Колыбель твоих оков - Лили Вайт
— Тогда почему он не летит вместе с нами? — уточняю я, хотя, впрочем, уже догадываюсь, в чем может быть причина.
— Кто? Лорэн? — Изабелла округляет глаза, будто я сказала несусветную чушь. — Зачем ему лететь с нами, если он может лететь без нас? Ты бы, небось, сама не торопилась лететь с нами, будь у тебя свой собственный джет.
— У него что, есть собственный самолет? — теперь приходит моя очередь удивляться.
— Откуда я могу знать? Но не удивлюсь, если есть. И по парочке любовниц в каждом городе в придачу, — добавляет Изабелла уже вполголоса. Она щурит глаза, в которых застыло любопытство вперемешку со свойственной ей подозрительностью, и продолжает изучать меня. — Может, тебе лучше спросить его секретаршу? Та, небось, знает о Лорэне больше меня. Наверное, и в джете его не раз побывала. Во всех его джетах. И не только, — добавляет Изабелла, и я покрываюсь испариной от косвенного упоминания Эмилии. Интересно, присутствие этой девушки когда-нибудь перестанет меня донимать?
В течение этой недели я видела Эммануэля только пару раз, и то мельком, и кто-то обязательно оказывался рядом, поэтому я так и не смогла обсудить с ним все еще волнующее меня внезапное повышение моей зарплаты. Я решаю пока не беспокоить его — он выглядит взволнованным и даже, не побоюсь этого слова, растерянным, а последнее ему, как я полагаю, и вовсе не свойственно. Какой же он все-таки неординарный и непредсказуемый человек. И это — его талант в управлении лабораторией, его гений в научной сфере, а также его умение разглядеть потенциал в своих студентах и всеми возможными способами вынудить их развивать в себе этот потенциал. Все, что я наблюдала за все пока еще короткое время моего постдока — это невероятный ум Эммануэля, его харизма и упорство в достижении целей. Но ох как мне жалко того несчастного, который осмелится перейти дорогу такому человеку. Интересно, на что способен Эммануэль для достижения своих целей? Этого я никогда не узнаю, но могу с уверенностью сказать одно: я еще никогда в жизни не встречала таких людей, как он. И как же я могу после этого не думать о нем? И что еще важнее: как же мне себя не выдать? Я будто сталкер, наблюдающий за предметом моего наваждения украдкой: тогда, когда меня не видно, тогда, когда никто не смотрит, тогда, когда он не наблюдает за мной. И что сказала бы Бетан, узнай она об этом? Может быть, она права, и я действительно попала в ловушку его неотразимого обаяния?
К счастью, подготовка к докладу для выступления на конгрессе немного отвлекает меня от неуместных навязчивых мыслей о моем начальнике. Как только я думаю о выступлении перед огромной аудиторией ученых, меня охватывает озноб, и я уже начинаю жалеть о своем решении читать доклад. Почему я просто не зарегистрировалась на презентацию постера? И зачем я вообще собралась на этот конгресс? Всему виной мои амбиции. А еще в этом есть вина Рустерхольца, который замолвил за меня словечко перед Эммануэлем, и последний согласился профинансировать мое участие в конгрессе. Проблема в том, что все, что я могу презентовать на конгрессе — это результаты моей диссертационной работы, которая никак не связана с моим постдоком и, соответственно, с лабораторией Эммануэля. У меня просто-напросто еще не может быть никаких результатов за время моей работы в его лаборатории, потому что я еще не успела ничего проанализировать и опубликовать. Обычно профессора ни за что не соглашаются финансировать презентацию работы, которая никак не связана с достижениями их лаборатории, но не в случае Эммануэля. В итоге мои мысли все равно возвращаются к Эммануэлю, который, по всей видимости, представляет исключение из всех правил, установленных не только в научном, но и в ненаучном мире.
В день нашего вылета в Орландо я все еще надеюсь увидеть Эммануэля в аэропорту. Я представляю, как он путешествует с нами: стоит на стойке регистрации, показывает билет, сдает багаж, и делает абсолютно тривиальные вещи, которые делают все обычные люди в аэропорту. Да, пусть он летит бизнес классом, но ведь даже богатые люди иногда пользуются общественным транспортом.
Когда я приезжаю в аэропорт в назначенное время, Вун и Бруно уже ожидают меня в заранее условленном месте, которым для нас служит местный «Старбакс». Ребята сидят за столиком и что-то оживленно обсуждают. Перед ними стоят две огромные, но уже пустые кофейные чашки, что приводит меня к мысли о том, что ребята находятся в аэропорту уже продолжительное время. Рустерхольца, Изабеллы и Марии нигде не видно. Я замечаю, что на чемоданах парней лежат два черный тубуса, в которых, скорее всего, находятся стендовые постеры с их презентациями. В эту же минуту я начинаю жалеть о том, что зарегистрировалась на устный доклад — выступать со стендовым докладом гораздо проще, и, несмотря на то, что его увидели бы гораздо меньше ученых, я чувствовала бы себя намного спокойнее.
— Ну, привет-привет, — Вун улыбается мне, и его белоснежная улыбка очень искренняя. Он, как, впрочем, и всегда, рад меня видеть больше положенного. Я не буду лукавить, если признаюсь в том, что уже некоторое время подозреваю, что нравлюсь ему. — Рада, что едешь в Солнечный штат?
Бруно смотрит на своего друга так, будто тот решил спросить нечто неуместное.
— Честно говоря, я не очень люблю жару, — отвечаю я после того, как здороваюсь с ребятами. — Мне очень нравится погода в Бостоне именно сейчас, когда еще не очень жарко.
Я подсаживаюсь за столик к ребятам, попутно стряхивая со своих волос капли дождя, который только начался, но уже успел немного намочить мне голову.
— С трудом представляю, как люди выживают в южных штатах. Кстати, а где все остальные?
— Должны вот-вот появиться. Но мы с Вуном все еще надеемся, что Изабелла опоздает на рейс, — заговорщицки шепчет Бруно, при этом не забывая оглядываться по сторонам. — Изабеллу довольно непросто выдержать и в течение десяти минут в день, а тут целых четыре дня подряд. Да мы помрем раньше, чем конгресс закончится!
Вун и я прыскаем от смеха.
— Бруно, не жалуйся. Я сижу с Изабеллой в одном офисе, — подмигиваю я ему.
Хотя я отлично понимаю, о чем говорит Бруно, но, по правде говоря, есть в университете некоторые личности, которые раздражают меня намного больше, чем Изабелла. Да, приятного в ней мало, но она достаточно прямолинейна и проста, к тому же от нее всегда знаешь, чего ожидать.
— Да, ты
