Я принимаю бой - Женя Онегина
А потом дни полетели один за другим. Ранние подъемы. Бег в хорошем темпе до пляжа. Разминка. Тренировка. И купание, если позволяла погода. Как бы я ни любила море, первое время я не могла без визга войти в ледяную воду. Жданов смеялся, ругался, уговаривал. Делал подсечки. А потом то ли море потеплело, то ли я привыкла. И теперь Артур никакими уговорами или даже угрозами не мог вытащить меня из воды.
Днем мы катались по окрестностям на велосипедах. Поднимались на дюны. А потом спали до ужина. И снова шли на море, чтобы посмотреть закат. А заодно пройти ката и повторить кихоны. Несмотря на каникулы, Жданов тщательно следил за моей нагрузкой и физической формой. Мне оставался всего один поединок, назначенный на начало сентября. Но теперь все изменилось. Не было больше того юношеского задора и ощущения легкости. Зато появился страх. Я пыталась скрыть его от Артура, но иногда, когда он не замечал, что я за ним наблюдаю, я видела тот же страх и в нем.
Однажды я все-таки спросила.
Мы лежали в тени деревьев во дворе. Я читала, Жданов делал вид, что спит. Однако его рука тщательно отвлекала меня от книги. Я отложила чтение и перевернулась на живот. Артур лениво приоткрыл один глаз.
– Что? – спросил он.
– Что что?
– Спрашивай.
Я вновь перевернулась на спину, избегая взгляда внимательных серых глаз, и произнесла:
– Почему ты ушел из ММА?
Он тяжело вздохнул и снова закрыл глаза. А потом заговорил:
– Мы пришли в грэпплинг вместе. В спортивном лагере, где собирался весь цвет молодых спортсменов. Большинству еще не было восемнадцати. Этакий клуб по интересам, обмен опытом, возможность попробовать себя в новом виде спорта. Кстати, там я начал заниматься легкой атлетикой. Грэпплинг понравился мне сразу. Почти интеллектуальный бой на ковре. Кто кого хитрее и изворотливее. Он был прекрасным партнером и отличным другом. Мы вместе поступили на спортивный факультет. Вместе решили попробовать силы в ММА. Знаешь, почему в ММА травматичность в разы меньше, чем в боксе, например? Потому что здесь реже бьют по голове. Но если бьют, то до конца. Не признавая нокдаунов.
С первого же боя его вынесли на носилках. В себя он так и не пришел. Я отборолся три сезона. Казалось, что делаю это в память о нашей дружбе. О наших мечтах. А потом чуть не убил одного парня. Совсем еще зеленого мальчишку. И понял, что все это время я мстил. Себе. Тренерам. Миру. За ту самую боль.
– Почему ты вернулся?
– Не мне тебе объяснять, правда? Что заставляет нас выходить на татами снова и снова?
Я не знала, что на это ответить.
Он склонился надо мной и поцеловал. Я потянула вверх его футболку и наткнулась взглядом на татуировку.
– Что она означает?
– Что? – не понял Артур.
– Катана. Твоя катана.
– А ты не знаешь?
Ехидный прищур стальных глаз был мне слишком хорошо знаком, но я не любила отступать.
– Долг самурая. Путь воина. Есть что-то еще? – спросила и сама испугалась своей настойчивости.
Но Артур стянул футболку через голову и лег на спину, приспустив штаны и позволяя рассмотреть узор. Сейчас рукоять катаны, что упиралась основанием в подвздошную кость, смотрелась как живая. Казалось, стоит только протянуть руку, как почувствуешь под пальцами чуть шершавую теплую кожу обмотки.
Я не удержалась и потянулась к ней, но Жданов жестко перехватил мою ладонь.
– Ты знаешь, что владельца катаны всегда поддерживает его вторая половина, – он говорил предельно серьезно, а я не могла отвести взгляда от меча, – истинная любовь, что стоит за его плечом?
В горле внезапно пересохло. Я знала, что скрывается за этим вопросом. Попыталась освободить руку, но Жданов держал крепко.
– Истинная любовь, Ксю? Ты веришь в нее?
Кивнула.
– Та, что не предаст, – прошептала в ответ.
– Та, что всегда поймет, – ответил мой любимый.
Артур резко дернул за руку, и я упала на него сверху. Стиснув прохладными пальцами мой подбородок, он заставил смотреть прямо в его глаза.
– Японцы верят, что бог передал меч в руки мужчины, чтобы тот добивался справедливости, – голос Жданова звучал глухо, – проявлял мужество, стремился вперед и всегда добивался поставленных целей. Был честен перед миром и собой. И нес ответственность за своих родных.
И как будто вопреки жестким словам, он коснулся моих губ нежным поцелуем.
– Бог передал меч мужчине, Ксю.
Я поцеловала его в ответ. Казалось, напряжение, охватившее Жданова, спадает. Он отпустил меня, и я устроилась поудобнее, положив голову ему на грудь. Я слышала, как выравнивается биение его сердца. Артур глубоко вздохнул, успокаиваясь, и скользнул рукой по моим волосам, слегка потянул, заставляя поднять к нему лицо. Он улыбался. Грустно и как-то обреченно. Но улыбался.
И я спросила:
– Когда ты набил ее?
– Когда понял, что не смог защитить друга.
– Но он не просил твоей защиты, Артур!
– Весь мир спасти нельзя, – он горько усмехнулся, – теперь стараюсь напоминать себе об этом каждый день.
Одно неуловимое движение, и он перевернулся, подмяв меня под себя. Сел верхом, сжав мои бедра своими. Катана на его животе вновь ожила. Я не спускала с нее завороженного взгляда.
– Бог передал меч мужчине, Ксю. Ты слышишь меня?
Я лежала под ним и пыталась придумать ответ, который устроил бы нас обоих. Который навсегда бы закрыл этот вопрос. И не могла. Потому что в глубине души знала. Он прав.
А потом осознала, что ответ может быть только один.
Потянула майку вверх, стаскивая ее через голову вместе с лифом от купальника. И замерла. С трудом поборов желание прикрыть грудь под его внимательным взглядом. Он тоже замер, всего лишь на мгновение, словно подобрался перед прыжком. А потом плавно подался вперед и коснулся губами соска. Сначала одного, потом другого. Я выгнулась, отвечая на ласку, но все же пыталась сбросить его со своих ног. Но он не позволил. Наоборот, навалился всем телом. Перехватил руки, когда я попыталась… не оттолкнуть, нет. Просто положить ему на плечи.
Он сейчас был как будто бы не здесь. Он снова был на татами. И я поняла, что должна сдаться. Потому что бог передал меч мужчине. Сама потянулась к нему губами, покрывая легкими поцелуями шею, кадык, чисто выбритый подбородок. Он замер. Тряхнул головой, словно прогоняя морок.
Зашептал:
– Ксю…
Я шевельнула рукой, и Артур немедленно ослабил хватку. Обхватила его щеки руками и зашептала какие-то глупости. А он смотрел на меня,
