Эрика Робинсон - Ванильное мороженое

— Когда-то у меня была экономка, но мне приходится хранить слишком много чужих секретов, а она оказалась слишком любопытной. Так что теперь управляюсь сам. Наверное, это удел всех холостяков.

— У тебя неплохо получается для мужчины. Должно быть, твоя мама многому тебя научила.

— Она сделала все, что могла, это точно.

Мелани подумала, что миссис Лестер проделала недюжинную работу. В Кларке сочетались редкие качества: он был джентльменом, человеком, на которого можно положиться, и в то же время в нем чувствовалась авантюристическая жилка. Где-то под этой идеальной упаковкой, полагала Мелани, и скрывается настоящий Кларк Лестер.

— Знаешь, а ты никогда раньше не упоминал о своей матери.

Прежде чем ответить, Кларк вставил ключ в зажигание и щелкнул ремнем безопасности.

— Моя мать — соль земли. Она немного зависима от отца, но ее это вполне устраивает.

— Вы часто с ней общаетесь?

Кларк стиснул зубы, и Мелани поняла, что нужно действовать решительно. Пока его взгляд снова не заволокли те тучи, которые ей уже случалось замечать, можно было попытаться разобраться в его прошлом, в его отношениях с родителями, друзьями. Это помогло бы ей понять того человека, которым он стал теперь. Человека, чья профессия предполагает холодный научный подход и спокойствие, но который, не удержавшись, сорвался на неправедном суде. Кларк согласился помочь ей постичь тайны эротики, но свои личные тайны продолжал хранить за семью печатями. Мелани хотела узнать, чего он хочет от жизни. Что его терзает.

Хотя Мелани все еще надеялась, что их отношения не продлятся долго, она не могла отрицать, что этот мужчина задел ее за живое. Он был небезразличен ей, а до расставания, возможно, есть еще некоторое время. И в списке ее приоритетов раскрытие секретов Кларка заняло первые позиции. Он, казалось, твердо вознамерился дать ей все, чего она хочет, — и в сексуальном, и в профессиональном смысле, но до сих пор оставалось непонятным, что Мелани может предложить ему взамен.

— Кларк…

Произнесенного вслух имени оказалось достаточно, чтобы сдвинуть дело с мертвой точки. Он одарил ее своей неповторимой полуулыбкой, завел мотор и тронул машину с места.

— Я звоню ей раз в неделю. Мы не обсуждаем каких-то захватывающих тем, просто обмениваемся обычными фразами: «Как ты поживаешь?», «Я — прекрасно», «Как погода?». Ей достаточно знать, что меня не задушил какой-нибудь душевнобольной — она почему-то упорно считает, что я работаю с психами, — не сбила машина и не окрутила какая-нибудь бесчестная женщина.

— Она кажется очень милой.

— Типичная богобоязненная жена несгибаемого мэра, с сердцем большим, как прерии, среди которых она родилась.

— А твой отец?

Кларк как раз выруливал со стоянки, и все его внимание поглотило сложное маневрирование.

— Я уже рассказывал тебе о нем.

Не так уж много, подумала Мелани, а вслух спросила:

— Человек, которому трудно угодить?

Кларк сделал глубокий вдох и кивнул, дав понять, что она угодила в цель.

— По крайней мере, у тебя есть отец.

Он вопросительно поднял брови.

— Ну, вообще-то у меня отец тоже есть. Он ушел от Лиз, когда мне было три года, и с тех пор я его ни разу не видела.

— Это тебя беспокоит?

— Раньше беспокоило. Но если бы он хотел со мной встретиться, то легко смог бы нас найти, особенно после того, как мама стала знаменитостью.

— Откуда ты знаешь, что он до сих пор жив?

Мелани пожала плечами. Ей не хотелось признаваться в том, что несколько лет назад она попросила навести справки об отце сотрудника ФБР, которого умудрилась затащить на «шоу красоток», чтобы расспросить о последних громких арестах крупных шишек из известных фирм. Тому удалось выяснить, что Рон вполне преуспевает в Вашингтоне, работая в службе протокола какого-то правительственного учреждения. Как ни странно, эти крупицы информации вполне удовлетворили ее любопытство.

— Он жив. Я никогда не испытывала желания встретиться с ним. Его действия… вернее, бездействие говорит само за себя. Ему не нужна семья. Так что я успокоилась… хотя такой «блуждающий» отец потенциально опасен. Встречаясь с мужчиной, можешь нечаянно лечь в постель со сводным братом.

Кларк хохотнул, а затем, немного подумав, медленно произнес:

— Ну что ж, наверное, ты права: не нужно склеивать то, что не разбито.

Некоторое время они молчали, поскольку Кларку пришлось целиком сосредоточиться на дороге. Наконец Мелани, не собиравшаяся отступать, спросила:

— А как ты склеиваешь то, что… разбито?

Кларк искоса взглянул на нее и снова перевел взгляд на дорогу.

— Это весьма сложный вопрос, тебе не кажется?

Мелани продолжала пристально смотреть на него. Наконец, остановившись перед светофором, Кларк повернулся к ней.

— А что разбито, для того чтобы нуждаться в склеивании? Надеюсь, я тебя пока ни в чем не разочаровал?

Мелани привычно закатила глаза, но почувствовала удовольствие от того, что даже такой серьезный разговор не может заставить Кларка забыть об их эротических экспериментах, особенно о том, ради которого она накупила столько кружев и шелков.

— Разочаровал? Вряд ли. Я просто потрясена твоей техникой. И мне не терпится узнать, что ты придумал еще.

— Как и мне не терпится посмотреть на то, что ты купила.

Мелани изогнула брови.

— Уверяю вас, доктор, ради того, что вы увидите, стоит потерпеть. Но, задавая свой вопрос, я имела в виду твое отстранение от практики. Со вчерашнего дня ты и словом о нем не обмолвился.

Кларк неопределенно пожал плечами.

— А что еще можно сказать? Рассмотрение апелляции состоится на следующей неделе.

— И чем, ты думаешь, оно закончится?

Кларк обогнал золотистый «бьюик».

— Я не слишком об этом задумываюсь.

Мелани прищелкнула языком.

— Ты ведь не ждешь, что я этому поверю, не правда ли?

— Это действительно так. Я не говорю, что этот инцидент не служит пищей для размышлений. Но безумные обвинения, нелепый приговор… Я действительно сорвался и готов ответить за это.

Кларк был честен с Мелани, как это повелось у них с самого начала. Но ему совсем не хотелось вдаваться в подробности и нюансы своих ощущений и размышлений, в которых он и сам толком не разобрался, хотя немалую часть своей работы посвятил наследственным факторам. Быть сторонним наблюдателем чужих мучений — это одно, а анатомировать собственные муки — совсем другое.

Когда он свернул с шоссе на проселочную дорогу, ведущую на север, Мелани, оторвавшись от видов за окном, удивленно спросила: