У врага за пазухой (СИ) - Мария Сергеевна Коваленко
После нескольких часов допроса мозг работает в каком-то особом режиме — постоянно притормаживает и вместо нормальных логических выводов подкидывает всякие страшилки.
— Шеф сказал забрать вас. Я забираю.
Федор, кажется, вообще не задается никакими вопросами. Пришел, увидел, наследил. Ноль рефлексии. Все просто и четко.
— А ничего, что я задержана по подозрению в убийстве?
Наверное, лучше вернуться в кабинет и не рыпаться до разрешения Агеева. Вряд ли он сочтет уважительным решение чужого шефа, что подозреваемую нужно забрать.
— Если вы здесь, значит, больше не задержаны, — в фирменной манере бубнит Федор и открывает передо мной дверь танка.
— Вообще-то пособничество при побеге — это тоже статья.
Застегивая ремень безопасности, смотрю назад. Фантазия рисует бегущего за нами с собакой и автоматом Агеева, вспышки фонарей, крики и сирену. Однако проходит минута, а на крыльце так никого и нет.
— Ярослав Борисович сказал только забрать. О пособничестве распоряжений не поступало.
Словно таксист, забирающий из клуба нетрезвую клиентку, Федор окидывает меня внимательным взглядом, останавливается на ремне и сумочке. А затем заводит машину.
* * *
Шоковое состояние длится минут десять. Отмираю, лишь когда выруливаем на Невский. Направление, мягко говоря, не мое, с каждым метром мы только удаляемся от квартиры.
Если бы за рулем сидел кто-то незнакомый, — какой-нибудь бомбила из южных стран, — еще можно было бы поверить в ошибку. Но Федор отлично знает, где я живу, и как минимум один раз был в моем дворе.
— И куда мы едем?
Проспект, как назло, свободен. Ни пешеходов, ни пробок, даже светофоры дружно горят зеленым. Хотела бы выйти — никаких шансов.
— Ярослав Борисович сказал, что лично вам все объяснит.
— Я смотрю, у вас целый вагон ценных указаний.
Пока не начала заводиться, пишу Вольскому: «Что ты задумал? Куда меня везут?»
— Ярослав Борисович сам не мог приехать.
— Вот еще! Отвлекаться от ночных дел ради меня! — Отсутствие сна все же дает о себе знать.
— Да, дел сегодня оказалось много. — Федор неожиданно выпадает из образа.
— И они как-то связаны с моей скромной персоной?
Боясь, что водитель снова заведет свою шарманку, ответ жду не дыша. Мне вполне хватит и намека. То, что нужно, додумаю сама. Но будто замаялся вести беседы, Федор меняет полосу и вжимает в пол педаль газа.
Куда бы мы ни ехали, доезжаем быстро. Элитный комплекс из нескольких высоток производит впечатление еще у шлагбаума. Это словно другой Питер. Из будущего, где вместо серой тротуарной плитки — густой газон, вместо забитой парковки — извилистые, со светящимися шарами дорожки, а вместо усатого охранника — электронная система, считывающая номера машин.
Ничего общего с моим домом. Ничего общего с большей частью всего города.
Засмотревшись, не замечаю, как останавливаемся у одной из парадных. Но голос мужчины, распахнувшего дверь внедорожника, мгновенно приводит в чувства.
— Ну наконец-то. Долго же вы ехали. — Вольский подает руку, и последние сомнения в цели маршрута тают как дым.
_________
*1861 — год отмены крепостного права.
Глава 19
— Я не просила привозить меня к тебе домой.
Тяжело строить из себя гордую и независимую, когда челюсть сводит от зевоты, а прямо перед тобой роскошный диван, два широченных кресла и фантастически мягкий ковер.
— Вернуть тебя в отдел? — Хозяин ковра даже не пытается казаться душкой.
Вначале он почти насильно привел в квартиру, а сейчас мучает душу полуголым торсом.
— Домой. У меня есть дом.
Стараюсь не смотреть на все эти кубики, широкие грудные мышцы и обтягивающие бедра домашние штаны.
О том, что гостей принято встречать при полном комплекте одежды, некоторые, похоже, даже не слышали. Вместо «а поговорить» сразу стриптиз.
— В твой дом пока нельзя, — звучит уклончиво.
— Из-за обыска?
— Из-за него.
— А теперь давай подробнее.
Взгляд все же останавливается там, где не стоило, — на небольшом шраме под ребрами справа. Такой можно получить лишь при ножевом ранении. И не поверхностном, а глубоком, смертельном.
— Утром к тебе в гости завалится целая бригада во главе со следователем. Для сна будет шумновато.
— До утра еще четыре часа.
Кончики пальцев покалывает, так хочется прикоснуться к шраму и изучить его на ощупь. Часть мозга, отвечающая за критическое мышление, видимо, уже уснула.
— Добавь час на дорогу.
— Пусть три. Но я смогу хоть немного поспать и привести…
— Сейчас у тебя дома работает другая бригада, — не дав договорить, заканчивает Ярослав.
— Какая еще бригада? — спрашиваю, зевая.
— Моя.
— То есть? — От удивления теряю бдительность.
— Пара знакомых криминалистов и начальник службы безопасности.
Вольский мгновенно пользуется коротким замешательством. Опускает упругий зад на диван и устраивает меня на своих коленях. Вздрагиваю как от удара током.
— Твои люди роются в моих вещах?
Чтобы совсем не закоротило, я упираюсь ладонями в голую грудь, но делаю лишь хуже. Руки словно прилипают. Какая-то редкая форма мгновенной сварки — приваривает намертво.
— Ты была не единственной, с кем общался Бухгалтер, однако Агеев взялся именно за тебя.
— У меня был адрес. — Не стонать трудно.
— Адрес фигня. Не так уж сложно узнать, где жила бабка этого умника. — Ярослав ухмыляется: — Я же выяснил.
Наблюдаю, как дергается его кадык и расширяются зрачки. Кажется, не только я попала в плавильный цех.
— Хочешь сказать… — облизываю губы, — что у Агеева есть еще какая-то зацепка?
— Уверен. У него сто процентов есть информатор. Если точнее, дезинформатор. — Вольский притягивает мой зад плотнее к своему паху и шумно выдыхает. — И это точно не моя крыса.
— Понятно. — Во рту пересыхает. Внутренней стороной бедра я ощущаю здоровенную твердую штуковину. — Не крыса.
— Поэтому мои люди сейчас работают у тебя, а ты пока останешься здесь.
Горячие пальцы отправляются в путешествие по моей спине. Ныряют под топ, по-хозяйски расстегивают бюстгальтер. Поглаживают каждый позвонок. Делают это чертовски правильно. Осторожно, без нажима, так, что позвоночник превращается в суперпроводник между трусами и мозгом. Вверху туманит, внизу выпадает осадками.
— Решил выполнить обещание?
Нужно оттолкнуть его и послать на фиг. Это не безобидный стажер и не красавчик из бара. Это эгоистичная скотина Вольский. Мистер «Я тебя трахну».
Он худший вариант для случайного секса. Но спасительный внутренний голос молчит, а женская гордость от нежности впала в кому.
— Ты такая сладкая. — Ярослав целует меня за ухом. Легонько касается губами, скользит влажным языком за мочкой.
Попадание в эрогенную зону настолько снайперское, что опять вздрагиваю.
— Ага. Чупа-чупс на палочке.
Делаю то, о чем мечтала, — трогаю шрам. Веду по нему подушечкой мизинца и сразу же тяну палец в рот. Сама не
