Генри Вуд - Присяга леди Аделаиды
— Сэр! Сэр! — повторил лорд Дэн, удивляясь этому выражению: уже десять лет никто не называл его сэром.
— Я пришел сообщить вам очень странные известия, — отвечал Блэр.
Лорд Дэн осмотрелся вокруг, нерешительно осмотрелся, как бы с внутренним паническим страхом. Сыщик стоял спокойный и бесстрастный, Лидни с достоинством, но вместе с тем на физиономии его выражалось какое-то сострадание, Брефф в страшном волнении, но с большим уважением к молодому человеку. Лорд Дэн приметил все это, и раз в жизни самообладание оставило его. Предчувствие какого-то несчастья овладело им, но он не угадывал, в чем именно оно состояло.
— Пожалуйте сюда, — сказал он Блэру, сделав знак Бреффу отворить дверь столовой. Когда старый буфетчик поспешил повиноваться, он увидал на лице своего господина то же самое страшное выражение, которое было на нем в ту ночь, когда он прошел мимо него в ворота. Они заперлись в столовой, и лорд Дэн сделал знак полицейскому офицеру сесть.
— Я пришел приготовить вас к самой неприятной неожиданности, — начал Блэр, сам не зная, как сообщить ему странную новость, — и мне остается на это только несколько минут, потому что вслед за мною идет человек, появление которого может неприятно вас удивить. Но вы больны?
— Нет, — отвечал лорд Дэн, кусая свои дрожащие губы. — Продолжайте.
— Вы удивились, когда я назвал вас «сэр», и, это весьма естественно. Я жалею, что выпало на мою долю сообщить о перемене, угрожающей вам, но я должен исполнить мою обязанность, хоть она и неприятна. Когда я освободил Уильяма Лидни из тюрьмы, вы спрашивали, по каким причинам, по какому праву сделал я это; тогда я не мог сказать, но теперь пришел объяснить вам все и могу только просить вас с мужеством выслушать это известие.
Лорд Дэн не отвечал, он стоял со сложенными руками, его бледное лицо было обращено к говорившему. Было очевидно, что спокойствие дается ему с большими усилиями.
— Десять лет тому назад, — продолжал Блэр, — в Дэнской фамилии случилась катастрофа. Капитан Гэрри. Дэн убился, как полагали, упав с утеса во время борьбы с каким-то неизвестным человеком. Два дня тому назад никто не знал и не подозревал, кто был этот человек, но, наконец, узнали; что это были вы.
Блэр замолчал, испугавшись выражения лица лорда Дэна, волнение которого становилось мучительным.
И как же могло быть иначе? Все, чего он тайно опасался столько лет, обнаружилось. Леди Аделаида страдала от тяжести своей тайны, но она была легкой в сравнении с его. Один постоянный кошмар давил его душу. В дневных и ночных грезах ужас открытия со всеми своими мучениями вечно был перед ним; ему все представлялось, как его стащут с его высокого пьедестала, чтобы ответить за убийство его кузена Гэрри, и, может быть, он подвергнется наказанию преступника — смерти на эшафоте. Он не имел ни малейшего сомнения, что полицейский офицер, говоривший теперь с ним, пришел арестовать его и подготавливал его таким образом из сострадания к удару. Пот выступил крупными каплями на его лбу, и он с умоляющим видом протянул руки к Блэру.
— Это было неумышленное убийство, — проговорил он топом сильного страдания. — Если вы арестуете меня за это, вы совершите несправедливость, потому что я невинен. Мы поссорились, и дело дошло до драки; он первый ударил меня. Клянусь спасением души, это он на меня напал. Мы слишком приблизились к краю утеса, и он упал. Но я не имел намерения столкнуть его; я даю в этом клятву. Я был так же невинен в намерении принести ему смерть, как вам. Если бы Гэрри Дэн мог заговорить с вами с того света, он сказал бы об этом.
— Но нет никакой причины для такого сильного волнения, — перебил Блэр. — Если бы вы выслушали меня до конца…
— Я думал, что мне предстоит какая-нибудь неприятность в этом роде, — продолжал лорд Дэн задумчивым тоном, не слушая сыщика. — Несколько ночей тому назад Гэрри Дэн явился мне.
— О, неужели явился? Вероятно, его призрак. Где это было?
— Да, насмехайтесь! Я сам насмехался над подобными рассказами, считая их достойными насмешки. Привидения, призраки, сверхъестественные явления! Они годятся только для детей и женщин, но не для мужчин. Все-таки, говорю вам, что я, Джоффри барон Дэн, днем и в полном рассудке видел моего кузена Гэрри Дэна. Я шел через развалины и видел, что в одном из отверстий на меня смотрит Гэрри Дэн. Луна сияла ярко. Я узнал черты так ясно, как узнал бы его живого.
Слова лорда Дэна вдруг были прерваны. В зале послышались шум и суматоха. Он подумал, что его пришли арестовать полицейские и, прежде чем Блэр успел объяснить, он растворил дверь и выглянул.
Однако группа, бросившаяся ему в глаза, не походила на полицейских офицеров. В зале, положив левую руку с любовью на плечо Уильяма Лидни, стояла высокая, прямая фигура, в надменных и красивых чертах которой невозможно было не узнать Гэрри Дэна.
«Живой человек или дух?» — пробежало в мыслях того, кто смотрел украдкой.
Рэвенсберд был тут и стряпчий Эпперли; по щекам Бреффа текли слезы.
— Вы понимаете? — шепнул Блэр. — В ту ночь вы видели не дух вашего кузена, а его самого. Он не убился, упав с утеса, его спасла яхта его друга полковника Монктона. Он жил в Соединенных Штатах после того. Это настоящий лорд Дэн, хотя он этого не знал. Вас не будут арестовывать за убийство, мистер Дэн, хотя вы должны будете лишиться звания и состояния, потому что лорд Дэн вернулся вступить в свои права.
Герберт Дэн с усилием перевел дух.
— А он? — продолжал он, указывая на Лидни, когда его расстроенные мысли позволили ему заговорить, и в голове промелькнуло убеждение, что он находился в заблуждении относительно поступков и характера этого молодого человека.
— Его сын, высокородный Джоффри Уильям.
Герберт Дэн отер капли пота со своего лба. Он вышел, и они стали лицом к лицу, смотря друг на друга.
— Герберт!
— Гэрри!
В одно мгновение руки их крепко сжались, и они вдвоем ушли в столовую; лорд Дэн опирался на Герберта.
— Прежде всего, Герберт, позвольте мне сказать вам, что я вам прощаю…
— Это было сделано не с умыслом, — перебил Герберт Дэн с волнением, — я не с намерением столкнул вас. Я не знал, что вы стоите так близко к краю утеса, пока вы не упали. Гэрри, я в этом клянусь.
— Не в этом я прощаю вас, — сказал лорд Дэн. — Я так же нуждаюсь в вашем прощении, сколько вы в моем, потому что зачинщиком, кажется, был я. Но вы могли бы посмотреть, что стало со мною, или прислать помощь, когда я упал.
— Я никак не предполагал, что вы могли не убиться, и из-за трусости моей опасался наказания. Что касается помощи, я видел, что один из береговых стражей был внизу.
— Я прощаю вам обман, вам и Аделаиде. Вы понимаете, каково это было для меня? Я прощаю вам, как я простил ей.
— Она не была достойна ни вас, ни меня, Гэрри; я, наконец, это понял. Она обманула меня потом, как обманывала вас. Сколько раз я жалел с угрызением и с огорчением, что не позволил вам заслужить ее привязанность, это было бы хорошо для всех нас.
— Вы знали или подозревали, что я еще жив? — спросил лорд Дэн.
— Никогда. Как могло это быть возможно?
— Вы не получали от меня письма? Я отправил письмо «лорду Дэну» после того, как он вступил в титул, предполагая, что лорд Дэн это не вы, а брат мой Джоффри.
— Я никогда не получал этого письма и не слыхал о нем. Когда я поехал за границу, сначала была большая неразбериха в отправлении моих писем, и я знаю, что два или три потерялись; я рассердился на Цецилию, а она свалила всю вину на мистрисс Нокс. Гэрри, если бы я узнал, что вы живы, я считал бы это блаженством, ниспосланным мне с небес.
В словах этих слышалась правда, и лорд Дэн не мог сомневаться.
— Но вы сыграли со мной прескверную шутку, Герберт, с этой шкатулкой, — продолжал он. — Что заставило вас взять ее и спрятать?
— Не могу сказать вам, — поспешно отвечал Герберт Дэн. — Я сам не знаю. Когда я увидал шкатулку на берегу — вашу шкатулку — она напугала меня каким-то неведомым страхом. Я не знал, чего я боялся. Я страшился открытия в каждом звуке все эти десять лет, и в паническом страхе, овладевшем мною, я велел отвезти шкатулку в замок и спрятал ее. Когда поднялась суматоха, я подумал, что поступил очень глупо, но было уже поздно отдавать ее. Притом я не верил, чтобы Лидни имел право требовать ее. Вы получите шкатулку, Гэрри. Она в целости в замке.
«Вряд ли», — подумал лорд Дэн.
— Теперь, Герберт, другой вопрос: зачем вы так преследовали моего сына?
— Я не знал, что это ваш сын. Я так же мало считал его вашим сыном, как моим. Я считал его только таким, каким он казался — человеком подозрительного характера, сообщником браконьеров…
— Сообщником браконьеров? — перебил лорд Дэн презрительным тоном. — Он отыскивал шкатулку — вот почему он сошелся с браконьерами, а продолжал водиться с ними оттого, что присматривал за Уильфредом Лестером, который, очертя голову, стремился к погибели. Кто, кроме Уильфреда Лестера, мог ворваться в дом своего отца? Мой сын Уильям ходил туда для того, чтобы увести его оттуда.
