Энн Стюарт - Полуночная роза

Ругался не так отчаянно как женщина, лежавшая сейчас в соседней комнате на кровати вниз лицом со связанными руками. Связал ее Трактирщик, когда силы оставили ее, и она перестала сопротивляться.

Однако она все же ухитрилась хорошенько отделать Блэкторна.

Едва он произнес ее имя, как она просто взбесилась, и, похоже, хотела убить его своими маленькими, но вполне способными причинить боль руками, хватая все, что попадалось ей на глаза. Он не мог себе даже представить, что это хрупкое создание может оказаться столь опасным, но ему пришлось потрудиться, чтобы скрутить ее. Кончилось тем, что он уселся на нее верхом посреди комнаты, надеясь, что она не поранится осколками фарфора, который успела переколотить.

Глупо, конечно, что он о ней беспокоился. Она собиралась убить его — а он думал о том, не больно ли ей.

Будь он человеком рассудительным, он бы просто-напросто смылся, оставив ее в унизительном положении, и пускай бы ее нашел кто-то из слуг. Он уже явно злоупотребил гостеприимством Элин, а поскольку о Джейсоне Харгроуве ему до сих пор ничего не известно, то можно предположить, что старый пес скоро выздоровеет. Они с Траком должны вернуться в Лондон к друзьям, к игорным столам, хорошему кларету и неотравленному бренди.

Если он просто уедет, мадемуазель Жизлен де Лориньи может считать, что ей повезло, и оставаться здесь. Правда, в последнем он сомневался. Он никогда прежде не встречался со столь лютой ненавистью. Она отправится вслед за ним, и он закончит свою жизнь, получив нож между лопаток в момент, когда он меньше всего будет к этому готов.

Да, решено он уедет из Энсли-Холла. Но только не в Лондон, где у него теплая и удобная квартира. Он отправится в Шотландию. В полуразрушенный охотничий дом, который тоже достался ему в наследство. Уедет туда, где был последний раз десятилетним мальчиком, туда, где был счастлив.

Но только они с Траком отправятся туда не одни.

ДОРОГА

5

Жизлен было очень холодно. Ее бедное тело так дрожало, что ей, казалось, она промерзла насквозь. наверное, за последний год, живя в Энсли-Холле, она снова привыкла к комфорту, изнежилась. Она гордилась тем, что ей не страшны любые трудности, и вот пожалуйста — дрожит.

«Страх тут совершенно не при чем», — убеждала она себя, пытаясь повернуться на слишком мягкой постели. Она не боится ничего на этой земле. Она видела самое страшное, и выжила, хотелось ей того или нет. Судьба не может обойтись с ней еще злее. Блэкторн связал ее, но она уже успела понять, что он просто самонадеянный болван. Она оказалась сильней его, что, впрочем, не так уж и приятно. Она работала, не покладая рук, чтобы выжить, и мышцы ее были крепкими, а Николас Блэкторн просто-напросто бездельник и негодяй, привыкший к праздности, так что нечего удивляться, что женщина почти вполовину меньше его, взяла над ним верх.

Конечно, болезнь, последовавшая после того, как он попробовал крысиного яда, ослабила его.

Жизлен повернулась на бок. Из соседней комнаты до нее доносились их голоса. Она не без любопытства, но спокойно размышляла о том, что они намерены с ней делать. Может, передадут местным властям, но не исключено, что Блэкторн захочет отомстить ей сам. Власти едва ли отнесутся к ней снисходительно, хотя бы из-за того, что она иностранка, а она уже испытала на себе типичное для островитян недоверие к иностранцам. Кроме того, она пыталась убить дворянина, а то, что он самый недостойный человек из всех, что ходят по английской земле, едва ли повлияет на решение суда.

Ей становилось все холоднее. Бренди высохло, и платье спереди задубело, кроме того, она порвала его во время драки.

У нее ломило все тело. Голова трещала, и она вспомнила, как его руки чуть не раздавили ей череп, когда она пыталась выцарапать ему глаза. Надо сказать, что его не мучили свойственные джентльменам раздумья, иначе едва ли он бы остался жив.

Жизлен снова перевернулась на спину и уставилась в потолок.

Дверь широко распахнулась, и она затихла, готовая к новому сражению. Внезапно она услышала знакомое постукивание лап по паркету, и Уголек, жалобно повизгивая, забрался к ней на кровать, и принялся лизать ее своим маленьким шершавым язычком.

Те двое не стали затыкать ей рот. В этом, собственно, не было необходимости, — кто услышит, если она и начнет звать на помощь?

— Бедный малыш, — прошептала она ласково, — со мной ничего не случится, обещаю тебе. — Щенок снова взвизгнул и ткнулся холодным и мокрым носом ей в щеку.

— Вы даже не представляете, как мне приятно это слышать, — донесся до нее ненавистный голос.

Жизлен не повернула головы, она не отрывала глаз от пляшущих по потолку теней, которые отбрасывало пламя очага.

Блэкторн вошел в комнату. Через минуту Уголька уже не было рядом с ней, и она услышала, как он взвизгивает от боли. Она недооценила Блэкторна.

— Твоей хозяйке сейчас не до собачьих ласк, — сказал он, — утешая щенка. — К тому же нам всем ни к чему, чтобы ты слизывал бренди с ее платья, так что лучше иди-ка отсюда. — Отпустив Уголька на пол, он легонько шлепнул его.

Уголек снова запрыгнул на постель, возмущенно огрызаясь, Жизлен взглянула на него, стараясь не обращать внимания на темную, возвышающуюся над ней фигуру.

— Ты такой же упрямый, как твоя хозяйка? — изумился Блэкторн. — Трак! — крикнул он, — будь добр, избавь меня от этого создания.

Возле кровати появился Трактирщик и осторожно взял щенка.

— Что вы хотите, чтобы я с ним сделал? — спросил он. Блэкторн очень пристально всматривался в ее лицо, а она очень старалась не показать волнения.

— Можешь утопить, — произнес Блэкторн задумчиво, или, если хочешь, сверни ему шею.

— Нет! — вырвалось у нее. Ей стало стыдно за свою слабость, но не могла же она позволить им уничтожить несчастное существо.

— Нет? — переспросил Блэкторн, наклоняясь над ней. Вы просите, чтобы я спас вашу маленькую собачку?

Ей захотелось плюнуть ему в лицо, и она пожалела, что не может этого сделать.

— Да, — ответила она, с трудом выдавив из себя это слово.

Тогда он улыбнулся пренебрежительной улыбкой победителя.

— Отнеси собаку экономке и скажи, чтобы присматривала за ней до возвращения Элин. Уверен, моя сестрица с радостью прижмет его к своей груди.

Это было лучшее, на что Жизлен могла надеяться, и, скрепя сердце, она приняла его благодеяние.

— Что мне сказать старухе? — спросил Трактирщик, подходя к двери.

— То, что мы и собирались сказать, — ответил Николас, глядя ей в глаза, и не обращая внимания на ненависть, которой они пылали, — что работа, которой прежде занималась Мамзель, не годится для любовницы английского джентльмена.