Джеки Коллинз - Мир полон разведенных женщин

Можно сказать, по лестнице успеха он взбирался, работая в постели. Но это до Маффин. Маффин – его пропуск в лучшую жизнь, а вместе они всего добьются. Уже два года незачем обслуживать Мейбл Керсон.

Джон тихо открыл дверь и вошел в квартиру на Холланд-парк. Пусть Маффин спит со своими обидами, утром ей станет лучше. Он потрепал Скраффа и поставил ему плошку с молоком. Потом разделся в ванной и на цыпочках пошел к постели.

И только когда протянул руку – погладить Маффин, понял, что ее нет.

ГЛАВА ТРИДЦАТАЯ

Клео рано разбудил телефон. Она скосила глаза на будильник и ужаснулась: десять минут одиннадцатого. В девять он не зазвонил, а может, она просто не слышала. Все равно чувствовала она себя отвратительно. Телефонистка из Америки сказала ждать у телефона, а у нее пересохло во рту и голова раскалывается.

– Не могу я ждать целый день, – зло рявкнула она и, не услышав ответа, бросила трубку; поднялась, ей стало еще хуже, она еле притащилась в ванную и встала под холодный душ.

В голове слегка прояснилось, и перед глазами поплыли картины прошлой ночи.

О, Господи! Рамо… голый и возбудившийся. Буч с двумя девицами. Майк… или все это страшный сон?

Нет времени ломать над этим голову. В одиннадцать встреча. Нет времени завтракать. Быстро накраситься. Одеться. Причесаться. Выгляжу уродиной.

Взять магнитофон, сумку, блокнот, карандаши. Десять сорок пять. Снова звонит телефон. Рассел Хейс – громко и ясно из Нью-Йорка. Разве там не спят?

– Материалы о Кауфмане и Калиффе потрясающие, – захлебывался он.

Ага! – думала Клео, я могу про них выдать такое, что ты опупеешь. Например, у Рамо Калиффе пенис длиной в фут, это я точно помню.

– Спасибо, Расс.

– Я подумал, что статьей о Кауфмане мы откроем всю серию… Пошлю в Европу Джерри, пусть сделает снимки. – Он помолчал, а затем спросил.

– Майка уже видела?

Клео взглянула на часы – опаздывает.

– Нет. Послушай, Расс, я…

– Ни о чем не беспокойся. Я здесь. Я жду, и, если захочешь, прилечу в Лондон.

Вот дерьмо!

– Все чудесно, незачем тебе сюда приезжать. Я побежала, опаздываю на встречу.

– Хорошо, моя дорогая. Просто я хотел, чтобы ты знала, я тут, если тебе понадоблюсь.

– Пока, Расс. – Она бросила трубку.

«Моя дорогая», да неужели. Грустно, только после этой командировки она распрощается с журналом «Имидж» и всем, что с ним связано. Жаль, но ничего не поделаешь.

Придется начинать с самого начала… во всем.

Она позвонила дежурному портье и сказала, что ей нужно такси. Десять пятьдесят пять. Если повезет, она опоздает только на несколько минут.

Дэниэл Онел жил в маленьком доме в районе Белгра-вия. Входную дверь открыла светловолосая датчанка аи pair (прим. помощница по хозяйству, иностранка), которая с отсутствующей улыбкой провела Клео в нсприбран-ную гостиную.

– Он скоро будет, – сказала au pair с сильным акцентом. – Хотите кофе?

Клео кивнула.

– Черный без сахара.

Aupair неуклюже вышла, а Клео осмотрелась. Большая комната, очень современная, черные кожаные кресла и диван, столики из хрома и стекла.

Дэниэл Онел явно вчера вечером принимал гостей; все пепельницы забиты окурками, везде грязные стаканы. Долгоиграющие пластинки валяются на полу, а перевернутая ваза с розами – на ковре.

– Почему ты хочешь включить Дэниэла Онела? – спросил Рассел Хейс, когда Клео представила ему список актеров для серии «Кто боится большого злого волка?»

– Потому что он очень талантливый человек и нравится женщинам. Чтобы быть жеребцом, не обязательно выглядеть как мальчики на пляже.

– Пожалуй, – согласился Рассел. – Я просто так спросил.

Но почему она решила встретиться с Дэниэлем Онелом?

Потому что хотела с ним познакомиться. Потому что он ее любимый актер. Потому что несмотря на невысокий рост, очки и возраст – под пятьдесят – он наделен обаянием и волнует женщин.

Если бы только она не чувствовала себя так паршиво. Если бы можно было провести в постели все утро. А ей почти хотелось быть такой как мать, которая в своей жизни не проработала дня.

За время ее семейной жизни с Майком вопрос о том, чтобы ей не работать, никогда не возникал. Майк всегда безоговорочно принимал тот факт, что у нее должно быть свое дело. Он верил в женское равноправие и как будто не особенно уважал женщин, которые ничего не делают.

– Неужели им не скучно? – спрашивал он о ее замужних подругах-бездельницах. – Что, черт возьми, они ДЕЛАЮТ весь день?

– Ну… ходят в парикмахерскую, по магазинам, обедают с приятельницами, – отвечала она.

– Блеск!

Клео нередко спрашивала себя, что он скажет, если у них будут дети… она не доверит няньке СВОИХ детей. Но, разумеется, этот вопрос так и не возник.

Дэниэл Онел вошел в комнату. Он был выше, чем она ожидала, и стройнее. Он улыбнулся и сказал:

– Извините, что такой кавардак. – На нем была пестрая рубашка с расстегнутым воротничком, черные брюки и белые кроссовки. Темные волосы выкрашены в рыжий цвет для фильма.

– Пожалуй, будет лучше, если вы сразу узнаете, что я терпеть не могу интервью, мило сказал Он, – я нахожу их скучными для всех, кого они касаются… для вас, для меня и для бедного оболтуса, которому придется читать мое мнение по всем вопросам – от наркотиков до прыжков с парашютом.

– Ну… – сказала Клео.

Он поднял руку, чтобы она замолчала.

– Но я читал вашу статью в «Имидж» о сенаторе Эш-тоне, написано так объективно, по-новому, что я подумал, может, что-нибудь и получится интересное, если мы с вами встретимся. – Он снял очки и уставился на Клео. – Я говорю о нашей беседе.

– Конечно, – пробормотала Клео, она вдруг растерялась перед этим странным человеком с крашеными хной волосами и в белых кроссовках.

– Должен вас предупредить, – резко сказал он, – я не желаю обсуждать ни одну из моих жен и ни слова вы от меня не услышите о последней разводе. Ужасная ошибка… – Он замолчал, а потом вдруг нагнулся и стал собирать упавшие розы обратно в вазу.

Вошла с кофе au pair.

– А, Хайди, – приветствовал Дэниэл, – ты знакома с Клео Джеймс?

– Вроде этого, – сказала au pair.

Принцесса Хайди Валмерстейн, позвольте вам представить Клео Джеймс, – Дэниэл чуть поклонился в шутку. – Вот девушка, о которой вы можете написать, бедная маленькая обнищавшая принцесса приехала сюда лишь с тем, что было на ней надето, и несколькими телефонными номерами, один из них был моим.

Клео вдруг стало неловко.

Хайди сказала: – Дэниэл, я сейчас ухожу.

– Хорошо, – ответил он с чувством, – потрать еще немного моих денег, развлекись, а то ты жалуешься, что я тебя не развлекаю.