Инна Балтийская - Салон «Зазеркалье»

— Пришла сестричка, — от волнения обе бабки-свидетельницы заговорили сразу. Потом одна умолкла, в дальнейшем только согласно мотала головой.

— Дуся легла на койку, а сестричка поставила над ней штатив и воткнула в вену иголку. Затем что-то покрутила наверху штатива и ушла. Потом раз — а дыхания-то и нет!

— Дыхание прекратилось сразу после ухода сестры? — я довольно грубо перебила рассказчицу, но та, похоже, и не думала обижаться.

— Нет, где-то через полчаса… — растерянно проговорила женщина.

— А за эти полчаса что произошло? Пожалуйста, расскажите по минутам. Буквально все. Вот вы посмотрели на капельницу, легли в постель… О чем вы подумали?

— У меня сердце так сильно колотилось. Вроде бы предчувствие какое. Потом поняла — сердце беду чуяло! — торжественно возвестила однопалатница убитой. — Я посмотрела на Дусю: заснула вроде. Тогда я открыла книгу, вот ту, такая замечательная, «Любовь и смерть». Там такая любовь, деточка! Я как раз до того дошла, как ее кавалер, джигит с черными усами, предложение сделал. А ее мамаша отказала, из-за его бедности! И джигит решил украсть свою возлюбленную. Вы ведь знаете, у них на Кавказе это принято. И вот он…

— Я поняла, замечательный роман. И вот вы стали читать, а дальше? Что-нибудь вас отвлекло?

— От такой книги? Деточка, вы знаете что-нибудь про любовь?

— И вы читали до самого вечера?

— Нет, пока крик не раздался. Вот она кричала, — бабуся ткнула пальцем в соседку.

— А я ничего такого заранее и не чувствовала. Подумала только, надо бы позвать сестричку судно вынести, — бойко зачастила доселе молчавшая больная. — А то уж запах пошел.

— И как, позвали?

— А сестричка сама в палату зашла, я только вспомнить про нее успела, — как ни в чем не бывало продолжала старушка. — Я ей про судно сказала, она кивнула, подошла на секунду к Дусиной койке, трубку у самой руки поправила, а потом наклонилась ко мне, взяла посудину…

Молоденькая медсестра затаила дыхание. Глаза у нее стали абсолютно круглыми, рот приоткрылся. Старушка резко замолчала. Думаю, лишь в этот момент она осознала, что видела убийцу-невидимку. Я решила ей помочь.

— Попытайтесь вспомнить. Это была та же сестра, которая ставила капельницу?

— Нет, деточка! — бабка от волнения аж приподнялась на постели. — Нет, нет и нет! Точно не та. Первую-то я знаю прекрасно, она к нам по десять раз на дню заходит. Высокая, строгая. А эта — другая. Я, правда, лицо не рассмотрела, больно низко шапочка была надвинута. Да на носу — большие очки, оправа еще такая темная. Но я что заметила — животик у нее слегка выпирал. Вроде как беременная. Я еще подумала — скоро девочке рожать, а она тут с больными старухами возится, судно им подает.

ГЛАВА 16

Остаток дня я провела в «Зазеркалье», принимая невесть откуда набежавших клиентов. Во время редких передышек живо представляла себе, как всполошенные бабки обсуждают новую животрепещущую тему медсестер-убийц. Пожалуй, сегодня же в этом отделении все больные резко выздоровеют и запросятся домой.

Как я и думала, ничего мистического в убийстве Евдокии Федоровны не было. Фальшивая медсестра наклонилась к жертве. Крошечным шприцом за пару секунд ввела яд в пластиковый шланг, который тянется от флакона к руке. Поэтому в самом физрастворе яда и не обнаружили. А трубку послать на экспертизу наверняка не догадались. Но в любом случае, остатки цианида сразу смылись бы раствором, который продолжал капать в вену. Хитро придумано! Если бы киллерша колола прямо в руку, жертва наверняка бы проснулась и вскрикнула от боли. Вдобавок, остался бы след от лишнего укола. А так — без наводящих вопросов никто и не вспомнил, что сестричка заходила в палату дважды.

Все три соседки, забыв про больные сердца, вскочили с коек и, перебивая друг друга, стали гадать, не пыталась ли незнакомка с животом и в очках отравить остальных пациенток в палате. Воспользовавшись поднявшейся суматохой, я незаметно улизнула из отделения. А то, боюсь, стала бы первой подозреваемой. Особенно после того, как выяснится, что у Евдокии Федоровны нет никаких племянниц. Интересно, приехали ли туда полицейские? Сопровождавшая меня сестричка бросилась им звонить сразу же после сенсационного заявления бабули с судном.

Поздним вечером позвонил Раймонд. Выяснилось, что для меня есть новое задание. С самого утра мне предстояло опять сопровождать Лену, на сей раз в модный солярий. Да уж, умеет наша беременная выбирать самые подходящие для себя места! В ее положении только солярия и не хватает. Особенно в июне, когда в тени плюс двадцать пять!

Раймонд был так любезен, что лично заехал за мной и на своем «БМВ» и подвез нас с Леной до салона красоты. На сей раз на сельской девице было платье для беременных, напоминающее черно-белый парашют. Я, не удержавшись, потрогала ткань: нет, все же не прорезиненный шелк, значит, все ограничивается внешним сходством. На черно-белом великолепии красовались накладные черные карманы, похоже, нашитые умелыми ручками будущей мадам юристки. Надо же, умеет нитку вдевать в иголку! Если такая мастерица, сшила бы лучше нормальное платье, нельзя же до такой степени себя безобразить.

Возможно, я была несправедлива к девушке, но с каждой встречей Лена мне нравилась все меньше. Причем уже не только потому, что стояла между мной и красавцем Раймондом. Нет, обычная женская ревность постепенно уступила место искреннему отвращению. И я надеялась, что в ближайшем будущем наше общение прекратится.

Когда мы приехали, все белые кабинки с искусственным солнышком были заняты. Странный у нас все же народ! Если у людей есть и деньги, и свободное время, почему бы не доехать до Юрмалы? Дорога на электричке занимает полчаса, на собственном авто — вдвое меньше. И загорали бы сколько влезет. Так нет же! Только забравшись в дорогую капсулу, женщины чувствуют себя счастливыми. Неужели так действует реклама, убеждающая, что искусственный загар круче настоящего?

Мы с Леной сидели на маленьком бархатном диванчике у стены большого вестибюля и молча ждали своей очереди. Наконец из закрытого кабинетика вышла молодая женщина потрясающей красоты. Такого яркого бронзового загара, пожалуй, на прибалтийском пляже и впрямь не добьешься. Ну, разве что к самому концу лета. Красавица подошла к столику администратора, чтобы расплатиться. Я завороженно следила за ней. Вдруг рядом раздался тихий стон. Я оглянулась. Лена, схватившись за живот, грузным мешком сползала на пол.

Следующие полчаса мы с бронзовой красоткой приводили беременную в чувство. Администратор салона, принимающая посетителей, вынуждена была вернуться на рабочее место, а мы отволокли Лену в соседнюю комнатку, начали отпаивать. Все попытки вызвать «скорую» она отвергала. Стоило мне заикнуться про врачей, как у нее начинался настоящий припадок. Захлебываясь слезами, она причитала, что если Раймонд узнает, он ее больше из дому не выпустит. А ей не так уж плохо, уже почти ничего не болит. И она опять сгибалась пополам, обняв живот. А мы опять вытирали ей лицо мокрым платком, давали попить водички, усиленно махали газетой и пытались воззвать к ее разуму.