Лариса Соболева - Миф о вечной любви

– И Рудольф, – вынесла приговор Олеся.

Она поддержала Костю морально и физически – отдалась ему, пообещав, что он везде и во всем заменит ей мужа. В постельном акте она отрекалась от себя, мужа, прежней жизни, от всех, кто когда-то надоумил ее уступить этой лживой гниде. Олеся ненавидела всех за то, что они видели ее крах, что сочувствовали и жалели ее, и никто даже не пытался остановить Рудольфа, никто не открыл ей глаза раньше, а ведь знали. И она узнала, самостоятельно выследила… Без любви отдалась Косте Олеся, воскресив варварские инстинкты, освободившись от морали, совершив тем самым ритуал отказа и от всего, что было дорого ей до этой минуты. Дружба, честность, сочувствие – вон из сердца! Она ощутила в себе дьявольскую силу разрушительницы, и новый образ понравился ей больше прежнего, забитого и убогого.

У Олеси должно остаться все, абсолютно все, включая свободу, а у Руди – ничего, даже жизни. Вскоре у нее и план появился. Но в любом плане может быть пробоина, ее надо как-то ликвидировать.

Все знали образ, созданный ею: какая глупая Олеська, как беззаветно она любит своего Руди, думает лишь о занавесках и успехах деток, кроме… Альки. На ее большой груди Олеся пролила немало слез, высказала миллион жалоб и обид. Значит, ее показания разоблачат будущую вдову, у которой должен остаться нимб святости. Можно было бы рассчитывать на порядочность Альки, но она же пила, как прорва, Олеся не могла гарантировать, что в подпитии Аля удержит язык за зубами. Да она (далеко не дура, между прочим, вопреки общественному мнению) первая заподозрила бы Олесю. И кто знает, как повела бы себя, она же непредсказуемая, иногда ее несет – туши свет.

Так же обстояло дело и с Константином. Виктория слишком часто бывала свидетельницей их раздоров, благодаря ей он не прикончил Ию раньше, подружка закрывала ее своим хрупким телом. А скандальный уход Ии? А переживания Кости? Кто же попадет в число подозреваемых? Он и Олеся. Убрать обеих подруг!

А когда подумали, утвердились в правильности этого решения. Смерть Али и Виктории внесет полную путаницу в расследование. А если подбросить им убийцу? Глеба, который считался основным врагом Руди? Об этом знали многие. Да это же будет хитрость века. И для начала Олеся (кое-какие деньги ей удалось скопить тайком от мужа) купила Константину машину такую же, как у Глеба – той же марки, того же года, того же цвета.

Итак, сначала Аля и Виктория, потом, спустя некоторое время – Рудольф с Ией, ну, чтоб не было так явно. Последние должны знать, за что их карают, испытать адовы муки и подохнуть, как собаки.

К Виктории Константин отправился на машине, она жила в удобном месте, ее бы долго никто не хватился. Прождал ее до одиннадцати ночи и решил пойти навстречу, Виктория обязательно должна была приехать домой, значит, подберет его на дороге. А у нее поломка. Пустяковая и вблизи дачного поселка. Но откуда он мог знать, что она успела позвонить Ие, что та обязательно приедет? Константин собирался появиться на даче на следующий день и убрать бревно, которым подпер ворота, норовившие открыться сами по себе.

С Алей он закрутил страстный роман. До того страстный, что Олеся даже испугалась, ведь у Альки куча денег. Не у Альки, а у ее отца – уточнил Константин. К тому же, заполучив Алю в жены, ему придется стать рабом всей семейки, а это – уж извините.

Все продумали, половину плана осуществили, и вдруг сбой! Непредвиденный! Приехал Рудольф и сказал жене, что его тошнит от нее, он уходит навсегда, разводится, потому что любит другую. Он собрал чемоданы…

В то же время Константин пас Ию, ведь нужно было знать приблизительное расписание, где и когда она бывает с Руди. По покупкам, которые Ия делала в гипермаркете, Костя понял: они собираются провести медовый месяц вдали от города. Он вызвал Олесю, они долго совещались в машине, что делать. Автомобиль стоял в темном углу двора, так они увидели, как Руди укладывает в багажник вещи, значит, точно уезжают. Срочно уезжают. Бегут. Этот факт и приблизил дату смерти: сегодня, сейчас.

Крайний сделал паузу, выпил воды, поставил стакан на тумбочку. Леля чувствовала себя сносно, правда, ей еще лежать и лежать, от одной мысли об этом взвоешь, и она капризно протянула:

– Ну, найдите мне одну сигарету. Хоть какую.

– В грех вгоняете старика, – он полез в карман и выудил оттуда пачку с зажигалкой. – Принес, принес.

– Какой вы!.. Я вас обожаю. Закройте плотнее дверь и откройте окно. – Он выполнил просьбу, вернулся на стул, а она уже, с наслаждением затянувшись, выдыхала длинную струю и любовалась ею. – Да-а… мелодрама – стопроцентная. Все несчастные, страдающие, прямо рыдать тянет. Только у меня от этой мелодрамы живот болит. Представьте, когда Олеська в меня ножом… что я чувствовала? А я ведь тоже видела автомобиль, когда он въезжал во двор Ии. Значит, Олеська была там… Вот тебе и болонка.

– Кстати, вы мне помогли, – сказал Крайний и протянул руку к сигарете. – Вы позволите? А то вдвоем курить в палате… А вообще я бросил.

– Держите, – отдала она ему сигарету. – Чем же я помогла?

– Во-первых, ваш подробный рассказ о Глебе, Руди, Олесе разложил по полочкам мотивы. Во-вторых, я опять на коне, а это благодаря и вам тоже. В-третьих, вы хороший психолог. Правда! Вам нужно поступить на психологию, выучиться и работать по этой части.

– Ха-ха, скажете тоже. Я же лентяйка. А вы классный мужик, Юрий Петрович, настоящий. Ну, хватит курить, дайте мне…

Они болтали, затягиваясь по очереди, не только о завершенном расследовании, обо всем. Откуда-то взялись темы, интересные обоим. А когда Крайний засобирался (прежде долго гнал дым полотенцем в сторону окна, дабы выветрить запах сигареты), Леля шепотом предложила:

– В следующий раз принесите коньячку маленькую бутылочку, мы с вами ее здесь приговорим. А сигареты я оставляю у себя.

Она послала ему воздушный поцелуй и, оставшись одна, подумала: «Жалко, этому дядьке сто лет, ай, как жалко. Лучше мужика мне не встретить».