Галина Зарудная - Яд иллюзий

 Папе не терпелось проводить меня до дома или хотя бы отвезти на машине, но я строго-настрого запретила, в конце концов – две улицы перейти.

 И вот, наконец, меня отпустили.

 Мои родные, любимые люди.

 Когда-то они оказались рядом в очень трудную для меня минуту.

 Иначе и быть не могло.

 Спасли меня… теоретически.

 И все же произошедшее теперь всегда будет стоять между нами…

 Как стена из сырого гранита, от которой веет могильным холодом…

Глава 9

Нерадивый, пасмурный вечер.

 Депрессивный дождь заливает улицы.

 Странно, что такую погоду, выворачивающую душу наизнанку еще называют творческой.

 Странно, что так и есть.

 Дивный каприз природы – наделять творцов в такие моменты острым, мистическим блаженством. Когда душа – антенна, пропускающая сигналы астральных стихий, а тело – предмет воспроизведения, перерождающий душевные муки в материал.

 Однако в этой милости – ее жестокость.

 Боль, терзающая чувственную душу, может так же и уничтожить ее.

 И столько прекрасных, возвышенных натур погибает в подобный вечер…

 Невесть откуда берутся эти циничные раздумья. Нахальными, незваными гостями, смутно и бестолково ютятся в голове.

 Я шла, поглощенная ими, попавшая в ловушку, будто невольно втянутая в чей-то скучный разговор. И потому не сразу услышала шаги у себя за спиной.

 Но сердце сделало резкий глухой толчок, когда я внезапно осознала, что преследуют они именно меня.

 Свернула за угол.

 Они за мной.

 Перешла дорогу.

 Они сделали то же.

 Повернула к своему дому.

 «Хвост» отправился следом.

 Пустые, промозглые тротуары. Где-то вдалеке завыла жалобно собака. Стремительно промчалась машина. И больше поблизости – никого.

 Я сразу же ускорила шаг и услышала, как преследователь тихо выругался. Совсем близко.

 Меня разрывали страх и любопытство. Хотелось обернуться, взглянуть на него, и в то же время не хватало духа.

 Я перешла практически на бег.

 Поддавшись приступу паранойи, бросилась в подъезд, стремглав взлетела на третий этаж, спотыкаясь, чуть не падая, перебирая на ходу связку ключей дрожащими и мокрыми руками. На мгновение меня застопорило – внизу, простонав, бухнула входная дверь.

 Ввалившись в квартиру, я едва не растянулась на полу прихожей, но очень быстро пришла в себя. Заперлась и отступила на шаг.

 Прислушалась.

 Сердце замерло.

 Тихо.

 Никто не шагал.

 Не стучал.

 Не звонил.

 Не пытался выбить дверь.

 Я осторожно заглянула в глазок.

 Никого!

 Глубоко вздохнула.

 Выдохнула.

 Закрыла глаза.

 Тряхнула головой.

 Затем тихо повернула замок, резко распахнула дверь и выглянула в подъезд.

 Никого!

 Медленно, сдерживая дыхание, стала спускаться вниз.

 Второй этаж.

 Первый.

 Выглянула на улицу и убедилась – ни души!

 Если кому-то требовалось напасть на меня, достаточно просто подкараулить в подъезде. В этот час и при такой погоде – совершенно беспрепятственно.

 К тому же - вот она, добыча, смело ступающая прямиком в руки, самолично представшая на востребование.

 Но цель преследователя заключалась совсем в другом.

 Это стало ясно, как только шаги затихли.

 Впрочем, их и не было.

 Я разглядела на лестнице только одни следы – свои собственные.

 Он даже не входил в подъезд!

 Вернувшись домой, я со злостью захлопнула дверь, сбросила туфли и стояла босая посреди прихожей.

 В квартире таилась тишина. В общем – как и обычно. Но никогда еще она не казалась мне такой тяжелой и зловещей.

 Я все еще дрожала, но уже не от испуга, а от злости. Возникло желание заорать нечто свирепое и непристойное, чтобы беспредельная тишина задрожала, раскололась, рассыпалась мелким стеклом.

 Зачем кому-то понадобилось меня пугать?

 Либо это так.

 Либо я попросту сошла с ума.

 Автоответчик зафиксировал два сообщения. Первое от Феди Васина:

 – Эй, ты где? Палыч  тебе сегодня весь день наяривал. Я эсэмэсками завалил… Ты вообще мобильный с собою носишь? Дело такое… Он надумал выпуск газеты переместить на день позже, ну, типа, чтобы про убийство этой девчонки собрать побольше информации, сечешь? Так что, бери «перо» и вперед в прокуратуру, или куда там еще… Короче, вместо выходного придется лабать, при том – всем, не только тебе. В общем, бросай свои дурацкие переводы и до встречи завтра в офисе. Звони. Пока. Целую! – Последовал звонкий чмок.

 – Аня, есть новость! – Прозвучало второе басом. – Задержали подозреваемого. Перезвони…

 Я немедленно схватила трубку и набрала номер Борщева.

 – Когда это произошло? Когда его арестовали?

 На секунду Леша замешкался, удивившись тому, как быстро и взволнованно я говорила.

 – Несколько часов назад. Но, ты же понимаешь, это всего лишь подозреваемый…

Глава 10

Как бы я не убеждала себя о важности сна, о том, что мне необходимы силы, чтобы не зевать на предстоящей встрече со следователем, но лишь беспомощно провалялась всю ночь в кровати, мученически перекатываясь с боку на бок. К ноут-буку тоже не притронулась. Очевидно, сказывалось эмоциональное напряжение.

 Утром вскочила по сигналу будильника, уставшая и возбужденная одновременно. Последние надежды пришлось восслать на три крепкие «дозы» кофе, что успела проглотить перед выходом.

 На этот раз никаких впечатляющих костюмов. Джинсы, курточка,  кроссовки.

 Следователь – высокий жилистый мужчина лет под сорок, темноволосый, с задумчивым лицом и светлыми проникновенными глазами – принял меня буквально сразу же. Одетый в обычный джинсовый костюм, он не представлял никакого намека на официальность. О том, что передо мной служащий уголовного розыска свидетельствовало только крепкое рукопожатие да еще типично «казенная» обстановка приемного кабинета. Как и положено: сейф, шкаф с заставленными полками, сдвинутые столы, компьютер, толстые папки, увядшие вазоны на подоконнике, электрочайник. И два стула – как без них, – ты, мол, садись и пиши, а я вопросы задавать буду.  Достаточно представить эпизод из любого современного фильма о сыщиках, и вы не ошибетесь. 

 Но человек, который представился, как Черныш Андрей Сергеевич, не казался беспечным и веселым, как многие герои кино. И вместе с тем пред лицом журналиста не млел и не смущался, как большинство провинциалов. Напротив, сдержан и немногословен. Только не от того, что отличался излишней строгостью. Того требовала занимаемая должность, и он с достоинством выполнял свою работу.