Золотые рельсы - Эрин Боумен
Машинист дает протяжный гудок.
— Босс? — предупреждающе кричит Диас.
Роуз лишь поднимает руку. Когда мне кажется, что катастрофа неминуема, кондуктор жмет на тормоз. Перестук колес срывается в визг и скрежет. Этот звук киркой врубается мне в затылок. Я закрываю рот и нос шейным платком, но все же чувствую запах раскаленной стали и угольного дыма.
Добрые полминуты раскаленный воздух наполняют пыль да оглушительный скрип тормозов. Летят искры. Паровоз в последний раз вздыхает и останавливается. Стадо мчится на юг, унося за собой пыльное облако. Я смахиваю пыль и копоть с ресниц и бровей. Немного впереди в зыбком горячем воздухе высится темная махина локомотива. Он остановился всего в нескольких ярдах от вывернутого рельса.
Между вагонами мелькает чья-то фигура. Человек высовывается из-за паровоза, машет светлым платком, пытаясь рассмотреть, освободила ли скотина пути.
Босс достает пистолет.
У бедняги нет никаких шансов, он не успевает даже вскрикнуть. В тот момент, когда он замечает нас и его глаза расширяются от испуга, Босс спускает курок. Голова жертвы дергается, тело падает рядом с рельсами.
— Пошевеливайтесь! — командует Босс.
Мы достаем кольты, надвигаем шляпы пониже, чтобы между полями и шейным платком были видны лишь глаза, и бросаемся на штурм поезда.
Глава вторая
Шарлотта
Я не первый раз еду в комфортном пассажирском вагоне поезда Южно-Тихоокеанской железной дороги, но когда он внезапно останавливается и снаружи раздаются выстрелы, начинаю опасаться, что путешествие станет последним. Видит бог, неожиданная остановка поезда между станциями не может произойти по доброй причине.
— Сэр! — говорю я, толкая спящего на соседнем сиденье шерифа, но он не шевелится.
Из Юмы поезд идет на северо-восток вдоль реки Хила, бегущей к Таксону по выжженным солнцем прериям. Но если бы я знала, что шериф намерен проспать всю поездку, попросила бы себе место у окна — с моего, поодаль, сколько ни всматривайся в закопченное грязное стекло, видно только голый склон холма и ленту реки вдали.
Всё это — из-за желания увидеть в газете очерк, подписанный моим именем!
«Твой отец вложил небольшую сумму в строительство Прескоттской железной дороги, — сообщила мне мать, отправляясь вчера в столицу. — Он хотел бы, чтобы я присутствовала при укладке последнего рельса и, наверное, даже сказала несколько слов от его имени. Побудь тут, подожди, я вернусь через пару дней».
С тех пор, как десять лет назад мы перебрались в Юму, семейным прииском заправлял дядя Джеральд. Присваивать чужие достижения — для него дело обычное, так что он-то охотно скажет несколько слов вместо отца. Но этим дело не закончится. Отца всего неделю как похоронили, а мать уже поделилась со мной опасениями, что дядя Джеральд настроен требовать ее руки, чтобы получить право собственности на прииск. Он, конечно, примется убеждать всех, что просто хочет нас поддержать, ведь дело дол — жен вести уважаемый человек, а не слабая женщина, но мы знаем — ему просто нужны деньги.
На самом деле мать отправилась в Прескотт, чтобы твердо поговорить с дядей Джеральдом — о завещании и о том, чего нам ждать; ничего не скажешь, прекрасный способ провести праздники.
И я еду не просто так: боюсь, хотя мать в это и не верит, дядя Джеральд опустится так низко, что начнет спекулировать моим будущим. Именно так и случится! «Разве ты не хочешь обеспечить будущность Шарлотты? — будет вкрадчиво увещевать он. — Не прискорбно ли будет, если с ней что-то случится?» Но если мне улыбнется удача и мой очерк напечатают, я стану корреспондентом, а значит, смогу сама о себе позаботиться. Не хочу быть обузой или разменной монетой в споре.
Но сейчас, сидя в конце вагона первого класса, я боюсь, что мне придется заплатить за свое упрямство.
Позади меня — запертый вагон с ценным грузом, еще дальше — остальные вагоны с пассажирами, оттуда доносятся невнятные повелительные окрики. Впереди хлопает дверь нашего вагона, и я наклоняюсь к чемодану, стоящему у моих ног, нащупывая ствол самого дорогого отцовского пистолета, который взяла на всякий случай, хотя и не думала, что он действительно может понадобиться. Я хватаю его, засовываю под жакет и прижимаю к себе.
— Не прятать руки! — кричит, залезая в вагон, какой-то коренастый человек. Его лицо скрыто под мокрым от пота платком, а шляпа низко надвинута на лоб. — Руки вверх, и вас не пристрелят.
Пассажиры без малейшего энтузиазма выполняют приказ, но я не собираюсь выпускать из заледеневших пальцев отцовский пистолет. Скорчившись в кресле, хватаю ртом воздух и думаю: может, если я покажусь маленькой и напуганной, грабитель не заметит, что мои руки спрятаны под жакетом? Появляется второй бандит, высокий и худощавый, его лицо тоже закрыто, он обходит первого и идет вперед по проходу.
— Мерфи! — кричит ему первый и швыряет холщовый мешок. Человек по имени Мерфи ловит его.
— Ценные вещи! — говорит он, наклоняясь к ближайшему сиденью.
— Часы и кошельки! — добавляет коренастый. — И твои украшения тоже.
Я толкаю шерифа ногой. Никакой реакции. Он спит, привалившись к окну, зажав в руке темный платок. Я помню, как сильно он кашлял, когда мы садились на поезд в Юме. Похоже, он, как и мой отец, проигрывает безнадежное сражение с туберкулезом.
— Что это у тебя на пальце, дай сюда, — говорит коренастый пассажирке впереди.
— Но это обручальное кольцо! — отвечает женщина.
— Хочешь, чтобы тебя прикончили прямо сейчас?
Женщина, задыхаясь от рыданий, падает на пол,
однако бандит не пускает в ход оружие. Непостижимо, как шериф может спать в такое время, даже с учетом его состояния! Человек по имени Мерфи подходит к моему ряду. Боковым зрением я вижу холщовый мешок, который болтается у него в руках, и сжимаю рукоятку пистолета под жакетом.
— Драгоценности! — бросает он мне. На нем грязные штаны, бледно-голубая рабочая рубаха с пятнами пота на воротнике и шейный платок того же цвета, что и рубаха. А вот шляпа на нем из дорогого плотного фетра, высокая, с широкими полями, вокруг тульи обвит затейливо сплетенный кожаный шнурок. Слишком броская шляпа для грабителя и убийцы, наверняка снял с кого-то. Я запоминаю все подробности. Первое, что нас попросят сделать, когда мы, ограбленные
