Лариса Соболева - Миф о вечной любви

О, как все запущено. А виноват он. Тянул резину, жалея Олеську, на которую смотреть-то не в состоянии. Да пошла она к чертям собачьим, он как-нибудь договорится с ней, будет выдавать ей деньги на содержание, припугнет, если понадобится, она и не вякнет.

– Но мне же надо найти замену Андрею…

– Не надо! – взбунтовалась она. – Справятся без тебя. А мы… Руди, мне не нужен курорт на Средиземном море, давай уедем в деревню, в пустыню, в лес, только подальше отсюда.

– Не понимаю, чего ты боишься…

– Да-да, боюсь. – Ия ударила себя по лбу ладонью, будто только что до нее дошло, какая причина лежит в основе ее страхов. – Ты правильно определил, я боюсь, но… не знаю чего. Представь, не знаю! Это витает вокруг, везде, внутри… в воздухе! Такое ощущение, что все не случайно… Руди, умоляю…

– Хорошо, уедем, – сдался он, решив потянуть время, а там страхи впечатлительной Ии пройдут, но просчитался:

– Тогда сейчас же едем за билетами.

– Зачем? Раз ты хочешь в лес, отправимся туда в моем джипе.

– Правда? – оживилась она. – Да-да! На машине удобней, больше вещей захватим, продуктов… когда захочется, остановимся… Завтра уедем, да? Ранним утром, угу?

Он действительно ни разу не видел ее такой возбужденной, посему махнул рукой, подчиняясь ее капризу:

– Ладно, завтра. – Но едва Ия открыла рот, он решил, что у нее родилась новая идея, причем бредовее предыдущей, и поднял ладонь: – Только не говори, что мы едем сегодня. Завтра. С утра. На этом точка.

Ия порывисто обняла его и оставила на щеках Рудольфа с десяток поцелуев, окончательно растопив его сердце. Действительно, почему бы не устроить себе длительный отпуск? В таких-то обстоятельствах? Сейчас осень, в деревне красота, правда, в селе он еще не отдыхал, но представлял, как там, на природе, хорошо осенью. Снимут избушку, будут ходить в лес, валяться в постели, пить настоящее молоко… Рудольф с воодушевлением завел мотор и про себя рассмеялся: как деревня – так молоко, без этого вроде бы деревни быть не может. А ведь и правда не может.

Санька вышла из приемного отделения на площадку перед входом в больницу. Ожидая Глеба, который никак не мог расстаться с Жанной, она предавалась бессмысленному занятию, убивающему время, – рассматривала все, что попадалось в поле зрения.

Поодаль женщина с животом до носа держала ладони на пояснице и что-то доказывала юноше, наверное, сыну. Две медсестры бежали к корпусу, словно их догоняли разбойники, правда, девушки смеялись, значит, спешка вошла у них в привычку, а не вызвана ЧП. На легковушке Санька задержала глаза из чисто профессионального любопытства, ну, любит она все, что на колесах, даже телеги. Автомобиль той же марки, что у Глеба, цвета почти такого же – пирано, только немного темнее, стоял в отдалении, чернея тонированными стеклами. Между прочим, неудобно с темной тонировкой за рулем сидеть, особенно ночью, видимость просто отвратная. А машина точно с конвейера…

– Поехали, – отвлек ее от созерцания Глеб.

Сбегая по ступенькам, Санька весело хихикнула:

– Ой, женщина с животом не мать, она жена! Мать не целуют в губы.

Открыв дверцу перед ней (он в этом отношении был истинный джентльмен, про которых в книжках пишут), Глеб вдруг задал дурацкий вопрос:

– Сама-то хоть с кем-нибудь целовалась?

– Неужели я выгляжу недоразвитой? – обиделась Санька. – По-твоему, ни у кого даже мысли не возникнет целовать меня?

– Да нет, ты очень даже развитой выглядишь. – Он захлопнул дверцу и продолжил уже в машине, выезжая с парковки: – И не одни мысли возникнут, поползновения на тебя тоже будут.

У женщин есть одно доминирующее качество, которым они не всегда пользуются, но уж если в голове зародится мысль, то она доведена будет до конца (иногда нелогичного). Это подозрительность. Она вовремя подает сигнал о неблагополучии, угрозе, помогает активизировать наблюдательность, делать открытия и принимать верные решения. Насчет наблюдательности: Санька отсутствием оной черты не страдала, но должна же быть хоть какая-то выдержка, чтоб сначала подумать, сопоставить и только потом формулировать вывод? Нет, она поторопилась, заподозрив, что Глеб флиртует.

– Вопросик странный, знаешь ли, – произнесла Санька, покосившись на него. – Чего это ты о поцелуях заговорил?

– Видишь ли, коллектив у нас мужской, а ты станешь приманкой. Когда девушка очень строго относится к себе, ну, очень строго… ты понимаешь?

– Понимаю, – ощерилась она, утвердившись в своих подозрениях. – Я спала с мужчинами. То есть с одним спала, дальше что?

– Фу-х, успокоила. А то если б к тебе начали приставать, мне пришлось бы вмешиваться, не дай бог, морды бить. А я не хочу из-за тебя ссориться с ребятами, но ты… сама отрегулируешь отношения, верно? Одно дело, когда цепляются к девушке, и другое – если к женщине.

Ишь обрадовался – как ребенок! Видишь ли, с него ответственность снята! И не догадался, что за мысли роились в голове Саньки – как они вообще пришли ей в голову? Собственно, его слова пролились бальзамом на душу и принесли облегчение, она откинулась на спинку, выставив локоть в открытое окно, и придала сказанному Глебом другой смысл:

– Короче, ты решил бросить меня на съедение шоферюгам.

– Зачем все так буквально понимать? Но если к тебе начнут приставать, ты позвони мне, и я… я тебе дам совет, что делать.

– Вот это да! – хохотнула Санька. – Всего лишь? Ладно. И я обещаю: если тебе понадобится помощь, тоже дам… два совета.

Она уложила подбородок на скрещенные руки, некоторое время наслаждалась встречным ветром, но недолго. В зеркале мелькнула машина цвета пирано, тотчас ее закрыл джип с прямоугольной «мордой». Санька оглянулась и смотрела назад до тех пор, пока снова не показался автомобиль – да, он точь-в-точь как тот, что стоял у больницы. Нет, скорее это совпадение.

– Знакомых увидела? – полюбопытствовал Глеб.

– Ага.

Он решил, что она ляпнула просто так, как это случается у женщин, которые мало задумываются над тем, что несет их бесконтрольный язык. Знакомых у Саньки в городе быть не может, посему Глеб не мучил ее расспросами.

8

На светофоре впереди Леля заметила машину Рудольфа, а в ней…

– О, а он не один.

Какая досада, не видно лица блондинки. Понятно, что она молодая и красивая, не мог Руди увлечься серой мышкой. Но какая? Тут не то что женщина, редкий мужчина откажется взглянуть на нее хоть одним глазком, дабы удовлетворить любопытство. Леля догнала машину и вела ее до самого офиса. В общем, она имела возможность лицезреть спутницу Рудольфа, когда они заходили в здание.

– Олеся, мне тебя жаль, – закуривая, произнесла Леля бесцветным голосом. – Так влюбленно он на тебя никогда не смотрел, никогда столь нежно не держал за плечи.