Эрика Робинсон - Ванильное мороженое

— В ее характере есть какое-то отрицательное очарование. Мне хотелось почувствовать себя в ее шкуре, но становиться такой навсегда претило и моему воспитанию, и собственному нравственному чутью.

Мелани допила вино.

— Зато, став такой навсегда, ты не нуждалась бы в уроках эротики, — заметил Кларк, мечтающий перевести разговор на более актуальные сегодня темы.

Он всегда боялся даже элементарных экскурсов в свое прошлое, а этот разговор вызвал целый поток воспоминаний детства. И как он ни сопротивлялся, они захлестывали его…

Отец, в ярости выбрасывающий книгу и фонарик, после того как обнаружил, что сын читает под одеялом «вредный вздор». Позор, испытанный им, когда мистер Лестер при скоплении его одноклассников сломал подаренную на день рождения «почти настоящую» шпагу, о которой он мечтал больше всего в жизни… Не было счета этим горьким обидам, равно как и монотонным поучениям о том, каким должен быть сын уважаемого мэра, чего он должен хотеть и о чем не смеет даже думать.

Результатом такого воспитания было то, что Кларк сбежал из дому, поступил в морскую пехоту, затем, отслужив свой срок, — в университет. И даже когда он был новобранцем, никто не считал его незрелым безответственным юнцом. Он всегда был надежен и безупречен.

Но только не для своего отца. Если бы не звонки матери и не редкие визиты вместе с сестрой в отчий дом, Кларк совсем перестал бы общаться с родителями.

Он даже думать боялся, что сказал бы отец — уже пенсионер, но по-прежнему несгибаемый, — узнав, что сын мэра побывал под судом. Или об этой странной связи с женщиной, которая не хочет обручального кольца в обмен на свои сексуальные услуги. К счастью, Кларк уже давно принимал решения самостоятельно, не советуясь, даже мысленно, с отцом. И ни одно из этих решений не давалось ему так легко, как согласие прийти на помощь Мелани в ее фантастической затее.

Не одна она получала выгоду от этой сделки. Такой опыт вполне мог бы сдвинуть с мертвой точки и его работу, не говоря уж о том, что грех было отказываться от своего маленького кусочка счастья, который, пусть на короткое время, скрасит суровую действительность.

Мелани со стуком поставила бокал на стол.

— Прости. Кажется, я слишком много выпила.

Кларк быстро убрал бутылку со стола.

— В таком случае больше не нужно. Я требую от своих учеников ясности рассудка.

— Значит, ты решил помочь мне?

Опять эта наивность. Кларк не сдержал улыбки.

— А разве в этом были какие-то сомнения?

Мелани восприняла тонкий комплимент с легким румянцем.

— Но мне не хотелось бы, чтобы ты думал, будто я заинтересована в тебе только из-за роли или из-за денег, которые принесет мне этот контракт.

— Мне бы такое и в голову не пришло.

Брови Мелани взлетели вверх.

— Почему? Тебе ведь известно, что я не богачка. Ты знаешь, что комфортная жизнь, которую я веду, — это жизнь взаймы. Ее оплачивает мама. Знаешь, как важен для меня этот контракт. Это мой шанс обрести настоящую независимость, настоящий успех, и я…

Кларк встал из-за стола, взял ее за руку и, подняв со стула, заключил в объятия.

— Перестань резонерствовать, Мелани. Дай своим рациональным и скрупулезным мозгам немного отдохнуть. Мне понятно, чего ты хочешь и чего не хочешь. Ты была прямолинейна и недвусмысленна в своих высказываниях. Ты хочешь отдаться нашему общему влечению и в то же время побольше узнать о сексе.

— Я знаю о сексе, — сказала Мелани, и мрачность ее тона никак не вязалась с теплом и мягкостью податливого тела, которое он обнимал. — Я уже говорила тебе, что я не девственница, Кларк. К сожалению, моих любовников можно пересчитать по пальцам одной руки, и никаких приятных воспоминаний эти опыты у меня не оставили, хотя вряд ли в этом я могу винить только их.

— А я определенно могу, — пробормотал Кларк, совершенно уверенный в том, что чувственная женщина, которая едва не соблазнила его на черной лестнице, не могла быть фригидной ни на каком отрезке своей жизни — даже до первого сексуального опыта. Напуганная — может быть. Незаинтересованная — весьма вероятно. Но холодная? Никогда!

Она ответила на такое заявление нежной улыбкой.

— Спасибо. Но дело в том, что сегодня я совершенно другая женщина, чем была до сих пор. И отчасти благодаря тебе.

— Мне? Я не сделал ничего такого… особенного. Пока.

Улыбка стала широкой, слегка окрашенной ожиданием.

— О нет, сделал. Ты поселил у меня в голове восхитительные, необычайно яркие фантазии. А еще до этого ты сделал для меня очевидным то, что я, видимо, упускала с другими мужчинами, — необходимость влечения, которое… сродни химической реакции.

— Нельзя научить химии. Во всяком случае, такой.

— Но между нами она существует, нравится тебе это или нет. Я бы повторила все, что было у нас на той черной лестнице, до последнего мгновения, и вспоминаю об этом без тени сожаления. Вместе мы сможем направить эту химическую реакцию в нужное русло, извлечь из нее все возможное. А попутно опытный мужчина, то есть ты, научит меня всем тонкостям сексуального… взаимодействия.

— Разумеется, я принимаю этот вызов, — сказал он насмешливо, подыгрывая ей.

В ответ Мелани шутливо отпрянула.

— Думаешь, обучать меня эротике так трудно? — спросила она.

— Трудно? Это не то слово, которое выбрал бы я. Вызов мне заключается в выборе подхода к теме. Как могу я научить женщину, обладающую прирожденной чувственностью, чему-то, чего глубоко внутри не знала бы она сама?

Мелани проглотила застрявший в горле комок.

— Но ведь у тебя уже есть какой-то план, не так ли?

— Кажется, есть.

— Расскажи мне.

— Лучше покажу.

При виде озорного блеска в янтарных глазах Кларка по всему телу Мелани пробежала дрожь — от пальцев ног до груди, прижатой к его твердому прессу. Он был таким высоким, таким мужественным! Отстранившись, Кларк легонько подтолкнул ее к кушетке.

Мелани подошла к ней и, упав на мягкие подушки, взяла Кларка за руку и потянула за собой.

— Что ты делаешь? — спросил он.

— Устраиваюсь поудобнее, для того чтобы лучше усвоить урок.

— Мне казалось, наставник здесь я. Ты весьма своевольная женщина, знаешь ли.

— Но ты же сам меня сюда подтолкнул.

Вид Кларка был вовсе не таким недовольным, как тон. На его лице отражалась смесь веселья и возбуждения.

— Давай условимся об одном: я тренер, и руковожу игрой я. Я говорю — ты делаешь.

Когда Мелани поняла, что настолько доверяет Кларку, что кивнула даже не задумываясь, ее снова охватила дрожь.