Нора Робертс - Северное сияние

Он был метрах в трех от участка и уже видел свет в окнах и радовался долгожданному теплу, как вдруг, откуда ни возьмись перед ним вырос бульдозер.

Сердце остановилось — как будто кто дернул тумблер. Душа ушла в пятки. Снегоуборщик был огромный, настоящая железная гора, и сейчас она шла прямо на него.

Махина остановилась в каком-то полуметре от его ног.

Бинг наклонился и весело спросил:

— Гуляем? — С белой от снега бородой он был похож на лишившегося разума Деда Мороза.

— Да. Никак не нагуляюсь. Выстрелы слышал?

— Да. А что?

— Ничего. Сделай перерыв. У нас натоплено. Еды вдоволь.

— Ты зачем Мэнни арестовал? Этот Тим Боуэр на своих гребаных мотосанях гоняет как недоумок. Ему только дай. Никакого покоя от него нет.

Чувствуя, что замерзает, Нейт решил опустить ту часть, которая касалась повреждения частной собственности и неосторожного вождения.

— Тим Бауэр был на своем вонючем снегоходе в тот момент, как Мэнни на них наехал.

— Так еще легко отделался!

Неожиданно для себя Нейт улыбнулся.

— Да уж, головой в сугроб. Тощий Джим — свидетель. Говорит, вдвойне повезло.

Бинг хмыкнул, выпрямился и дал задний ход.

В участке Нейт наделал бутербродов, отнес один недовольному Мэнни и проверил, как там Пропойца Майк.

Сам решил перекусить у радиоприемника. Ему нравилось слышать голос Мег в динамике, нравилось ощущать эту странную, возбуждающую связь. Давно у него не было, кому рассказать о прожитом дне, с кем просто хотелось бы говорить. Разговор придал остроты его пресной пище и скрасил одиночество.

— Сколько раз Тим свой снегоход разбивал — я и не припомню, — сказала Мег, выслушав его рассказ. — Мэнни всем оказал большую услугу. Прием.

— Может быть. Думаю, мне удастся отговорить Тима от иска против Мэнни, если тот ему возместит ущерб. Ты собираешься приехать в город, когда буря уляжется? Прием.

— Не люблю загадывать. Прием.

— Скоро кино привезут. Я рассчитывал отведать твой попкорн. Прием.

— Это возможно. У меня запланированы несколько доставок, когда погода будет летная. А кино я люблю. Прием.

Он выпил колы и представил себе, как она сидит у радиоприемника, собаки лежат у ее ног, а за спиной потрескивает огонь.

— Может, свидание назначим? Прием.

— Я не хожу на свидания. Прием.

— Вообще? Прием.

— Обычно все случается само собой. Случится и теперь — раз нам обоим секс понравился.

Поскольку слово «прием» не прозвучало, Нейт решил, что она задумалась. Как и он.

— Вот что я тебе скажу, Бэрк. В следующий раз я позволю тебе поведать свою длинную и печальную историю. Прием.

Он представлял себе красную татуировку на ее пояснице.

— С чего ты взяла, что она у меня есть? Прием.

— Ты, милый мой, самый печальный мужчина из всех, кого я встречала. Ты мне все расскажешь, а дальше посмотрим, как повернется. Прием.

— Если мы… Вот черт!

— Что там у тебя? Прием.

— Похоже, Пропойца Майк проснулся и блюет в камере. А Мэнни, ясное дело, не в восторге, — прибавил он, слыша громогласные проклятия. — Я пошел. Прием.

— Да, жизнь полицейского полна опасностей, ничего не скажешь. Отбой.

Учитывая обстоятельства, Нейт решил отправить обоих задержанных по домам. На бульдозере. Сам он, бросая вызов стихии, вышел на улицу, чтобы долить бензина в движок.

После непродолжительного раздумья он выкатил одну койку из КПЗ и поставил ее рядом с радио. Потом порылся в столе у Пич и нашел какой-то любовный роман.

Он устроился с книжкой, готовый в любой момент сунуть ее на место, если кто войдет, взял банку колы и стал читать под завывание ветра.

Книга оказалась лучше, чем он ожидал, она перенесла его на зеленые пастбища Ирландии времен замков и крепостей. Присутствовала и здоровая доза волшебства и магии, и он с интересом углубился в приключения колдуньи Мойры и принца Лаема.

Первая любовная сцена заставила его призадуматься. Он представил себе, как Пич, наседка по натуре, читает про секс в перерыве между телефонными звонками и раздачей сладких булочек. Он продолжил чтение.

Так он и уснул — с раскрытой книгой на груди и с зажженным светом.

У колдуньи было лицо Мег. Ее волосы, иссиня-черные, как крылья, разметались на ветру. Она стояла на вершине белого холма в ослепительном свете солнца, пронизывающем насквозь ее ярко-красный наряд.

Она подняла руки, сбросила платье с плеч, и оно соскользнуло вниз. Обнаженная, она шагнула ему навстречу. С горящими голубыми глазами она расставила руки и заключила его в объятия.

Он почувствовал на губах ее жаркий поцелуй. Жаркий и голодный. Она была над ним, вокруг него. Она приподнялась, и ветер опять разметал ей волосы. Она наклонилась — и его чуть не спалил ее жар.

— О чем ты печалишься?

Он был в экстазе, и вдруг его пронзила ужасная боль. Он шикнул, хотел ее отогнать, тело напряглось. Обжигающие пули вонзились в плоть.

Но она улыбалась. И только.

— Ты жив, да? — Она подняла руку, испачканную его кровью. — Раз кровь течет — значит, жив.

— Меня ранили. Черт! В меня попали.

— Но не убили. — Кровь с ее ладони капала ему на лицо.

Он лежал в переулке, пахло кровью и порохом. Помойкой. Смертью. Сыростью после дождя. Холодновато для апреля. Холодно, сыро, темно. Перед глазами все плыло, слышались крики, выстрелы, и тут боль пронзила ногу. В него попала пуля.

Он приотстал, и Джек ворвался первым.

Они вообще не должны были входить. Что они тут делают?

Снова выстрелы, вспышки света разрывают темноту. Глухие удары. Обжигающая боль в боку. Он снова упал. Пришлось передвигаться ползком туда, где на мокром бетоне лежал его напарник и друг. Лежал и умирал.

Джек повернул голову, глаза у него были такие же красные, как хлещущая из груди кровь.

— Ты меня убил. Безмозглый идиот. Если кто и должен был погибнуть, так это ты. Посмотрим теперь, как ты станешь с этим жить.

Он проснулся в холодном поту. Голос напарника, который он слышал во сне, все еще стоял в ушах. Нейт приподнялся и сел. Зарылся лицом в ладони.

Пока что, подумалось ему, не очень-то получается с этим жить.

Он заставил себя встать и отнести койку назад в камеру. Вспомнил, что в столе лежат таблетки, но заходить в кабинет не стал, а вышел на улицу и залил в генератор последнюю порцию бензина.

И, только возвращаясь к дому, заметил, что снег прекратился.

В воздухе было абсолютно спокойно и тихо. Над высоченными сугробами робко пробивался лунный свет, отчего их белизна приобретала голубоватый оттенок. Нейт остановился, изо рта шел пар. «Я — как застрявшая букашка, только не в янтаре, а в хрустале», — подумал он.

Буря миновала. И он все еще был жив.

Посмотрим, как ты станешь с этим жить. Да уж. Посмотрим.