Лариса Соболева - Миф о вечной любви

– К сожалению… – вздохнул он, затем задумался ненадолго и посоветовал: – Сходите в соседний дом, там охранник всю ночь дежурил, может, он видел то, что вас интересует, но вы ведь не говорите, что именно.

Майору трудно было сдержать усмешку, но он сдержал, поблагодарил и попрощался, а на улице сказал юному коллеге с ухмылкой:

– Слыхал? «Может, он видел то, что вас интересует, но вы не говорите, что именно». Чудно. Им кажется, у нас шпионские игры, на худой конец, классика детективного жанра. А у нас – ноль. Ну? Заглянем к соседям?

В это же время Рудольф, крутя одной рукой руль, второй прижимал к уху мобильник, изредка ему удавалось вставить:

– Послушай… Это бизнес… Дай мне сказать… Даже так?..

Его все меньше занимала дорога, если вообще занимала, Ия вынуждена была положить ладонь на плечо Рудольфу и попросить:

– Останови машину, ты же не хочешь, чтобы мы погибли?

Какая удача – он услышал ее. Рудольф как раз подъехал к перекрестку, так что просьбу ее выполнил и, едва свернув на спокойную улочку, заглушил мотор. Далее Ия собственными ушами слышала, как Варгузов кроет его по-черному:

– …не оставлю, потому что такие, как ты, не должны побеждать. Ты вор. Нет, хуже! Хуже!!! Вор крадет у посторонних людей, и он использует мастерство, которое нарабатывал всю жизнь, стало быть, его добыча – это награда за постоянный труд. А ты пользуешься доверием знакомых людей. И не своим трудом, не умом или знаниями, а подвешенным языком и репутацией. Ты страшный человек. Без стыда, совести, чести…

– Хватит! – гаркнул Рудольф. Зная, что Варгузова сейчас снова заклинит на обличительном монологе, он был краток. – Оскорблений я наслушался, и знаешь что? Выворачивайся сам, я тебе помогать не буду.

– Конечно, не будешь! – сардонически рассмеялся тот. – Короче, спокойной жизни не жди, свое я заберу! У меня нет желания делать тебе подарки. Нет, один я сделаю, и ты его запомнишь.

В трубке послышались гудки, Рудольф сидел недвижимо, Ия забрала телефон и отключила, после робко спросила:

– Зачем ты слушал его? И так понятно, что он бесится.

– Хотел выяснить, что он намерен предпринять.

– Так он тебе и сказал!

– Варгузов сейчас на сильных и неконтролируемых эмоциях. В таком состоянии человеку свойственно угрожать, он одержим местью. Но мы находимся на расстоянии, в его запасе остаются лишь словесные оскорбления, слава богу, ты их не все слышала. А второе средство – досадить недругу, в этом случае выбалтывают в запале план действий, источник сведений и много еще чего.

– Не знала, что ты психолог.

Ия не хвалила его, нет-нет, в ней сейчас и близко не было того умиления, которое она испытывала обычно наедине с ним. Она погрустнела, но Рудольф этого не заметил, он погрузился в себя, нервно постукивая пальцами по рулю, и внезапно взорвался:

– Меня интересует, откуда он узнал!

– Какая разница? Все равно узнал бы…

– Да, да, да! Но позже. Не сегодня. Я не подготовился.

– Но ты же обманул его.

Ия постеснялась обидеть Рудольфа, ведь есть более емкие и точные слова: обокрал, обобрал, обошелся как с лохом. И еще найдется с десяток синонимов, народ умеет удивительно красочно и разнообразно охарактеризовать одну-единственную подлость. А вот Олеся не посмела бы даже намекнуть на нечестность Рудольфа, да что там намекнуть – подумать!

– А меня не обманывали? – заворчал он. – Я делал выводы и шел дальше.

Ия не приняла его объяснение, да и ее настроение заметно испортилось. Рудольф связал это с Варгузовым, и если бы тот случайно попался ему сейчас на глаза, он оторвал бы Толику руки-ноги, заодно разрядился бы. Но он ограничился тем, что притянул Ию к себе, обнял и, целуя, пожаловался:

– Пойми, у меня не было выхода, я хочу избавиться от балласта, но не даром же его отдавать! Олеську обязательно надоумят делить мой бизнес, на ее сторону встанут наши знакомые и предоставят ей адвокатов, которые не просто снимут с меня последнюю шкуру, а обдерут до скелета. Это как отнять у матери ребенка.

Находясь в состоянии влюбленности, Ия не осмелилась указывать ему на недостатки, она же не учительница, а любящая женщина. Но внутри-то было неспокойно, она невольно перебирала причины тревоги, и это рождало вопросы, один вырвался наружу:

– Откуда Варгузов знает, что у нас с тобой роман?

Рудольф отстранил ее и уставился в лицо, как будто ждал дальнейших разъяснений, на самом деле, он вычислял.

– Ну, это как раз не тайна, если о романе не знают, то догадываются. Меня сейчас не это занимает… Давай припомним: кто знал, что я его кинул? Все случилось в один день: предложение, переговоры, подписи…

– Это было в офисе, кабинет Риммы Таировны рядом…

– Исключено, – категорично мотнул головой Рудольф. – Римма много лет у меня служит, она скорей себе пятку отгрызет, чем предаст. Кто еще там был или заходил?

– Никто… Ой, нет! Помнишь, я выходила, когда вы решили обмыть сделку? Я шла к холодильнику за закусками, а у Риммы Таировны сидел Андрей. Он выглянул, спросил, когда ты освободишься, я…

– Помолчи, – благодарно чмокнул ее в нос Рудольф, затем забрал у нее телефон, сделал вызов. В ожидании ответа он подмигнул Ие, мол, теперь-то все будет хорошо. – Алло! Андрей?

– Да-да, шеф, что-то срочное?

– Срочнее не бывает, – улыбаясь, сказал Руди. – Забери свои документы, ты уволен. С сегодняшнего дня.

– Не понял. В чем дело?

– Кто тебя просил уведомлять Варгузова о моем решении продать автомойку на Парашютной?

– Подожди, Руди, ты наехал на меня, дай же…

– И совсем необязательно, – перебил шеф, – рассказывать всякому встречному-поперечному о наших отношениях с Ией. Уволен. Так, с одной гнидой разделались… Что с тобой?

Ия сунула нос между ладонями и раскачивалась взад-вперед, из ее глаз готовы были пролиться слезы. Рудольф подумал, что ее расстроили слухи, которые распространяли Андрей с Варгузовым, – это же неприятно. Чем он мог ее утешить? Решимостью:

– Не плачь, я не вернусь к Олесе ни сегодня, ни завтра, все! Сообщу ей по телефону, что ухожу от нее. Ты довольна?

Нет, от состояния удовлетворения Ия была далека, обхватив шею Рудольфа обеими руками, она сквозь слезы зачастила на истеричной ноте:

– Умоляю, давай уедем, срочно уедем. Мне нехорошо, меня как будто кто-то гонит отсюда. И чем дольше мы с тобой остаемся здесь, тем больше становится тревога, она раздавит нас. Виктоша, твоя подруга… то есть подруга твоей жены…

– Моя жена отныне ты.

– Тем более! Варгузов… Андрей… и… Вокруг нас сужается круг неприятностей. Руди, я хочу сохранить нас, потому что люблю тебя… Прошу… К черту бизнес, деньги… Руди!..

О, как все запущено. А виноват он. Тянул резину, жалея Олеську, на которую смотреть-то не в состоянии. Да пошла она к чертям собачьим, он как-нибудь договорится с ней, будет выдавать ей деньги на содержание, припугнет, если понадобится, она и не вякнет.