Марина Крамер - Три женских страха

– Упертая ты, Кнопка. Даже не знаю, хорошо это или плохо.

В конечном итоге мне удалось разбить одну бутылку, и это было встречено бурными аплодисментами водителя, охранника и отца. Я чувствовала такую дрожь в теле, что, казалось, даже идти не смогу. Но показать слабость отцу – ни за что! Я карабкалась вслед за ним вверх по песчаному обрыву и отказывалась от предложенной руки. Я сама! Сама!

Уже сидя в машине, я услышала, как Глеб говорит папе:

– Жалко, что девчонка, Ефим Иосифович. Далеко пошла бы, будь мужиком.

– Она и девкой далеко пойдет, – отозвался отец, думая о чем-то, и его лицо вдруг стало печальным. – Вот ведь как обернулось – родные сыновья… – Но, переведя взгляд на дверку машины, он увидел в окне мое заинтересованное лицо и осекся: – Лады, поехали домой, дела ждут.

С тех пор повелось – каждый выходной мы ездили на карьер, и я училась стрелять. Выходило все лучше и лучше, а вскоре я уже довольно легко выбивала пять из пяти. Папа гордился несказанно, даже захотел отдать меня в секцию пулевой стрельбы, но там предложили подождать несколько лет. Тогда папа, разозленный отказом, попросил устроить мне просмотр, и слегка испуганный папиным грозным видом тренер согласился. Я страшно волновалась, а потому стреляла хуже, но все равно выбила восемьдесят из ста. Тренер был шокирован:

– Я впервые вижу, чтобы ребенок, да еще девочка, в таком возрасте… Глазам не верю…

В общем, меня взяли – и я за четыре года успела выполнить нормативы на второй взрослый разряд и выиграть множество различных соревнований. Папа выделил в стенном шкафу целую полку под мои кубки, медали и грамоты, страшно гордился успехами и по возможности старался приезжать на стенд во время соревнований. Я была ему очень благодарна за науку, которая очень пригодилась мне впоследствии…

Второй моей странной страстью стал байк. Так сложилось, что мне по какой-то причине абсолютно не были интересны девичьи забавы вроде кукол, платьев и украшений-макияжа. Видимо, отсутствие постоянного женского внимания – тетя Сара не в счет – сказалось. Не то чтобы я выросла мужиковатой или без вкуса, нет. Просто мне искренне неинтересно часами крутиться у зеркала, завивая волосы – да и к чему, когда мои собственные кудрявы от природы? Я собирала их в хвост на макушке, тщательно приглаживала и закручивала в шишку, чтобы казаться немного выше. Рост был единственной моей проблемой…

Зато я умела то, что моим сверстницам и не снилось. Обнаружив в гараже старенький мотоцикл «Урал», я загорелась желанием водить его – и освоила благодаря папиному водителю. Он же научил меня метать нож в доску. Когда папа узнал, откуда у меня синяки на коленях и содранные в кровь локти, он сперва разозлился, но потом махнул рукой и отправил меня в автошколу. Я получила права на вождение мотоцикла, а на семнадцать лет – отличнейший «Харлей Дэвидсон». Взамен папа потребовал определенных уступок, и мне пришлось согласиться. Я довольно быстро примкнула к большой группировке байкеров, где совсем скоро стала «своей». Мы носились по городу и загородной трассе, устраивали гонки с милицией – словом, развлекались как могли. Меня всегда провожали домой с эскортом – я единственная жила в загородном поселке, и байкеры чувствовали ответственность за меня, даже неотступно следовавшая за нами машина моей охраны не могла их заставить отказаться от «проводин».

А потом со мной случилось нечто. Я влюбилась. Это естественно для молодой девушки, лишенной проблем и забот – чем же еще забить голову, как не любовью? Одноклассники меня не интересовали, ребята из моей байкерской тусовки относились как к сестре, да и кто бы попробовал сказать дочери Фимы Клеща традиционную байкерскую фразу «села – дала»? Это уличных лохушек можно было разводить на быстрый секс, а со мной, единственной в команде девушкой, обращались как с любимым байком – то есть холили, лелеяли и сдували пылинки. Кроме того, папины охранники сразу и весьма доходчиво объяснили ребятам: если вдруг со мной что-то случится, они не будут разбираться, виноват ли мокрый асфальт. Лица у Башки и Гамаюна были такие, что никто из байкеров не рискнул проверять, насколько слова соответствуют действительности. Я, конечно, устроила дома скандал с битьем посуды, но папа и бровью не повел.

– Хочешь кататься с ними – ради бога. Но я должен знать, кто тебя окружает. А будешь выступать – заберу ключи от мотоцикла.

Вот так – коротко и ясно. И ведь забрал бы… Пришлось подчиниться.

…Я впервые увидела его рядом с отцом, когда мне было семнадцать. Я заканчивала школу, усиленно готовилась к экзаменам и к поступлению в институт. Отец никак не комментировал выбор профессии, только молча положил однажды на стол, за которым я делала уроки, пачку денег и сказал:

– Вот… репетиторы нужны, или как их там называют? Учись.

Я кивнула. Репетиторы были нужны…

Собственно, как раз в тот день, когда я впервые собралась на другой конец города к биологу, в нашем загородном доме, куда мы переехали всего год назад, появился ОН. Я по привычке забежала в кабинет отца, чтобы сказать, мол, уезжаю. Папа был не один. За большим столом спиной ко мне сидел широкоплечий мужчина в кожаной куртке, таких же брюках и высоких ботинках на шнуровке. Голова выбрита наголо, на самой макушке оставлен пучок волос, сплетенных в тонкую косу, достававшую до лопаток. Кроме того, голову наискосок слева направо опоясывала черная кожаная лента. Вид слегка экзотический, но я не особенно удивилась – вокруг моего папы часто толклись люди весьма странной наружности, и появление очередного не поразило.

– Что тебе? – спросил отец, оторвавшись от каких-то бумаг, которые просматривал, сдвинув на кончик носа очки в золотой оправе.

– Я поехала в Локтево, к репетитору.

– Хорошо. Потом сразу домой.

– Локтево – не самый лучший район для одиноких вояжей, – хрипловато отреагировал папин гость и повернулся ко мне.

Я почувствовала себя мухой, попавшей всеми лапками в патоку: хочется уйти, а ни сил, ни возможности – увязла. На меня смотрел единственный глаз – но такой ясный и проницательный, что отсутствие второго не было заметно. Левого у мужчины не было, а вся щека напоминала смятый лист красной бумаги.

– Фима, ты не боишься отпускать девчонку одну в чужой район?

Это «девчонка» изрядно меня покоробило – уже давно все считали меня взрослой, а этот… паленый четко определил возраст.

– Хотите проводить? – с вызовом поинтересовалась я.

– Александра! – предостерегающе произнес отец, но меня уже толкал в бок мой сумасшедший бесик, сидевший внутри и выбиравшийся наружу вот в таких ситуациях.

– Или боитесь? Район-то чужой, – я нарочно выделила голосом последнее слово, чтобы подчеркнуть: поняла, о чем речь. В Локтеве папин авторитет веса не имел, там свой «смотрящий».