Инстинкт Убийцы. Книга 3. Остров Черной вдовы - Элеонора Бостан
Пока она наблюдала за небом, погруженная в свои мысли, дама тоже ушла в себя, закрыла глаза и обхватила колоду двумя руками. Фатима не обращала на нее внимания, у каждого, кто знает свое дело и вкладывает в него душу, есть свои маленькие чудачества и ритуалы, поэтому она просто продолжала смотреть на небо, где ветер нарисовал уже совсем другую картину, и ждать. Но тут что-то привлекло ее внимание, что-то мелькнуло внизу, на платке. Фатима резко перевела взгляд, на яркой шелковой ткани лежала карта, ветер не мог добраться до нее, они обе об этом позаботились, поэтому она лежала неподвижно. Две вещи сразу бросились в глаза и поразили ее, первое: карта была нарисована от руки, и нарисована мастерски; второе: на карте был изображен черный силуэт, в котором безупречно угадывалась мужская фигура, не было видно ничего, кроме глаз, смотрящих из черноты, и глаза эти смотрели на нее. Прямо на нее, как живые. В одной темной руке силуэт держал меч, сверкающий и прорисованный до мельчайших деталей, меч был воткнут в землю, во второй – огромное алое сердце.
– Она упала, – прошептала Фатима, видя, что женщина тоже смотрит на карту, но не берет ее, – случайно…
– Нет, – оборвала ее дама, и покачала головой, – нет ничего случайного, и ты сама это прекрасно знаешь.
Ее лицо смягчилось, она подняла карту и внимательно посмотрела на изображение, повернула, чтобы показать Фатиме.
– Рыцарь, – сказала дама, – так спешит к тебе, что выпал из колоды. Не может ждать, страсти бушуют в его огромном сердце.
Она постучала ногтем по картинке.
– Но их всегда уравновешивает меч. Долг, честь и разум, холодные и твердые, как сталь – вот что значит этот меч. И он воткнут в землю, как ты видишь, это как раз признак не агрессивности, но благородства. Этот воин не станет махать своим клинком ради бравады или без убеждений. Его сердце управляет мечом, а меч – сердцем.
Фатима внимательно слушала ее, жадно впитывала каждое слово, и чувствовала, как знакомое чувство раздирает грудь. Да, кажется, она знала этого рыцаря. И, кажется, она его любила.
– Он требовал, чтобы его увидели, – женщина улыбнулась и на этот раз спрятала карту в колоде, – он подает сигналы, знаки. Его нельзя проигнорировать. И конечно, я не могла отпустить его, не объяснив тебе то, что он хотел сказать.
– Карта, – во рту пересохло, Фатима откашлялась и продолжила, – она нарисована вами? Она такая красивая!
– Да, – кивнула женщина, – я ведь сказала, кажется, что это необычные карты. Как и мой дар. Я ведь не простая деревенская гадалка. Знаки и символы приходят ко мне, иногда во сне, иногда я вижу их в окружающем мире. Они несут знание, а я собираю его по крупицам и отдаю людям, которым оно нужно. Как тебе сейчас.
Она замолчала на секунду, а потом продолжила:
– Я сама нарисовала каждую из этих карт, – она снова обхватила их двумя руками, – и никто никогда не учил меня с ними обращаться. Я просто знаю и всё. Думаю, всё прекрасное и настоящее в этом мире происходит не из обучения, потому что дар – это то, что дает Господь, а не люди.
Фатима, которая тоже имела свой дар, согласно кивнула, опустив глаза. Ее ведь тоже никто не учил делать то, что она делает, только чуть-чуть направили, помогли прийти в равновесие. Конечно, то, что она делала, вряд ли можно было назвать прекрасным, но это тоже был дар, темный дар, и не такой уж бесполезный.
Незнакомка снова закрыла глаза, пока Фатима размышляла над ее словами, колода снова устроилась между ладонями. На этот раз ничего из нее не выпало, и, посидев несколько минут неподвижно и с закрытыми глазами – возможно, закрыв их для этого мира, она открывала их внутри себя, чтобы видеть то, что недоступно обычному человеку в обычном состоянии – женщина медленно подняла веки. Ее взгляд изменился, стал далеким и отсутствующим, но огонь всё так же плясал в ее черных глазах, он никуда не делся.
– Итак, – произнесла дама, протягивая Фатиме карты, лежащие на раскрытой ладони, – если твоя вера по-прежнему крепка, а желание – горячее, положи руку на колоду. Сверху, так, чтобы она оказалась между нашими ладонями.
С гулко бьющимся сердцем, Фатима протянула руку и положила ее на колоду. И ее очень порадовало то, что рука не дрожала, значит, она еще не совсем потеряла себя.
– На ладонях написаны судьбы, – задумчиво проговорила женщина, – твоя судьба и моя, а между ними – вот эта колода. Не убирай руку, пока я не скажу.
Фатима внимательно смотрела на нее, ожидая дальнейших инструкций.
– А теперь закрой глаза и загляни внутрь себя, – сказала дама, – ты найдешь там вопросы, много вопросов. Не убегай от них и не пугайся, повернись к ним лицом.
И как будто в подтверждение ее слов налетел порыв ветра, отбросил волосы Фатимы, как будто расчищал ей путь в себя, в самые глубины сознания. Она закрыла глаза, боясь и надеясь одновременно. Она так долго мучилась от всех этих вопросов, так долго убегала от них, загоняла их в самые темные уголки души, что теперь испугалась: а сумеет ли она найти их и извлечь. И еще больше боялась, что сумеет.
– Открой глаза только тогда, когда почувствуешь, что тебе больше нечего спросить у себя, больше не от чего бежать. Когда встретишься лицом к лицу со всеми своими вопросами.
Какое-то время обе сидели молча и не подвижно, обе с закрытыми глазами, только один раз дама открыла глаза и несколько секунд внимательно разглядывала лицо девушки, сидящей напротив и погруженной в себя. А может, это была молодая женщина, сказать было сложно, ее тело выглядело молодым, а глаза – древними и мудрыми, как будто она ходила по этой земле уже не одну сотню лет в поисках ответов, да так их и не нашла. Может, я сумею помочь ей, подумала женщина, а потом снова закрыла глаза, и на лице ее
