Валентина Мельникова - Мой ласковый и нежный мент

– Вадим, – прошептала она едва слышно, и словно ушат ледяной воды вылили на подполковника. Девичья ладонь коснулась его щеки, но он отвел ее от своего лица и недовольно прошептал:

– Я не Вадим! Успокойтесь, Людмила Алексеевна! – и не слишком вежливо отвернулся от нее.

А она от него.

Закусив от досады губу, Людмила проклинала момент, когда вздумала вдруг поиграть на мужском самолюбии. А ведь она кожей чувствовала, что Барсуков опять на грани того, чтобы поцеловать ее, кончики его пальцев подрагивали, когда он убирал ее ладонь со своей щеки. Она тихо вздохнула: ну никак ей не избавиться от привычки самоутвердиться, дать отпор всякому, кто посмеет посягнуть на ее невостребованные пока добродетели. Почему же так неспокойно у нее на душе, почему слезы готовы вырваться на волю, хотя и на этот раз она одержала весьма утомительную победу, заставив настырного мента отказаться от своих намерений? Сердце не обманешь, и болит оно нестерпимо, и щемит, потому что, сама того не сознавая, потерпела его хозяйка на сей раз сокрушительное поражение…

Так и пролежали они, отвернувшись друг от друга, до самого утра, пока первый луч солнца не проник в узкую щель между камнями над их головой.

Пролежали, втайне от самих себя желая, чтобы кто-то оказался смелее и первым выкинул из головы эти нелепые и почти ненавистные приличия, которые мешали им повернуться друг к другу лицом и забыть наконец то, что стоило забыть, и подчиниться тому, чему ни в коей мере нельзя было сопротивляться.

Ведь не случайно судьба преподнесла им эту ночь наедине, но они отказались принять ее подарок, не подозревая, что жизнь после этого завьется в еще более тугую спираль. Немало испытаний им придется пережить, и никто, кроме них самих, не сумеет распрямить ее и исправить новые ошибки.

В девять утра они услышали вертолет и уже через полчаса вместе со спасателями обследовали лавину.

Кроме милицейского «уазика», никто, к счастью, от схода лавины не пострадал, но машина превратилась в груду искореженного страшным ударом металла.

Когда через час ее извлекли из-под снега, Барсуков невольно поежился и покосился на Людмилу. Если бы не она, то из кабины его тело вырезали бы не иначе как автогеном.

– Товарищ подполковник, возьмите! – Один из спасателей протянул ему папку с бумагами, которую только что подняли с изуродованного сиденья. – Смотрите, даже не пострадала.

Денис поймал взгляд Людмилы, устремленный на папку. Потом она подняла глаза и посмотрела на Барсукова:

– Счастливо отделались, господин подполковник! Долго жить будете!

– Вашими молитвами, – сухо ответил Денис и обратился к руководителю спасателей Демидову:

– Олег, сколько вы еще планируете здесь оставаться?

– Часа два, не более! Ребята обследуют скалы поверху, чтобы определить количество снега, который скопился в кулуарах, проведем фотосъемку – и назад!

– Лады, – кивнул Барсуков. – Я думаю, ты позволишь воспользоваться вашим вертолетом. Нам с Людмилой Алексеевной необходимо посетить один тайный приют в горах. Браконьеры там коптильню устроили. Надо будет полазить, посмотреть, что к чему, да мясо забрать. Там его около центнера, если не больше. Думаю, как раз часа нам на это хватит.

– Лады, – в тон подполковнику ответил Демидов. – Я вам на подмогу пару парней снаряжу, они не хуже твоих сыщиков все вокруг обрыщут и вынюхают. Я на этих сволочей тоже зуб точу. По весне чуть наш вертолет не сбили из карабинов.

Посчитали, видно, что охотинспекция их накрыла.

В верховьях Кармалыка, с полной моторкой рыбы.

Как принялись палить по вертушке, ну чистые тебе душманы! Пришлось нам ретироваться с дырявым брюхом и основательно подмоченными штанами.

Представляешь, если бы пуля угодила в бензобак нашей старушки, – кивнул он в сторону вертолета.

Затем поднес к глазам бинокль и некоторое время пристально всматривался в вершины нависших над дорогой скал, потом облегченно вздохнул:

– Слава богу, все возвращаются.

Все трое принялись наблюдать, как человек пять спасателей быстро скользят по веревкам вниз.

Барсуков отвел первым взгляд и поинтересовался:

– И что, взяли тех орлов?

– Взяли, – ответил Демидов, – мы ведь тут же по рации сообщили об их художествах. А через день узнаю, что наших приятелей задержали и через пару часов уже выпустили. Пока милиция прилетела, от рыбы они, естественно, успели избавиться, карабины и сети спрятали где-то в тайге. Кассета, которую снял наш оператор, а мы передали в руки лично твоему предшественнику полковнику Зырянову, очень таинственным образом вдруг испортилась, а потом и вовсе исчезла. Так что никаких улик! А что дырки в борту, так это не доказательство, заявил Зырянов, мать его за душу. – Спасатель сплюнул на снег. – Возможно, мы сами их гвоздем проковыряли для вентиляции.

– Что же ты, Олег, не рассказываешь, кем были на самом деле эти стрелки по воздушным целям? – Людмила скептически усмехнулась. – И кассету я тебе советовала не отдавать Зырянову. Но ты же не послушался…

– Что теперь об этом говорить! Стрелки и вправду оказались навороченными, из соседнего края. Помощник губернатора со столичными банкирами.

Думаю, они перед этим крепко к бутылке приложились: кто ж в здравом уме и на трезвую голову осмелится палить по вертолету. А мне потом крепко на орехи досталось! Чуть с работы не погнали да еще начет сделали за ремонт. Газетчики меня доставали, и не только местные. Какой-то хмырь даже из Москвы прилетел. Думал свеженинки отведать, а дело оказалось тухлее некуда. – Демидов подергал себя за мочку уха, выглядывающую из-под вязаной шапочки. – Ладно, дело прошлое! Стоит ли об этом вспоминать? – Он подмигнул Людмиле. – Ну, командир по науке, полетели, что ли, к твоим мичуринским тайникам. А то мои ребята вот-вот работу закончат.

Глава 11

Людмила сидела, уставившись в окно, за которым с утра беспрестанно валил снег. За ее спиной открылась дверь, но она даже не повернулась. Вошедший смущенно прокашлялся, и она недовольно произнесла:

– Проходи, Ашот. Чего мнешься? Ты ведь начальник в некотором роде, чего ж перед подчиненной тушуешься?

– Вот именно, что в некотором роде. – Кочерян сел напротив и тоскливо посмотрел на нее черными, слегка выпуклыми глазами. – Тебе воевать не надоело?

– Надоело! – Людмила нахмурилась. – Ты пришел договориться о перемирии? Так лично тебе я войну пока не объявляла. – Она внимательнее вгляделась в побледневшее лицо начальства и покачала головой. – А, понимаю, тебя как парламентера выставили? Интересно, кто? Надымов? Или эти ребята, которые распоряжаются в заповеднике, как в собственной вотчине?