, на горизонте она упиралась в дерево с пышной кроной. Правая тропа вела к кроваво-красному закату по растрескавшейся земле, и упиралась в такое же дерево, но сухое и мертвое. Его скрученные ветви тянулись к небу, как будто молили о пощаде или смерти. Прямо из центра развилки шла невидимая линия, разделяющая левую и правую половины, и там соединялись два светила – половина солнца слева сливалась с половиной полной луны, только если на солнце было улыбающееся лицо, то на луне был скалящийся череп, точнее, его половина. Энергетика от карты шла просто бешеная, и Фатиме стало жутко. Без сомнений, сейчас с ней говорила сама Судьба, а этой даме Фатима, как и любой смертный, ничего не могла противопоставить.
– Что это… – начала Фатима, но в горле запершило, она кашлянула и заставила себя продолжить. Она привыкла лететь навстречу своим страхам, сжав кулаки, и не собиралась отступать. – Что это значит? Я хочу знать.
– И узнаешь, – заверила ее дама. – Начинать принято именно с центра, с самого важного. В центральной карте заключено твое прошлое, будущее и вся твоя сущность. Но не торопи меня, и не указывай. Ты можешь только спрашивать, не больше.
– Извините, – пробормотала Фатима, отмечая, что под благородным бархатом у этой дамы сталь, твердая и сияющая. И это ей нравилось, человек со слабым характером не смог бы удержать в руках силу, которой обладала эта незнакомка. Но судьба ведь ничего не делает зря. – Я нервничаю.
Последние ее слова женщина пропустила мимо ушей, внимательно глядя на карту в центре и на весь расклад. Казалось, она снова ушла в себя, только на этот раз глаза остались открытыми. Каждое нервное окончание в теле Фатимы звенело и визжало от нетерпения, но она сидела молча, сверля глазами непонятную, пугающую и такую красивую карту в сердце расклада. В сердце моей судьбы, подумала она, вот она, суть моей жизни. Ну чего она медлит?!
Налетел очередной порыв ветра, как будто подчеркивал важность момента, засвистел, внизу под ними ревел прибой, раздраконенный этим ветром, волны неистово бросались на скалы, как будто хотели добраться до этого дразнящего ветра и не могли. Всё как во сне, подумала Фатима, всё какое-то нереальное, гадалка с волшебными картами, это место, это низкое зловещее небо, даже ветер и волны – всё как полагается, если бы я снимала фильм, то этот эпизод был бы именно таким.
Мысли отвлекли ее, помогли хоть какое-то время не пялиться на карты и не прикусывать предательский язык, который хотел поторопить женщину напротив, попросить ее встряхнуться, если потребуется даже заставить… А ты уверенна, что сможешь заставить ее, спросил насмешливый голос, ты действительно думаешь, что сможешь ей приказывать или угрожать? И с новой вспышкой смешанных чувств Фатима поняла совершенно ясно и точно, что никакого влияния на эту даму она не имеет и не будет иметь. Она была недосягаема для нее, сила Фатимы, какой бы там она ни была, совершенно не действовала на эту странную женщину, против нее она не работала, была бесполезна, как попытки волн догнать ветер. Вся ее сила разбилась бы, как волны об эту скалу, на которой они сейчас сидели, и это тоже была Судьба.
– Любовь и ненависть, – неожиданно сказала дама, указывая на центральную карту, – добро и зло, жизнь и смерть, вот что такое твоя жизнь. Раздвоенная, имеющая две сущности и два конца. Каждый твой день – это выбор, который ты так и не можешь сделать. В тебе живет и то, и другое, добро и зло, ты даришь жизнь, ты ее забираешь. И судьба забрала у тебя что-то, отдав что-то взамен. С тех пор ты раздвоена, и нет тебе покоя.
– Это правда, – прошептала ошарашенная Фатима, – каждое слово.
– Иначе и быть не может, – кивнула женщина, – Судьба не врет и не ошибается, она свободна от людских пороков, как и от людских слабостей. Жалости или сострадания она тоже не знает, так что всё уравновешенно.
– Так что же значит такая карта в сердце расклада? – вернулась к гаданию Фатима.
– Она значит, что Судьба твоя не определена, вернее, тебе дается шанс. Твоя дорога может привести как к смерти и несчастьям – она указала на засохшее скрюченное дерево, – так и к счастливому финалу, к жизни, к любви. В силу твоей особенности, раздвоенности, у тебя есть два пути, два финала, оба уже записаны в книге Судеб, но оба записаны карандашом, и как только ты сделаешь выбор, один из этих вариантов сотрется, а второй впишется
