Терри Лоренс - Заложник любви

— Я для них полезен и, стало быть, необходим.

— Ты необходим мне.

Он прислонился к стене, которая тут же чуть не завалилась. Она была такой же ненадежной, как и путь, на который он готов был вступить.

— Я хочу поговорить с тобой, Конни.

— О том поцелуе?

— Нет, я хочу тебе помочь.

Он ожидал услышать крик радости, бесчисленные изъявления благодарности, но долгая пауза, последовавшая за его заявлением, только лишний раз показала ему, что он совершенно не знает и не понимает этой женщины.

В своем гостиничном номере Конни прикрыла рот рукой, чтобы удержать готовый уже вырваться крик радости. Она проглотила комок в горле, прижав черную трубку телефона к груди, ей бросилось в глаза множество ярко-красных цветов, карабкавшихся вверх по балкону — всплески цвета, который всегда ассоциировался у нее с радостью. «Спасибо, — прошептала она. — Спасибо, ты замечательный человек». Только цветы могли слышать это признание.

— Алло, ты здесь?

— Да, Ник, я здесь.

Это все, что она могла сказать. Благодарность, восхищение, любовь, радуга чувств переполняли ее, перехлестывая через край, как штормовые волны, захватив ее в водоворот вместе с Ником. Неуместное, но страстное желание дотронуться до него охватило Конни. Ей хотелось взять его лицо в свои ладони и поцеловать его губы, без слов давая понять, что он для нее значит.

— О том поцелуе… — начал Ник, как будто читал ее мысли.

— Ты не думаешь, что я целовала тебя только для того, чтобы ты помог мне? Я не обещаю ничего такого в обмен на твое содействие и впредь.

— Разумеется, нет.

«По-джентльменски», — подумала Конни и приказала себе говорить по-деловому и бесстрастно, как говорил он.

— Я очень высоко ценю твое решение помочь мне, но я знаю, что это все-таки моя борьба.

— Одна ты не справишься, но ты теперь не совсем одна.

«Теперь, да», — подумала Конни.

— Позвони мне, когда будут первые результаты, Ник, и еще раз большое спасибо.

— Не за что!

Он повесил трубку, надеясь, что ему удалось не выказать свою страстную увлеченность ею. Ничего конкретного он ей не пообещал и не зашел так далеко, чтобы не иметь возможности пойти на попятную.

В углу темного бара Ник подбросил монетку. Орел — она любит его, решка — она не так проста и знает, что делает. Решка. Ну что ж, кто-то из них должен знать, что делать.

Телефон Ника зазвонил двумя днями позже, когда он сидел в своем кабинете, размышляя о сведениях, которые один человек сообщил ему, болтая за двумя стаканами коа-поры.

Телефонный звонок отозвался у него в животе, но голова оставалась ясной.

— Вам следует посетить здание Капитолия, мистер Этуэлл. Ваша подружка зашла в него час назад и еще не выходила, — на другом конце повесили трубку.

В горле у Ника сразу пересохло, на лбу выступил холодный липкий пот. Он разом вспомнил все страшные слухи о казематах Капитолия, доходившие до его ушей. Он посмотрел налево, потом направо, не зная, как обойти свой стол. Может, просто перепрыгнуть через него?

Не торопясь он спустился по лестнице, будто собирался прогуляться. Выйдя за огромные двойные двери посольства, он вынул из нагрудного кармана голубой шелковый платок и демонстративно смахнул пыль со своих туфель.

Солнце палило нещадно, Ник задыхался от чрезмерной влажности. Пот струйками стекал по его груди, проступая пятнами на его рубашке. Он не знал, что станет делать, когда придет в Капитолий, маячивший в тысяче ярдах впереди.

Если Конни была настолько глупа, что сунулась прямо в штаб-квартиру правительства… если ее уже захватили… Тоска охватила все его существо, когда он поднимался по ступенькам Капитолия, входил под навес, поддерживаемый массивными столбами, и подходил к дверям.

Небольшой звероподобный человек с лицом, обтянутым сморщенной коричневой кожей, преградил ему путь, поднял винтовку и щелкнул затвором.

— Николас Этуэлл. Британское посольство, — представился он. — Я знаю, что мисс Хэннесси находится здесь.

— Американка? — человек рукой провел в воздухе вертикальную волнистую линию, призванную изобразить женские формы, скабрезная улыбка обнажила его коричневатые зубы.

Ник еле сдержал холодную ярость.

— Да, — сказал он, — американка.

— Идите с охранником!

Ник огляделся. Из темноты холла выступил человек и сделал жест следовать за ним. Ник так и сделал. Он шел, пытаясь отвлечься от неприятных мыслей, сосредоточась на таких мелочах, как рисунок на покрывающей пол кафельной плитке или же искусная резьба по дереву, украшавшая отдельные детали интерьера. Здание Капитолия стоило стране четверти ее национального дохода.

Когда он окажется лицом к лицу с премьер-министром, он найдет, что сказать. Вряд ли увести Конни отсюда будет труднее, чем из кабинета Уиткрафта. Он должен быть вежлив и позволит себе резкие выражения лишь в том случае, если они не захотят ее отпустить.

Охранник обвел Ника вокруг украшенной причудливой резьбой лестничной клетки и подвел к незаметному лифту. Двери с шипением раскрылись, и они вошли в лифт.

— Мы спускаемся вниз, — объявил охранник.

Вниз, в глухой бетонный подвал, в котором, как он знал, находились камеры пыток, скромно именуемые комнатами допросов! От мысли, что Конни где-то там, Ника затрясло.

Он расслабил галстук, встретившись глазами с ухмыльнувшимся охранником. Если б с Конни что-нибудь стряслось, вряд ли они позволили б ему прийти сюда. Может статься, что ее здесь вообще нет, а звонок был или просто чьей-то глупой шуткой, или же ловушкой. Если он вдруг исчезнет, в посольстве подумают, что он, напившись до смерти, лежит в какой-нибудь дыре, и о смерти, как таковой, ни у кого и мысли не возникнет.

По определенным причинам вероятная опасность, грозившая ему, беспокоила его гораздо меньше, чем мысль о том, что может пострадать Конни.

Пока они спускались, охранник с интересом изучал его своими маленькими глазками, затем, сложив руку чашечкой, поднес ее ко рту.

— Как вы насчет выпивки? Любите?

Ник не удивился вопросу, но был немного покороблен и попытался вспомнить, где и когда он мог пить с этим человеком. Не отдавая себе отчета, он полез в карман, чтобы извлечь на свет местную национальную банкноту крупного достоинства.

— Вот. Купите себе выпить. Нет, купите выпить ребятам вашего полка.

Охранник взял банкноту, но не очень-то обрадовался.

— Половина полка перебежала в горы к мятежникам.

— Ох, как скверно! — ответил Ник не задумываясь.

Что касалось местной политики, он предпочитал разумно помалкивать и не отдавать предпочтение ни одной из сторон.