Соня Мармен - Ветер разлуки

– Изабель! – в отчаянии закричал он. – Изабель! God damn! Dinna do this…[199]

Дрожа всем телом, с бьющимся сердцем, Жюстина прижалась спиной к стене. Шотландец вернулся… Она знала, что армия Мюррея вошла в город, и с тревогой ожидала этого визита. И вот, увидев его кричащим от боли и ярости, она разволновалась. Странное чувство всколыхнулось в груди, порождая тошноту. Неужели угрызения совести? Неужели она ошиблась, принудив Изабель к этому поспешному браку? Горькие воспоминания о том, как мужчины нарушают свои обещания, и желание защитить дочь – вот чем она руководствовалась! А еще она искренне верила, что это – лучшее решение…

Она смахнула слезу – так же, как в утро свадебной церемонии. Вспомнила Изабель, одетую во все черное, – наряд больше подходил для похорон, чем для венчания. И взгляд, который дочь бросила в ее сторону, поднимаясь в карету, на которой ей предстояло отправиться в церковь. Жюстина невольно вздрогнула. Вспомнилась ей и другая девушка, с палубы бригантины смотревшая с такой же ненавистью на оставшегося на пристани мужчину. Это было в Ла-Рошели. Изабель никогда ее не простит, как сама она не простила отцу того, что он отдал ее замуж за Шарля-Юбера. Единственная дочь будет ненавидеть ее до самой смерти.

Дрожащими пальцами она прикоснулась к письму, которое отныне постоянно носила в кармане. Последнее письмо Питера Шеридана – единственного мужчины, которого она любила. Оно было написано через два месяца после ее замужества. И как только Шарлю-Юберу удалось его перехватить? У нее были догадки на этот счет. Накануне отъезда из Ла-Рошели она спрятала письма в шляпную картонку, но по прибытии в Квебек так расхворалась, что была не в состоянии самостоятельно разобрать свой багаж. Этим занялся Шарль-Юбер. Письма он, разумеется, обнаружил случайно и из ревности забрал их. Могла ли она сердиться на него за это?

Но письма́, которое сейчас похрустывало у нее в пальцах, она раньше не видела. Его не было в стопке, которую она так часто прижимала к груди, мечтая о скорой свадьбе с Питером. Возлюбленный написал ей это письмо в Ла-Рошель, в отцовский дом. Кто же переслал его в Квебек? Мать? Этого ей никогда не узнать… Как бы то ни было, это знание теперь ничего бы не смогло изменить. Письмо опоздало на два месяца. Если бы только отец подождал еще немного! Она так его умоляла, так просила! «Англичане не держат своего слова! – заявил ей тогда отец. – И особенно – солдаты! Время не ждет, ты должна принять это предложение! Второго такого жениха у тебя точно не будет…» Да, Изабель будет ненавидеть ее так же, как сама она ненавидела своего отца. И не сможет понять причин, которые заставили ее так поступить.

Шотландец перестал колотить в дверь. Жюстина не осмеливалась выглянуть и посмотреть, ушел он или до сих пор стоит на улице. В гостиной Сидония вывязывала носочки для новорожденного, и в ее глазах красноречивее слов отражался ход ее мыслей. Старая кормилица в душе горько упрекала хозяйку за то, что та заставила дочь выйти замуж против ее воли. И неудивительно, ведь Сидония была для Изабель много ближе, чем она, родная мать… Старушка решила перебраться в монастырь урсулинок, и до ее отъезда осталась всего неделя. Теперь, когда Изабель уехала, ее здесь ничего не удерживало. Сознание этого огорчало Жюстину, но она отнеслась к решению пожилой женщины с пониманием.

Перрена сбежала два дня назад, даже не забрав плату за последние две недели службы. Маленькая негодница наверняка разыщет Этьена и останется с ним. Ее отсутствие сразу же дало о себе знать, а Сидония была уже слишком стара, чтобы управляться с домом в одиночку. По рекомендации соседей Жюстина наняла временную работницу. Но это ненадолго: через несколько месяцев проблема решится сама собой.

С тяжелым сердцем Жюстина подхватила одной рукой юбку и направилась в кабинет покойного мужа. Задержавшись в дверном проеме, она окинула комнату грустным взглядом. Она долго размышляла, прежде чем принять решение, и теперь ни за что бы его не переменила. Оставалось лишь написать длинное письмо.

Решив наконец это сделать, она заперлась в кабинете, где до сих пор витал мускусный запах Шарля-Юбера. Удивительно, но по мужу она скучала. Он всегда знал, как успокоить ее страхи ласковым словом или нежным прикосновением. Как ей теперь всего этого недоставало! Сожаления, одни лишь сожаления! Сев за стол, Жюстина достала из письменного прибора черешневого дерева, тонированного в оттенок бычьей крови, листок бумаги и перо. Слеза упала на бумагу, и та торопливо впитала частичку ее тоски. С чего же начать?

На глазах у Колла брат споткнулся, выпрямился, сорвался на бег и снова упал. Молчание со стороны Изабель заставило его заподозрить неладное. И он не ошибся. Он не знал, что рассказала та старушка Александеру, но яростная реакция брата на услышанное не предвещала ничего хорошего. Александер нуждался в нем…

Ноги сами привели его к обрывистому берегу. Упав на колени, Александер обхватил голову руками, чтобы излить наконец всю боль своей души. Стон, протяжный и хриплый, вырвался из его груди. Он заткнул уши, чтобы не слышать больше ужасных слов, которые разрушили его мир. Напрасный труд! Они звучали снова и снова, причиняя адскую боль. Сердце, несколько минут назад еще такое легкое, отяжелело настолько, что он с трудом передвигал ноги. Страдание терзало его, мучило с такой силой, что все остальное просто перестало существовать.

Взгляд его затерялся в пенной воде, бурлящей под обрывом, в нескольких десятках футов от края. Множество мыслей теснилось в голове. Он никак не мог понять, что произошло. Изабель – лгала ему? Изабель – предательница? Нет, он не мог в это поверить. Хотя… Он знал, что та женщина на улице его не обманула.

Запрокинув голову, он закричал во всю мочь. Сердце его словно пронзили мечом: Изабель убила его, она отняла у него самое ценное сокровище, которое он никогда и никому не отдавал, которое бережно хранил все эти годы, – его душу.

Дрожащими пальцами Александер медленно извлек из ножен свой длинный кинжал и посмотрел на него сквозь пелену обжигающих слез. Сталь поблескивала в последних лучах осеннего солнца. Поднеся оружие к груди, он закрыл глаза. Картины утраченного счастья замелькали перед глазами: Изабель улыбается ему, глаза у нее завязаны платком, губы блестят, волосы вьются на ветру; Изабель сидит на камне и, болтая босыми ногами, напевает детскую песенку; Изабель в лунном свете, лицо в ореоле рассыпавшихся по земле золотых волос искажено гримаской наслаждения… Той ночью они принесли клятву соединенных рук, но она ее нарушила. Он не мог понять почему…