Людмила Котлярова - Загадка Бомарше

Но иногда, продолжил священник, по разным причинам человек утрачивает эту миссию, сбивается со своего пути. Вот тогда его и посещает та самая Вселенская или экзистенциальная тоска, которая знаменует собой разрыв самой важной связи: личность-Бог. Человек ощущает себя оставленным Им, он становится неприкаянным, начинает метаться в разные стороны, не находя ни покоя, ни утраченного смысла. Заглушить это безжалостное чувство многие стараются алкоголем, наркотиками, развратом, но получают один результат — окончательную деградацию собственной личности. А уж тогда ни о какой связи с Богом не может быть и речи, потому что деградация, как раз и является полным ее разрывом. И назад пути больше нет, чтобы об этом не говорили врачи, психологи, священники, потому что так в мире устроено: если связь с Богом утрачивается, то это уже навсегда. Восстановлению она не подлежит.

Сначала он решил, что эти бессмысленные, пустые дни он будет заглушать алкоголем. Для чего купил изрядную порцию спиртного. Но затем слова священника, сказанные ему довольно давно, внезапно всплыли в памяти Феоктистова. Ему стало страшно; еще немного — и он дойдет до такого состояния, откуда уже не будет возврата.

Чтобы чем-то себя занять, Феоктистов отправился в книжный магазин и накупил целую стопку книг. В молодости он был большим книгочеем, читал очень много. Но с какого-то момента это желание пропало, стал читать только то, что требовалось ему для работы. Да и это старался делать по минимуму. Но сейчас, придя в гостиничный номер, он с наслаждением погрузился в приобретенный им роман. Ему было даже не столь важно, насколько интересно произведение, сам процесс чтения вызывал у Феоктистова изрядно подзабытое удовольствие.

Но перед тем, как приняться за чтение, Феоктистов дал себе твердое слово, что не будет думать об этой ненормальной Аркашовой. И уж тем более к ней не пойдет, как бы его не подталкивало на такой поступок искушение. Он станет противиться ему всеми силами души и тела.

Но дать обещание еще не выполнить его. Мысли об Аркашовой то и дело нарушали столь захвативший его процесс чтения романа. Феоктистов непроизвольно начинал думать о женщине, потом спохватывался — и возвращался к прежнему занятию. Но все же ему удалось выполнить данный себе зарок — в первый день он к ней не пошел. Вместо этого, едва стемнело, лег спать и быстро заснул.

Зато на второй день искушение, казалось, возросло в геометрической прогрессии. Он почти все время думал о том, идти или не идти. Это было самое настоящее испытание на прочность. Чтение больше не приносило радости, книга валялась на полу. Правда до водки дело не дошло, бутылка так и осталась нераскупоренной. Но он понимал, что это временное явление; если ничего не изменится, она непременно пойдет в дело. И никакие слова священника уже его не остановят. Поэтому нужно себя срочно спасать от запоя.

Феоктистов подошел к знакомой двери и уже привычным движением надавил на звонок. Дверь долго не отворяли, действие пришлось повторить. Только тогда на пороге появилась хозяйка квартиры.

— Разрешите войти, — как можно беззаботней и непринужденней произнес Феоктистов.

— Уходите. Я не хочу с вами общаться, — ответила Аркашова.

— Я бы хотел перед вами извиниться за свой прошлый визит. Я тогда наговорил много лишнего. Может, вы меня все-таки впустите?

Аркашова несколько мгновений колебалась.

— Хорошо. Проходите. Только обещайте, что не будете приставать ко мне.

— Я уже понял, что это запретная тема. Но только мне не дает покоя одна мысль. Собственно я и пришел к вам, чтобы понять, что же происходит?

— У вас возникли проблемы?

— Можно сказать и так. Видите ли, все, что было в моей жизни до сегодняшнего дня, было просто и понятно. Сейчас, все происходящее между нами абсурдно и не поддается никакой логике.

— А между нами ничего не происходит.

Феоктистов прервал ее нетерпеливым жестом.

— Погодите. Когда мы впервые познакомились, мне даже в страшном сне не могло присниться, что я захочу вас. Вы совершенно не в моем вкусе. А когда неделю назад ваш муж заявил, что я у вас на крючке, мне захотелось набить ему морду. Я даже мысленно не мог представить нас вместе.

— Что же произошло за эту неделю?

— Вот это я и пытаюсь понять. Может, вы приворожили меня?

— Зачем бы мне тогда понадобилось отталкивать вас прошлый раз, — резонно возразила женщина.

— Не знаю. Может быть, чтобы сильнее зацепить. Такая тонкая женская тактика — сначала немного загадочности, это вызывает во мне интерес к вам. Затем интерес переходит в желание, вы не позволяете его удовлетворить, в результате желание переплавляется в страсть. Как вам такая драматургия? По-моему, вполне правдоподобно и действенно.

— Вот уж не ожидала услышать от вас подобную чушь, — фыркнула Аркашова. — Неужели вы в это верите?

— До сегодняшнего дня не верил. А теперь не знаю. Такие, как вы меня никогда не привлекали, более того — вызывали отвращение. Мне по душе были женщины без особых затей с бьющим в глаза, как солнечный свет, шармом. И вдруг такой облом. Как вы можете это объяснить?

— Если бы ваша проблема касалась области чувств, то это нуждалось бы в объяснении. А поскольку вас беспокоят примитивные желания, они нуждаются просто в утолении. Но разумеется не со мной. Выпутывайтесь сами. Стоило ли только из-за этого тащиться ко мне, чтобы услышать то, что вы и без меня знаете.

— Иногда это бывает полезно.

— На вашем месте я бы не стала ничего усложнять. Скоро вы вернетесь домой — и все пойдет обычным чередом.

— В том то все и дело, что ничего обычным чередом у меня не может уже пойти. Почва из-под ног выбита, привычный мир рухнул, и я до сих пор не могу найти свое место в новом для себя мире.

— Ничего, время лечит. Все образуется.

— Пока оно почему-то не лечит, а только усугубляет. Иногда мне кажется, что лучшим лекарством от всего, что со мной произошло, была бы гильотина. Помните, была эпоха, когда с помощью такой хирургии лечили едва ли не все болезни.

— И это желание у вас пройдет, — обнадежила она его.

— Почему-то уже два года не проходит. Я ведь и к Бомарше обратился потому, что увидел некую схожесть наших судеб, вернее психологических состояний. Он в свое время совершил невозможное. Благодаря своему таланту пробился из социальных низов на самые вершины. Ему, обычному простолюдину, рукоплескал весь мир! А потом он все потерял.

— Не каждый такое переживет без ущерба для психики.

— Если бы только для психики! Помните, как у Ницше: «Если долго смотреть в бездну, то бездна начинает смотреть в тебя». Однажды я заглянул в ее страшные глаза. И до сих пор удивляюсь, как я остался жив.