На сети - Ирина Ингрин
Будь я ласточкой – не выдержала бы этого. Я бы не смогла найти и дать другим то, чего нет у меня самой.
Я наблюдала за ласточкиными птенцами и представляла их избалованными детьми в магазине, сцены с которыми, наверное, видел каждый в своей жизни. Этим детям безразличны чувства и желания окружающих. «Нет, ты купишь мне это!»– кричат они. «Нет, у тебя есть деньги!» – не верят отговоркам родителей. Бросаются на пол, топают недовольно ногами, бьются в истерике, требуя своего. Им неважно, чем хотят заняться мама с папой, насколько они устали и, может, желают отдохнуть. «Пойдем строить лего! Гулять на площадке! Играть в прятки!» – требуют они.
Лезут не вовремя с нежностями. Топчутся на чужих желаниях, но лишь оттого, что сами испытали такое отношение. Возможно, ими пренебрегли когда-то, наплевали на их чувства, и теперь они, не умея обращаться с окружающими по-другому, копируют своих жестоких родителей.
Бывают, однако, ситуации и похуже. Когда ты привык и знаешь, как бы сильно ни хотел, как бы ни требовал чего-то – все равно ты не получишь желаемого.Тогда постепенно начинаешь верить: раз не дают – значит, ты не заслуживаешь этого. Тогда ты перестаешь просить вовсе, заранее додумывая отрицательный ответ за других людей в своей голове. Перестаешь надеяться, что кто-то может быть сопричастен твоим переживаниям. Голодаешь, но молчишь. Прячешь боль и грусть, слезы и одиночество, свои маленькие радости и открытия. И никогда не скажешь вслух и не попросишь того, чего хочешь на самом деле. Жить с постоянным глубинным страхом, что ты не достоин ничего, потому что ничего не заслужил,– мучение.
Это стало причиной моей зависти к птенцам: они умеют пищать, имеют возможность просить еду просто по праву рождения, и получают требуемое от родителей. Только я не понимала тогда, что это право они взяли себе сами.
Ближе к концу июля ласточки начинали свои первые полеты – волнительные дни, но большинство из них справлялось с новыми навыками. Иногда кто-то выпадал случайно из ставшего вдруг тесным гнезда и становился добычей кошки – всегда печальное зрелище.
А в конце лета уже было невозможно отличить, кто из них птенец, а кто – родитель.
– Вот что значит городская, даже птиц как будто никогда не видела, – ворчала Антонина, в очередной раз застав меня в сарае за рассматриванием ласточкиного гнезда. – Лучше иди, помоги помидоры окучивать.
Для нее все познавалось в действии. Чем-то занят – молодец. Сидишь без дела – лодырь. Она успевала переделать за один день кучу работы, а вечером все равно сокрушалась и ругала себя, что не успела ничего сделать, как день уже прошел. В доме был телевизор, но включить его утром или днем считалось настоящим варварством.
– Кто сидит дома и смотрит телевизор посреди дня? Иди работай! – и пульт решительно изымался из рук нарушителя трудового порядка.
В остальном семья жила просто. Утром и вечером обычно ели кашу, на обед готовили капустный суп с клецками. Зимой сразу сотнями лепили пельмени и вареники, которые называли пирогами из хурана. Сразу после убоя барана делали домашнюю колбасу, рулеты из внутренностей, суден. Хозяйство было практически безотходным. Только полиэтиленовые упаковки от редко покупаемых магазинных продуктов приходилось бросать в свалку позади поселка, которою устроили из глубокой трещины в земле – и за долгие годы она так и не заполнилась. Бумага и ткани сжигались в бане, пищевые отходы отдавались скоту или дворовой собаке. Это и вправду сначала удивляло меня, городскую.
Дети ходили по поселку в поисках пустых стеклянных бутылок, для обмена в киоске на жвачку.
Как-то летом Сергей отвел меня на плотину.
– Здесь специальное место, чтобы можно было реку переехать, на машине или тракторе. И не ездить до моста.
Шум воды завораживал, мы сняли обувь и через потоки воды пошли по холодным бетонным плитам, покрытым водорослями. Справа и слева от плотины вода была гладкой и черной, а на плотине – пузырилась, но была прозрачной, не более пяти сантиметров глубиной, и можно было разглядеть пальцы на ногах.
Я подошла к самому краю плиты, где из нее торчали невысокие металлические выступы. Было интересно, какой глубины река за пределами плотины.
– Она там бездонная, – заверял меня Сергей.
– Да ладно, не ври, все равно не запугаешь, – храбрилась я.
– Я и не вру, это правда. Вообще, в этой реке знаешь, сколько утонувших? А если ты еще и слишком слабая душевно, за тебя может зацепиться злой дух от утопленника, и тогда ты заболеешь. Поэтому у воды надо всегда носить с собой кусочек хлеба.
Я рассмеялась.
– Вроде такой большой, а все веришь во всякие глупые сказки?
– Ну, знаешь ли. Я бы не верил, если б не столкнулся с этим сам. Мы однажды вечером под мостом сидели с пацанами, а потом спустились для прикола к реке. Витя тогда сказал, что услышал, как кто-то зовет с другого берега, но там никого не было. – Сергей драматично взял паузу, было слышно лишь, как беспрерывно гудит вода вреке.
А потом он снова продолжил:
– На следующий день Витя даже не смог встать. Его рвало, и была температура. Когда никакие лекарства не помогли, было решено провести специальный обряд. Его должен сделать обязательно чужой для семьи человек, и как можно более сильный. Пришлось позвать бабу Марью, здесь все за глаза говорят, что она ведьма. Баб Марья проговорила специальные слова, сбрызнула страдальца святой водой, провела над ним горбушкой хлеба и головой свежей рыбы, а потом велела нам отнести их под ближайший фонарный столб. «Как только их унесет ворона, ваш друг поправится»,– сказала она. А вы впредь всегда носите в кармане кусочек хлеба, от злых духов. К вечеру Витя уже поправился и вышел гулять.
Тон Сергея и его серьезное лицо произвели нужный эффект. Я сама не заметила, как сделала от края шаг назад и внимательно уставилась на парня, веря в каждое его слово. Он, видно, был рад впечатлению, что произвел на меня. Все-таки запугал ту, что считала себя самой бесстрашной на районе.
Так язычество и православие смешались в народе. Поселковые верили в существование духов, водяных – и в то же время отмечали все церковные праздники. В пасху ходили по домам, в Троицу – на кладбище. Глядя на луну в полнолуние, они видели в ней бедную девушку, что
