Фред Стюарт - Титан
— Да, конечно! Я сейчас! Только… дайте мне обсушиться и что-нибудь накинуть… Я в одну минуту, я быстро, вот увидите!
Честер дал ему сильного пинка.
— Иди так.
— Но я не могу! Я голый!
— Это твои проблемы. Пошел.
Держа его на мушке, Честер открыл дверь. При мысли о том, что придется голым выйти на люди, Чарли охватил, казалось, еще больший ужас.
— Я не могу!
Честер схватил его за руку и выкинул из номера в коридор. Чарли бросился вдоль по коридору в поисках какого-нибудь местечка, где бы он мог спрятаться. Честер захлопнул за ним дверь и повернулся лицом к жене, которая вдруг начала смеяться.
— О, так ты находишь это забавным? — крикнул он.
— Нет, но… — Она попыталась унять свой истерический смех. — Чарли… Я просто представила… весь в мыле и голый посреди Медисон-авеню… О Боже! — Ее прорвало, и она уже не пыталась успокоиться.
Честер подошел к ней и влепил сильную пощечину.
— Ублюдок! — взвизгнула она.
— А ты шлюха. Одевайся, я забираю тебя домой.
— Нет, я не желаю возвращаться. Мне и здесь хорошо!
— Значит, тебе нравится быть шлюхой?
Он снова дал ей пощечину, она разрыдалась.
— Одевайся, — повторил Честер.
— Я хочу к отцу! — заныла она.
— Придется довольствоваться мной.
— О Честер! — Она подняла на него заплаканные глаза. — Я хочу быть с тобой счастливой, но мне так тошно в Олд-Лайме!.. Неужели ты совсем меня не понимаешь? Ну можешь ты хотя бы попытаться понять? Мне там нечего делать! Нечего!
— У тебя есть муж!
— Этого недостаточно!
С минуту он смотрел на нее, еле сдерживаясь от ярости.
«Черт, а ведь она права, — подумал он. — Меня ей недостаточно. Придется заиметь детей — это заткнет ей рот. И дом. Черт, кто бы мог подумать, что этот старикан окажется таким ханжой и не даст взаймы?! Если бы только у меня появились деньги!»
Черчилль, думая пригласить с собой во Францию Ника, руководствовался целым рядом причин, среди которых не последнее место занимали его симпатии к этому американцу, а порой и восхищение им. Он прекрасно понимал, что Ник подвергает себя риску, бросая вызов американскому нейтральному законодательству, которое запрещает военным промышленникам продавать оружие какой-либо из воюющих в Европе стран. Через Канаду Флеминг сплавлял тысячи тонн боеприпасов, тысячи винтовок, артиллерию и зенитные установки в Англию. А осажденный остров крайне нуждался в этой поддержке. Черчилль знал, что Рузвельт намеревается снять военное эмбарго, но это не умаляло заслуг Ника и того риска, которому он себя изначально подвергал.
Но самое главное заключалось в том, что, как увидел Черчилль во время выступления Ника перед генштабом, этот Титан смерти располагает такими точными и подробными сведениями об армиях крупных государств, какие Черчиллю никогда не способна была доставить английская разведка. Ежедневно Черчиллю на стол ложился доклад его посла в Вашингтоне о том, как продвигается в Штатах вопрос об отмене военного эмбарго, однако знания Ника Черчилль ценил не менее высоко. Взвесив все это, он решил, что само присутствие вместе с ним этого американца заставит подтянуться уже опустивших руки французских руководителей.
Поэтому на следующее утро ровно в десять тридцать Ник присоединился к премьер-министру, министру иностранных дел, лорду Галифаксу, лорду Бивербруку и другим высокопоставленным лицам Великобритании, когда все они поднимались по трапам двух двухмоторных «Фламинго» для полета во Францию.
Утро было просто чудесное, но синоптики предсказывали ухудшение погоды.
Самолеты приземлились в Туре в два часа пополудни на недавно разбомбленном и почти пустынном аэродроме. Для Ника все это казалось сценой из «Алисы в стране чудес»: премьер-министр Великобритании вынужден рыскать по Франции в отчаянных поисках французского премьера! Впрочем, казалось, вся Франция сошла с ума. В особенности ее правительство. Покинув Париж в ночь с 10 на 11 июня на автомашинах и грузовиках, французские власти влились на дорогах в безбрежное море беженцев и продвигались таким образом вплоть до Орлеана. Там правительство разместилось в нескольких замках-шато на южном берегу Луары — от Бриара на востоке до Тура на западе.
Замки были просто очаровательны, но совершенно не приспособлены для размещения в них французского правительства в дни национального кризиса двадцатого столетия. В частности, туалет был рассчитан — если вообще его можно было считать на что-либо рассчитанным — на одну семью, но никак не на министерство. Со связью дела обстояли еще хуже. В лучшем случае на замок имелся лишь один телефон. Телефонная система даже при идеальных условиях все равно оставалась бы допотопной и ненадежной. Никто не подумал — на это и времени не было — о том, чтобы протянуть дополнительные линии. Персонал местных телефонных станций все еще делал двухчасовые перерывы на обед. Результатом этого и явился хаос. Президент Франции, разместившийся в великолепном замке Де-Канже, был полностью изолирован от внешнего мира и не имел никакого представления о том, что происходит с правительством, главой которого он продолжал считаться.
Из-за загруженности дорог Черчиллю пришлось не менее двух часов добираться на автомобиле из аэропорта Тура до замка Де-Шиссе, расположенного на берегу реки Шер. Именно здесь обосновался со всеми своими помощниками и любовницей премьер-министр Франции Поль Рено. Когда машина Черчилля остановилась, взорам приехавших предстала любопытная сцена. Двор замка был заполнен копошащимися в поисках места парковки легковыми и грузовыми машинами, которые во всем большем количестве стекались туда, где теперь, как считалось, помещался центр управления страной. На фронтальном балконе стояла невысокого роста женщина. Ей было далеко за тридцать, у нее были вьющиеся темные волосы, большой рот, бросающийся в глаза издалека из-за яркой губной помады. Она была одета в красный шелковый халат поверх ночной рубашки, была возбуждена, отчаянно жестикулировала и громко советовала шоферам, где припарковаться.
— А вот и она! — поморщился Черчилль. — Вот кто правит Францией, прячась за спинкой трона. Графиня де Порт собственной персоной.
Действительно, картинка была примечательная.
Английская делегация стала выбираться из автомобилей. Мадам де Порт стала что-то кричать, но вдруг узнала Черчилля. На лице ее отразилось нечто вроде испуга, и она исчезла с балкона.
— Она не только правит страной, — заметил Ник. — Но, похоже, с удовольствием исполняет обязанности регулировщика движения.
Эта реплика вызвала у Черчилля улыбку.
Внутри замка происходила та же неразбериха, что и на дворе. В комнатах с высокими потолками толклись офицеры, дипломаты, помощники и секретари. Каждому хотелось узнать, где должно быть его место и что он должен делать. Но, похоже, ничего не было ясно. Другие стояли на месте и апатично выглядывали в высокие окна, смоля сигареты одну за другой. Никто здесь даже и не догадывался о том, что прибыла высокая английская делегация, пока из главной залы не выскочил сам французский премьер, очевидно, предупрежденный о гостях-союзниках своей любовницей. После кратких приветствий Черчилль, Бивербрук и Галифакс вместе с Рено скрылись за дверями.
— Подожди здесь, — шепнул Черчилль Нику перед тем как уйти. — Когда потребуешься, я тебя позову. И запомни, ври, если надо будет. Задача у нас одна — любой ценой оставить Францию в войне!
Прошел час.
Вдруг из дверей показался один из помощников, полковник Форбс-Тэйлор. Он сказал Нику:
— У нас ничего не получается. Рено заладил одно: французы будут продолжать воевать лишь в том случае, если мы подкинем им самолетов. Премьер-министр просил передать вам, что вы пока можете прогуляться по саду. Потребуетесь не раньше чем через час.
— Хорошо.
Ник вышел через заднее крыльцо на прогулку в довольно унылый сад, покрытый лужами после недавнего дождя. Поначалу Ник думал, что он здесь один, но вскоре увидел, что в аллее каштанов на скамейке сидит французский офицер и курит. Ник уже видел его в замке до этого. Это был высокий молодой капитан с тонкими черными усиками, копной черных густых волос под пилоткой, бледной кожей и горящими глазами. Француз был явно опечален чем-то. Едва Ник подошел к нему и француз его заметил, он торопливо протер глаза, как будто старался скрыть слезы.
Ник обратился к нему по-французски:
— Добрый день. Похоже, здесь только мы двое знаем, что делать. Ничего.
Капитан взглянул на американца.
— Вы американец? — спросил он по-английски с сильным акцентом. — Военный король месье Флеминг?
— Верно. Я приехал сюда с мистером Черчиллем для того, чтобы попытаться убедить ваше правительство продолжать воевать.
