Алла Полянская - Одна минута и вся жизнь

– Услуги носильщика? – Бойкий паренек увидел потенциальную клиентку.

– Спасибо, не надо.

У нее нет с собой багажа, если не считать небольшого кожаного чемодана, совсем нетяжелого. Женщина идет по перрону, поднимается по ступенькам, ее каблучки отбивают дробь по блестящим плитам пола здания вокзала. Осень пока пощадила город, слякоти нет. Женщина слегка улыбается уголками губ. Она не любит слякоть.

Такси везет ее на окраину в старую гостиницу с ободранными стенами, старыми синтетическими коврами, высокими потолками и допотопным лифтом. До нее еще не добрались предприимчивые бизнесмены, но она доживает последние дни. На первом этаже навечно поселилась табличка, гласящая: «Извините, свободных мест нет», но высокую бледную женщину эта надпись не пугает.

– У вас бронь? Фамилия?

Администратор, сорокалетняя старая дева, с волосами, крашенными в рыжий цвет, с идиотским красным бантиком на голове, враждебно рассматривает безукоризненное лицо гостьи. Ей хочется сказать что-то неприятное или как-то ее зацепить, но она не может, поэтому просто сжимает тонкие губы, накрашенные дешевой помадой ядовито-красного цвета.

– Да, пожалуйста. Никольская.

– Заполняйте формуляр.

Женщина в черном плаще снимает перчатку и достает из сумочки ручку. Ее почерк с наклоном влево не совсем разборчив, она быстро заполняет графы, берет ключ и поднимается на четвертый этаж. Номер «люкс» выглядит убого, но ее вполне устраивает. Она не собирается задерживаться здесь надолго.

Дама снимает плащ. На ней черная кожаная юбка и зеленый свитер, гармонирующий с цветом ее неподвижных, как у кошки, зеленых глаз. В ее тонкой фигуре, в порывистых и вместе с тем плавных движениях есть что-то от большого грациозного хищника.

Она открывает чемодан, вынимает оттуда вещи и поднимает дно. Там устроен тайник, где лежат большой складной нож, лезвие которого угрожающе скалится бороздкой для стока крови, и пистолет «беретта», модель 93-Р, а также несколько десятков магазинов к нему. Женщина удовлетворенно хмыкает, взвешивает пистолет в руке, потом с сожалением кладет оружие обратно. Из бокового отделения на свет появляется небольшая кожаная сумочка. Женщина открывает ее, достает оттуда несколько зеленых шариков, подбрасывает на ладони. Губы ее улыбаются, но зеленые глаза ничего не выражают.

Она кладет шарики обратно и прячет сумку в чемодан. Потом надевает кожаный жакет и выходит из номера, предварительно закрыв чемодан в шкафу. Она понимает, что тайник ненадежен, но для слишком любопытных у нее есть сюрприз.

Администраторша видит, как она спускается по лестнице, одетая немного не по сезону, очень красивая и ухоженная, и служащей становится досадно. Она думает о бесцельно прожитых годах и добровольной аскезе, в которой их прожила.

Ветер бесстыдно залез под юбку женщине с каштановыми волосами, она берет такси. Ее сердце сжимается, когда они едут по улицам. Она соскучилась по этому городу, по холодной осени так, что и сама не ожидала.

Но ей надо думать о насущном. Она останавливает такси. Ветер опять решил заняться с ней любовью, но женщине это ни к чему. Она идет в большой торговый центр, который битком набит отделами с одеждой, обувью и прочим товаром. Вот знакомый бутик, на стеклах его витрин желтеет надпись: «Новая осенняя коллекция». Это именно то, что ей и нужно.

Она обводит скучающим взглядом вешалки с одеждой. Ей смешны глупые претензии владельца магазина, который представил весь этот хлам эксклюзивным товаром. В это может поверить только абсолютная деревенщина. Вещи лежали где-то в Европе несколько лет, пока их не спустили по минимальной стоимости предприимчивым ребятам, и теперь ими торгуют здесь – по ценам выше разумных пределов. Она жестко усмехается.

– Вам помочь?

Молоденькая продавщица разрисована как ирокез, ступивший на тропу войны, улыбается заученной улыбкой. Она не верит, что кто-то купит хоть что-нибудь, она не понимает, зачем нужен магазин, где никто ничего не покупает, но ей платят не за то, что она думает. Поэтому она улыбается.

– Вот эту куртку.

Вещь вполне практичная, цена покупательницу не интересует. Продавщица мысленно присвистнула, но бойко выбила чек.

– Спасибо за покупку.

Женщина берет сверток и направляется в туалет, где отрывает ярлыки и надевает куртку, которая сидит отлично, меховая отделка смотрится элегантно, и покупательница довольно щурится. Ей будет тепло, все остальное приложится.

Ветер, поджидавший ее на улице, разочарованно вздохнул и полетел искать себе другую партнершу. Женщина избавилась от его холодных настойчивых объятий. Она идет в «Макдоналдс». Когда-то давно ей нравился этот ресторан. Он тоже из сна о счастье.

Она знает, куда пойдет потом. Где-то в этом городе живет уродливая адвокатесса в синем платье. Женщина помнит раздражение, которое вызывала у нее эта девка.

«Даже не знаю, что в ней так меня напрягало. Ничего, это поправимо. И исправлю я это уже сегодня».

Она доедает картошку и чизбургер и направляется к телефону. Парни, сидящие за высокими столиками, провожают ее взглядами, думая об одном и том же: неплохо бы переспать с ней. Но женщине совсем нет дела до их красноречивых взглядов.

– Адвокатская контора «Эгида».

– Добрый день. Мне нужна госпожа Иванова. К ней можно записаться на прием?

– Конечно. – Голос на том конце провода профессионально доброжелательный. – Когда вы хотите прийти?

– Если можно, то сегодня вечером. До которого часа вы работаете?

– Дарья Андреевна примет вас в любое удобное вам время.

– Тогда я приду где-то в половине десятого.

– Хорошо. Как вас записать?

– Никак. Просто передайте ей, что у меня срочное дело.

Женщина кладет трубку и идет дальше. Она поднимается к Исаакиевскому собору, кружит по улицам, осень танцует в обнимку с ветром, и женщине одиноко и страшно. Ей хочется остановиться, присесть, но пустота внутри гонит ее вперед, и она кружит по городу, чтобы немного унять ноющую боль в груди. Боль, не покидавшую ее давно.

Этот город был когда-то ее домом. После рождения Аннушки дни, наполненные хлопотами и радостями, стали похожи друг на друга. Как и раньше, Стас приносил домой работу, и все чаще Дана делала ее за него, пока он сидел с малышкой. Тогда же Стас разбил сад, чтобы дочка могла рвать яблоки с веток. И качели, и горка – все делалось для нее.

Дана не понимала, как это раньше не было Аннушки. Не было ее смеха. И этого запаха волосиков – запаха воробушка. И лукавого взгляда голубых, как у Стаса, глаз. Девочка постоянно находила губную помаду и обмазывалась ею с ног до головы. Она чувствует себя маленькой дамой, важно выступая в своих кружевных и бархатных платьицах. Все, чего у Даны не было в детстве, было у Аннушки.