Генри Вуд - Замок Ист-Линн

— Почему же ты не обратился в полицию, чтобы его взяли под стражу?

Ричард покачал головой.

— А доказательства его вины? У меня их нет, во всяком случае, достаточно убедительных. Нет, я должен ждать. Теперь же он постарается погубить мою жизнь, чтобы обезопасить себя: возможно, он даже даст показания, что видел, как я совершил это убийство. Как бы то ни было, я хотел узнать его настоящее имя, и тем же вечером я отправился к этому дому и заговорил с одним из слуг, стоявшим возле двери. «Здесь живет капитан Торн?» — спросил я его.

— Здесь живет мистер Уэстбли, — ответил он. — Я не знаю никакого капитана Торна.

«Значит, вот как его зовут!» — подумал я. — Это такой молодой человек, весьма щеголеватый, с хорошенькой женой?

— Не знаю, что ты называешь словом «молодой», — рассмеялся он, — но моему хозяину уже стукнуло шестьдесят, и жена его ничуть не моложе, чем он сам.

Это, признаться, меня озадачило.

— Может быть, у него есть сыновья? — спросил я.

— Ни единого, — ответил слуга. — Никого, кроме них самих.

И тогда я рассказал ему, что в этот день к ним приезжал некий джентльмен с дамой, и мне бы хотелось узнать его имя. Увы, мистер Карлайл: я не смог узнать ничего определенного. Слуга сказал, что в тот день приезжало множество людей с визитами, так как его хозяин оправился от продолжительной болезни.

— Это все, Ричард?

— Все! Хотел бы я, чтобы на этом все закончилось. Я продолжал искать его в самой аристократической части города. Я чуть не сошел с ума…

— Тебе не показалось удивительным, что ты никогда ранее не сталкивался с ним, при том, что он живет в Лондоне и занимает такое высокое положение?

— Нет, сэр, и я скажу Вам, почему. Я боялся показываться на лучших улицах города, опасаясь встретить кого-нибудь из знакомых, которые могли узнать меня; поэтому я обычно бывал в конюшнях и прочих подобных, довольно уединенных местах. В тот день я просто отправился в Вест-Энд по делу.

— Ну что же, продолжай.

— Через неделю я снова встретился с ним. Дело было вечером. Он выходил из театра, когда я подошел и встал перед ним. «Чего ты хочешь, парень? — спросил он. — Ты уже не первый раз вот так разглядываешь меня». «Я хочу узнать твое имя, — сказал я ему. — Пока мне этого достаточно». Тут он рассвирепел и пригрозил, что, если еще раз увидит меня поблизости, то отдаст под стражу. «И запомни: людей не берут под стражу лишь за то, что они за кем-то наблюдают, — многозначительно добавил он. — Я знаю, кто ты, и держись от меня подальше, если не хочешь неприятностей». Сказав это, он сел в личный экипаж и уехал. Я успел заметить, что на экипаже был какой-то большущий герб.

— Когда это случилось?

— Неделю назад. Ну, я, конечно, не утихомирился. Говорю же Вам, что я был словно безумный и по-прежнему пытался разузнать его имя и положение. Я встретился с ним еще раз, когда он быстро шел под руку с каким-то джентльменом. Когда я снова увидел его, с тем же джентльменом, по его лицу было видно, что он просто взбешен. Он, казалось, немного поколебался, а затем — словно подчиняясь внезапному порыву — вдруг подозвал полисмена, указал на меня и что-то быстро сказал ему. Меня это, признаться, испугало, и я предпочел ускользнуть. Через два часа, будучи уже в другой части города, я оглянулся и увидел, что за мной идет тот же самый полисмен. Я бросился бежать, пересек улицу, чуть не угодив под проезжающий экипаж, по каким-то переулкам и проходным дворам выскочил на другую улицу, вспрыгнул прямо на козлы рядом с извозчиком, проезжавшим мимо с пассажиром, и был таков. Я добрался до своей комнаты никем не замеченным, как мне показалось, однако случайно выглянув на улицу, я снова увидел того же полисмена прямо напротив дома. Я был голоден, когда вернулся домой, однако при виде его весь мой голод мгновенно улетучился. Я открыл коробку, в которой храню свой грим, надел его и вышел через черный ход. С тех пор я почти непрерывно шел пешком, лишь изредка садясь в попутные экипажи.

— Но знаешь ли ты, Ричард, что сейчас Вест-Линн — самое неудачное место, в котором ты мог бы появиться. Здесь стало известно о твоих прежних визитах в гриме сельскохозяйственного рабочего.

— Кто же, черт возьми, выдал меня? — вырвалось у Ричарда.

— Этого я не могу сказать. Ума не приложу, кто мог бы это сделать. Однако такой слух распространился, и об этом стало известно твоему отцу. Теперь опасность того, что люди узнают тебя в этом обличье, гораздо больше, нежели раньше.

— А что мне оставалось делать? Я вынужден был сначала прийти сюда, чтобы добыть немного денег. Обоснуюсь в каком-нибудь другом городе, подальше от Лондона, может быть, в Ливерпуле или Манчестере, и попытаюсь найти работу. Но мне требуются деньги на первое время, пока я не устроюсь. Сейчас у меня нет ни пенни, — добавил он, вывернув карманы брюк. — Последние три пенса я истратил днем, купив хлеба с сыром и полпинты пива. Я простоял здесь, за окном, более часа, сэр.

— Неужели?

— Подходя к Вест-Линну, я начал составлять план действий. В такую ночь бесполезно пытаться привлечь внимание Барбары, за жилье мне платить нечем, вот я и завернул сюда, в надежде, если повезет, встретить Вас. Шторы были задернуты неплотно и сквозь небольшой просвет я увидел Вас и мисс Карлайл. Я видел, как она вышла, как Вы подошли к окну, вот тогда я и заговорил. Мистер Карлайл, — добавил он после паузы, — неужели я теперь так и буду жить до конца дней своих?

— Я всем сердцем сочувствую тебе, Ричард, — искренне ответил м-р Карлайл. — Я хотел бы помочь твоему горю.

Не успел он продолжить, как кто-то попытался открыть дверь комнаты, а потом тихонько постучал. М-р Карлайл положил руку на плечо насмерть перепуганного Ричарда.

— Успокойся, Ричард. Сюда некому прийти, кроме Питера.

Однако в ответ на вопрос м-ра Карлайла, кто потревожил его, раздался голос Джойс, а не Питера.

— Мисс Карлайл забыла свой носовой платок, сэр, и послала меня за ним.

— Я не могу впустить Вас: я занят, — твердо и решительно ответил м-р Карлайл.

— Кто это был? — дрожащими губами спросил Ричард, когда звук шагов Джойс стал удаляться.

— Это была Джойс.

— Она по-прежнему служит у Вас? Кстати, нет ли каких-либо известий от Эфи?

— Эфи приезжала сюда, собственной персоной, два или три месяца назад.

— Вот как? — сказал Ричард, отвлекшись на минуту от мыслей об опасности, грозившей ему. — Чем она занимается?

— Она служит горничной. Ричард, я спрашивал Эфи о Торне. Она торжественно поклялась, что убийство совершил не Торн, и что он вообще не мог этого сделать, поскольку был с ней в то время, когда произошло убийство.

— Это неправда, — сказал Ричард. — Его убил Торн.

— Ричард, ну как ты можешь это утверждать, если не видел, как это случилось?

— Я знаю, что ни один человек не бежал бы сломя голову, с такими явными признаками страха и вины, если бы не был замешан в чем-то дурном, — решительно ответил Ричард. — Кто же это сделал, как не он!

— Эфи заявляет, что он был с ней, — повторил м-р Карлайл.

— Послушайте, сэр: Вы же умный человек, а я, как люди говорят, неумен, однако я вижу факты и делаю из них свои выводы ничуть не хуже, чем они. Если Торн не убивал Хэллиджона, с чего бы он стал преследовать меня? Что ему за дело было бы до Вашего покорного слуги? И с какой бы это стати ему бледнеть всякий раз, как наши глаза встретятся? Совершал он убийство или же нет, он должен твердо знать, что я — не убийца, поскольку чуть не налетел на меня, когда выскочил из коттеджа.

Рассуждал Ричард, надобно признать, вполне разумно.

— Кроме того, — продолжал он. — На дознании Эфи поклялась, что была одна в то время, когда это случилось. Она, по ее словам, в одиночестве прогуливалась по лесу за коттеджем и узнала обо всем уже после того, как это случилось. Как же она могла поклясться, что была одна, если находилась в обществе Торна?

М-р Карлайл совершенно позабыл об этом во время разговора с Эфи; в противном случае он, разумеется, не преминул бы указать ей на это противоречие и поинтересоваться, как она может его объяснить. Тем не менее, она говорила с полной уверенностью и серьезностью. Итак, в этом деле обнаружились противоречия, которые он не мог разрешить.

— Теперь, когда я превозмог свое увлечение Эфи, мне ясно видны ее недостатки, мистер Карлайл. Она так же будет настаивать на этой лжи, как…

Его прервал громовой стук в дверь, достаточный для того, чтобы разбудить весь дом. Никогда еще ни один слуга правосудия, разыскивающий беглого преступника, не производил большего шума. Ричард Хэйр, с лицом белым, как мел, округлившимися от ужаса глазами и волосами, вставшими дыбом — речь, разумеется, идет о его собственной светлой шевелюре, а не о парике, скрывавшем ее — напялил на себя свой рабочий халат весьма странным образом, так, что поля его оказались выше ушей, а рукава болтались, с трудом натянул шляпу и накладные бакенбарды, затем начал в замешательстве искать глазами какой-нибудь шкаф или хотя бы мышиную нору, в которую мог бы забиться; не найдя оных, он бросился к камину и уже поставил ногу на каминную решетку. Было совершенно очевидно, что бедняга намеревался влезть наверх по дымоходу, совершенно не приняв во внимание тот факт, что контакт с огнем не пойдет на пользу ни его брюкам, ни, тем более, тому, что находилось в них. М-р Карлайл оттащил его от камина, взяв за плечо своей твердой рукой; во время этой сцены чей-то сердитый голос изливался сквозь замочную скважину.