Людмила Бояджиева - Признание Альбины Кристаль

— Вот так Витюха! — симпатичный шатен поплевал на червяка и закинул леску. — Таким образом и завелась у меня Дюймовочка. Все думал — пройдет, само как-то развеется. Ан нет — отличная деваха попалась!

— Сказал бы, что завидую, — хмыкнул Виктор. — Но, знаете ли, батенька, у самого рыльце в пушку. — Он наполнил стопки, поблескивающие сред помидорно-огуречно-колбасного развала. — Встретил я замечательную женщину — ну вот прямо — тот самый «покрой»! И не было у нас с ней ничего предосудительного, а Оксанка когти рвет. Чует. — Виктор посмотрел на собеседника хитро, с удивившей меня значительностью.

— За дам! — провозгласил тост шатен. Помолчав, выпили.

— Тебе особо и мудрить нечего. С Оксанкой никогда особой лавстори не было. Теперь у нее свои интересы, спонсорские качества проявились — певца модного проталкивает. Ты что, не в курсе? Тьфу! Проболтался.

— Вот за что тебя люблю, Толян — все всегда знаешь! — без всякой теплоты чувств заявил Виктор.

— Знаю! Профессия же — это как дурная болезнь — не отвяжешься.

— Анатолий глянул в сторону дома. — Думаю, тебе насчет Оксанки лучше в курсе быть, раз уж замену нашел.

Виктор воткнул в землю удилище, закурил. — Да и тебе кое-что знать надо. Собственно, я сам только узнал.

— Ну не томи, старик! — напрягся Анатолий, обеспокоенный тоном Виктора.

— Толян, тут дело совсем тухлое. Дюймовочка твоя в «обойме». — Виктор опустил голову, чтобы не видеть, как у Анатолия затряслись руки. Он едва нашел в карманах пачку сигарет и далеко не с первого раза прикурил от моргавшей зажигалки.

— Давно?

— Не знаю, — сказал Виктор. — Вообще в курсе пока я один и американские коллеги. Она туда ездила фигуру поправлять. Вот и обнаружили. Но с тобой этот факт пока не связывается.

— Пока… До наших не дошло. В принципе — это конец… Ты знаешь, я в это дело во своей воле влез. И живота не щадил, мозги в бараний рог скручивал. Так ведь поначалу все было понятно — свои, чужие, союзники, приспешники, перебежчики — тайная война очень хороших с очень плохими.

— Или хороших с более лучшим? Ты ж склонен теперь к такой версии?

— Не понимаю я! Старая закалка, устои идеологически сформированы. Библия там, нравственный кодекс. Понятие греха, знаешь ли… Все же мучили сомнения, вроде совесть что-то царапало, когда плюсы с минусами расставлял. А теперь — отменил границу. Ни тебе лжи, ни истины, ни добра ни зла — все одним миром мазано, все из одной бочки разливали. Так за кого тогда стоять? Ненавидеть кого? Кого любить, а? Нет, выходит, ни ненависти, не любви, одно броуноровское движение — хаос в хаосе!

Виталий засопел: — Зря ты так. Как ученый ведь понимаешь — это не конечный ответ. А лишь ступенька в бесконечной лестнице, ведущей вверх.

— А где он — верх? Высокое и низкое — все одно.

— Ты сейчас выступаешь с позиций своих парадоксальных расчетов. А если с обыкновенной человеческой — то понятно, где Верх. И этот ориентир не мы придумали, не всемирное тяготение нам навязало, — щуря голубые глаза Виктор поднял лицо к бледному небу с едва обозначившимся крапинами звезд. — Оттуда указ идет.

Они помолчали, предоставив эфир хору лягушек. Анатолий поднялся, отшвырнул ногой скатерть с солировать с остатками пиршества, взглянул на темечко Виктора:

— А если без лирики? Без нравственных изысканий? Надоело мне, как паяцу, на ниточке болтаться, — он зло сплюнул. — Устал.

— Понял, — Блинов встал, глядя в лицо приятеля: — Я тебе не судья. Как решишь так и делай. Нищенствовать, полагаю, нигде не будешь?

— Есть загашники, продержусь… Дюймовочку под мышку — и в дальние края. А концы в воду. — Он решительно выбросил окурок в озерную гладь, разбив кругами зеркало… Спасибо, старикан… Знаю, от тебя утечки не будет… Сам-то как?

— Продержусь пока. Не могу прятаться, когда в лицо смеются.

А боюсь я не за себя и не за Оксанку. Если уж они ударят, то по моей кралечке. Их не обманешь — за самое больное цепляю. Все хочу оттолкнуть ее подальше и снова… как магнитом притягивает…

От бассейна, пугая ночь, прорвался знакомый голос:

— Ну вы там засидели, мальчики! Ужин накрыт! — надрывался Оксанка. — И вообще — нагулялись уже — пора баиньки.

Это случилось ровно в полночь с воскресенья на понедельник. Подъезд затих, мое дежурство кончалось, в романе «Возвращение Маргариты» Роланд собрал свиту в доме на набережной… Конечно, я находилась под впечатлением прочитанного, но не до галлюцинаций же! Кнопка № 303 замигала красным глазом — кто-то проник в незаселенный пентхаус, миновав охрану и мою бдительную персону… Невероятно, абсолютно невозможно! Я хлопала глазами перед табло, огонек ритмично вспыхивал, сигналя тревогу. Убедившись, что не являюсь жертвой оптического обмана и разыгравшейся фантазии, я позвала не дремлющих стражей вполне твердым голосом и показала на пульт.

— Непорядок… Щас выясним, — ухнули в унисон Бородатый и Бородавчатый.

Двигаясь с эффектом статуи Командора, ребята отправились на крышу и вскоре вернулись.

— Там все чисто. Должно быть, неисправность в электрике, — доложил Бородавчатый. При этом потрудился испепелить меня презрительным взглядом превосходящей силы. — Уж очень вы нервная, Альбина Григорьевна. Дрожите от всякого пустяка!

Еще бы не дрожать! Виктор прямо сказал Анатолию, что удар направят на меня! Может я и придумала весь озерный эпизод, но ведь откуда-то запорхнула в мое сознание эта информация. Боже, как он говорил обо мне! Это серьезно, очень серьезно! А с чего я, собственно, взяла, что «кралечка», так восторженно воспетая Блиновым — я?

Проворочавшись всю ночь, я насочиняла кучу пьесок под названием «Разведчик на рыбалке». Варианты получались разные. Уже совсем под утро, я мысленно перечеркнула весомо-черную надпись «трагедия» и вырулила на хеппи-энд. Если уж придумывать, то зачем всякие мрачности? Они и сами явятся.

На следующее утро, едва прибыв на рабочее место, я поспешила набрать номер господина Блинова, дабы доложить о тревожном происшествии в квартире 303. Что бы я вообще делала без него? Лечилась у психиатра с подачи измученного моими навязчивыми идеями следователя. Чертовски повезло, что обращаться к следователю мне не надо. Что «куратором» Домоправительницы стал настоящий разведчик и, конечно же, самый привлекательный мужчина «Путника»! Конечно для тех, кого не смущают крупный нос, массивная фигура и хулиганские глаза Депардье. Знаменитый француз столь сильно напоминал мне господина Блинова, что телесериал «Граф Монте-Кристо» я пережила как историю собственной жизни.