Соня Мармен - Ветер разлуки

– Написано по-французски. Вот незадача!

– Да уж…

Оба остановились, и Александер попытался разобрать витиеватый женский почерк. Увидеть хотя бы одно знакомое слово, имя…

– Знаешь кого-нибудь, кто мог бы это прочесть? – спросил он у Колла.

– Гленлайон! Или сержант Фрейзер. Но этому Фрейзеру я не доверяю. Он мать родную продаст за пару монет!

– Проклятье!

Александер покосился на Мадлен. Надо же было им сегодня встретиться! И вдруг мысль настолько ужасная пришла ему в голову, что у него замерло сердце. Что, если Изабель решила его использовать? Неужели единственное, что ей нужно, – это вытянуть из него сведения, которые могут оказаться полезными для противника? Нет! Если бы это было так, она бы выбрала кого-то из офицеров, который знал много больше, чем простой солдат. К тому же Изабель ни разу не проявила интереса к военным делам.

Прежде чем решить, как поступить с Мадлен, нужно было узнать, что в письме. Пока он думал, молодая женщина переминалась с ноги на ногу – верный знак нервозности и беспокойства. В том, что ей есть что скрывать, Александер не сомневался. Как же он жалел теперь, что по возвращении в Гленко лишился возможности изучать французскую грамматику!

– И что ты теперь будешь делать? – спросил у него Финли.

– Пока еще не знаю. Если я вручу письмо лейтенанту Кэмпбеллу, он будет обязан передать его капитану, и эту женщину наверняка посадят под арест.

– Должен быть какой-то способ перевести письмо! Неужто нам и правда не остается ничего, кроме как ее выдать?

Колл то и дело поглядывал на Мадлен. Александер давно заподозрил, что молодая женщина очень нравится брату.

– Колл, я бы предпочел…

Вот влипли так влипли! Тряхнув головой, Александер подошел к Мадлен. Та смерила его холодным взглядом. «Нелегко иметь такую жену!» – подумалось ему. Он помахал письмом перед носом молодой женщины.

– Кому оно предназначалось?

– Не ваше дело.

– В этом, мадам, я с вами согласен. Но губернатор Мюррей наверняка рассудит по-другому. Вы меня понимаете?

– Вы собираетесь выдать меня ему из-за простого листка бумаги?

Мадлен расхохоталась, но в ее браваде чувствовалась фальшь. Колл поежился.

– Алас, может, отпустим ее? Ну что может быть страшного в этом письме?

Александеру очень хотелось согласиться, тем более что из-за нее он терял драгоценное время. Однако эта дама всегда смотрела на него свысока, и это был шанс немного ее проучить.

– Расскажите, что написано в этом письме, и я вас отпущу.

Мадлен посмотрела на него с изумлением.

– Это письмо к моему мужу. И вы прекрасно знаете, о чем жены пишут мужьям, мсье Макдональд. Ничего особенного…

– Письма, которые пишет мужу любящая жена, всегда особенные, как и письма мужа к жене. Но, быть может, в нем было что-то помимо чувств? Я знаю, что ваш супруг в ополчении. Может, вы добавили для него нечто интересное в постскриптуме?

– Нет, мсье.

– Клянетесь?

– Мне – клясться? И вы поверите мне на слово?

– А вашему слову можно верить? Или же мне отдать это письмо человеку, который нам обоим дорог, и попросить его перевести?

Мадлен поджала губы. Он задел ее гордость, на что и рассчитывал. Если молодая женщина такова, как Изабель ее описывала, ей можно было верить.

– Клянусь!

Удовлетворенный ответом, Александер выпрямился, отступил на шаг и положил письмо к себе в спорран.

– Отдайте мне его!

– Нет.

– Пожалуйста, отдайте! – попросила Мадлен, протягивая руку.

Он замер в нерешительности, но потом одумался. Лучше оставить послание при себе, тем самым дав Мадлен понять, что, если она его обманула, он всегда сможет все исправить.

– Go home![133] Возвращайтесь домой, мадам! – И он отвернулся от нее, чтобы уйти.

В тот же миг раздался полный ярости вопль. Александер повернул голову, чтобы посмотреть, и получил удар в скулу. Подоспели Колл и Финли. Они схватили молодую женщину за руки, но она продолжала кричать и вырываться. Колл попытался успокоить ее, однако, услышав язык врага, она разъярилась еще сильнее.

– Home? У меня больше нет home! Вы сожгли мой дом! Home рассыпался пеплом, мерзавцы вы эдакие! Понимаете, что я говорю?

Она запнулась и вдруг разрыдалась.

– Посмотрите вокруг, посмотрите, что стало с моей жизнью! У меня ничего не осталось, даже Жюльена! Вы все у меня отняли, все!

У Колла хватило смелости обнять ее за плечи. Она не стала сопротивляться и прижалась мокрым лицом к его шерстяной куртке. Он стал тихонько поглаживать ее по волосам, в которых таяли снежинки, ожидая, пока изольется вся ее тоска. Через какое-то время он шепнул ей на ухо:

– I’m sorry, we dinna intend tae harm ye… dinna want tae fight ye…but ‘t is war, lass. ‘T will be over soon. I ken what ye feel, there isna a Hielanman who disna… Sassannachs dirks tinted wi’ our bluid[134].

Она всхлипнула и вытерла глаза рукавом.

– Я ни слова не понимаю на вашем проклятом наречии!

– Мой брат выражает свое сожаление, что все так вышло, мадам. Мы никогда не испытывали желания с вами сражаться. Но война – это война. Мы понимаем, что вы чувствуете. Поверьте!

Молодая женщина вдруг отпрянула от Колла и обвела трех солдат сердитым взглядом.

– Как вы смеете говорить, что понимаете, что я чувствую?

– Ножи англичан в свое время были красными от крови хайлендеров. Нет такого поколения в нашей семье, кому не пришлось оплакивать смерть близких, убитых англичанами. Наш с Коллом родной брат погиб, сражаясь с ними…

– Тогда объясните, что вы делаете в их армии? Это ли не странно?

– Иногда приходится потанцевать с дьяволом, чтобы надежнее задурить ему голову, верно?

– Что вы хотите этим сказать?

Он задумался. Лицо молодой женщины уже не выражало ненависти, но эта снисходительность, которая так его раздражала, никуда не делась.

– Может, в другой раз, – холодно отозвался он и обратился уже к Коллу: – Escort the lass tae the Upper-Toon[135].

Ставни были нараспашку, и к задвижке одной из них была привязана голубая лента. Темная громада дома семьи Лакруа вырисовывалась на фоне звездного неба. Дул ледяной ветер, и килт хлопал Александера по замерзшим ногам, а он все стоял и смотрел на тени за покрытыми инеем стеклами. Он знал, что кузины вместе, и не решался подать Изабель условный знак. Он не испытывал ни малейшего желания вновь увидеться с Мадлен, но ему так хотелось обнять Изабель! Если бы только она смогла почувствовать его присутствие без всяких подсказок!

Ночная тишина помогла ему успокоиться. В запасе был всего один час, так что нужно было действовать. Он потер озябшие руки и сунул их под мышки, чтобы согреться. Хорошо еще, что он все-таки надел кальсоны…