Эрика Робинсон - Ванильное мороженое

— Ты уверена?

— Абсолютно.

— Никаких отговорок? Никаких просьб о переходе в другую команду?

Эта устойчивая аналогия со спортом заставила ее рассмеяться, хотя все внутри у Мелани кричало: заткнись и начни наконец целовать меня! Немедленно!

Нельзя сказать, чтобы они не целовались. Воспоминание об ощущении его губ на своих, живое и острое, всплывало всякий раз, когда Мелани смотрела на его рот. Но на этот раз все будет иначе. Его сверкающие глаза говорили ей, что Кларк намерен обойтись без слов в этой демонстрации.

И Мелани не могла этого дождаться.

— Обещаю. Я вся в вашем распоряжении, тренер.

— Вот и прекрасно.

Но вместо того, чтобы поцеловать ее, Кларк вскочил с кушетки и, подойдя к проигрывателю, перевернул пластинку и сделал громче звук. Затем погасил весь свет, кроме свечей и слабого бра над кушеткой, и исчез в коридоре. Почти сразу же он вернулся с оттопыренным карманом. Смахнув с кофейного столика всякую мелочь, он уселся перед ней.

— И что я должна делать теперь? Закрыть глаза и подставить губы? — спросила Мелани, чувствуя себя неуютно под его пристальным горящим взглядом.

Она ожидала, что Кларк рассмеется. Но его лицо, напротив, потемнело от напряжения, отчего у нее пропало всякое веселье. Кларк намерен действовать. Их знакомство было недолгим, но Мелани догадывалась: он — человек действия. У него есть чувство юмора, он может шутить и поддразнивать ее в ответ на ее шутки и поддразнивания, но в глубине души он — серьезный мужчина.

Серьезно сексуальный мужчина.

— Ты ведь сама говорила, что ты не какая-нибудь девственница, нуждающаяся в освоении базового уровня, Мелани. Поэтому мы повысим ставки.

Словно фокусник, он извлек из кармана серебристо-серое шелковое кашне и сложил его вдвое.

— Завяжи глаза.

— Шоры?

В ответ он молча протянул ей полоску ткани. Она сделала так, как он просил, и глубоко вздохнула, когда полутемная комната вовсе исчезла. Очень старательно и крепко Мелани затянула узел. Она не только выполняла указания Кларка, но делала это даже слишком усердно.

— Ничего не видишь?

Мелани рассмеялась и покачала головой.

— Хорошо, тогда встань.

Она подчинилась, с радостью вскочив. Ее бедра покачивались в такт музыке. От возбуждения по обнаженным ниже майки ногам побежали мурашки. На мгновение она забыла, что не надела трусики. На ней были только майка и повязка. Запах, исходящий от мягкой ткани, который она раньше ощущала, только принюхавшись, сейчас казался очень сильным. В отсутствие зрения обострились все чувства. Майк ласкал возбужденные соски. Во рту еще оставался привкус вина. От тела Кларка веяло теплом.

— Что дальше, тренер?

— Заведи руки за голову. Медленно.

Его голос доносился откуда-то снизу, а дыхание обжигало ее кожу в районе живота. Наверное, он все еще сидит на кофейном столике. Видит ли он напрягшиеся под майкой соски? Возбуждает ли их вид его так же, как ее — ощущение?

Она сделала так, как ей велели, и едва не задохнулась, когда при движении подол майки легонько скользнул вверх по ее бедрам. Мелани услышала, как Кларк пошевелился. Опустил голову? Ей хотелось, чтобы он поцеловал ее. Но не в губы.

— О чем ты думаешь? — спросил Кларк.

Мелани наклонила голову. Она расслышала его, но музыка грохотала так громко! Или это было ее сердце?

— Я думаю о том, что эта музыка сведет меня с ума.

Она услышала, как Кларк снова задвигался, и звук тут же стал тише.

— В мои намерения входит свести тебя с ума, Мелани, но не с помощью громкой музыки.

Кофейный столик снова скрипнул. И Мелани почувствовала, как колени Кларка скользнули по ее ногам и расстояние между его губами и ее телом резко сократилось.

— Продолжай держать руки так, — приказал он, — но прихвати пальцами ткань на плечах.

Мелани дрожащими руками подобрала майку немного вверх. И ей неожиданно захотелось вообще сорвать ее, чтобы Кларк мог видеть ее нагое тело, прикасаться к нему, целовать его, захотелось разрушить эту невыносимую уже атмосферу предвкушения, от которой пересохло во рту, словно при виде показавшегося в пустынной дали оазиса. Она так и сделала — и была вознаграждена восторженным стоном Кларка.

— Это фальстарт, Мелани, — однако пожурил он ее, опять использовав спортивную терминологию.

Мелани облизнула губы.

— Мне послышался звук выстрела.

Кларк хохотнул. От этого гортанного звука у нее словно холодок пробежал по спине.

— Не жди моих сигналов. Только поцелуев, только касаний рук. Это, видишь ли, главный принцип эротизма. Предвкушение. Ты не знаешь наверняка, только гадаешь, предчувствуешь.

Сглатывая образовавшийся в горле комок, Мелани обдумала его слова.

— Я думала, ты начнешь с поцелуев.

Кларк снова хохотнул.

— Мы уже миновали эту стадию. На лестнице. Это детские игры.

Кофейный столик опять крякнул. Он встал? Мелани овеяло легким ветерком. Он снимает одежду? Звук разрываемой обертки… Скрипучий звук чего-то… резинового?

Этот мужчина всерьез отнесся к игре и позаботился о том, чтобы все необходимое было под рукой.

Мелани тихонько застонала. Никогда еще она не была так разгорячена, так близка к тому, чтобы утратить контроль над собой, а Кларк до сих пор лишь слегка прикасался к ней. Она не видела его, едва чувствовала его присутствие и могла только представить, какую взрывную реакцию произведет его следующее прикосновение. Или это будет поцелуй?

— Настоящее мастерство, Мелани, это вовремя пересечь стартовую черту. А потом выложиться до последнего и разорвать грудью финишную ленточку.

В воображении Мелани эти термины немедленно обрели плоть, и эту плоть переполнили вожделение и страсть.

Она хотела его. Немедленно.

— Покажи мне настоящее мастерство, Кларк. Кофейный столик застонал. Услышав смех Кларка, Мелани затрепетала.

— О, покажу, милая. Покажу…

8

Кларк больно прикусил щеку изнутри и не разжимал зубов, пока не почувствовал вкус крови. Господи, как же ему хотелось вместо этого почувствовать ее вкус! И он почувствует. Уже скоро. Предвкушение творит волшебство с ними обоими — чего он не хотел признавать до этого момента. Волшебство, которое он может разрушить, если потеряет контроль над собой.

Его пальцы нежно и медленно заскользили по телу Мелани и наконец остановились на талии и крепко сжались, словно заявляя свое право на нее. Когда губы Кларка осторожно прикоснулись к ее животу, она затрепетала. От этого его пульс нестерпимо участился. Кларк запечатлел поцелуй на ее пупке, а затем его губы опустились ниже.