Генри Вуд - Замок Ист-Линн
Таким образом, леди Изабель невольно сообщила о собственной смерти лорду Маунт-Северну и всему остальному миру. Сама она впервые узнала, что ее считают мертвой из того же номера «Таймс», который прочли м-р Карлайл и лорд Маунт-Северн. Английский путешественник, попавший в больницу в числе прочих, пострадавших, получал английские газеты и иногда давал их почитать леди Изабель. Выехав из Гренобля, она путешествовала под чужим именем, поскольку считала свое собственное слишком известным и не хотела, чтобы ее случайно узнали попутчики; чиновники и не подозревали, что тихая и нелюдимая мадам Вайи, медленно выздоравливающая в городской больнице, была та самая «г-жа Изабель Вейн», о которой писал знатный английский вельможа. Леди Изабель в одно мгновение поняла, что причиной всему было написанное ею самой письмо. Она спрашивала себя, стоит ли ей теперь выводить из заблуждения лорда Маунт-Северна, как, впрочем, и всех остальных. Никто даже представить себе не мог, как она жаждала быть незаметной, никому не известной и позабытой всеми. Понять ее могли бы лишь те люди, которые, подобно ей, отгородились от всего мира. Теперь ей нужно было содержать лишь себя одну, а на это она, конечно же, могла без особого труда заработать достаточно денег или же просто голодать — ей, впрочем, было все равно. Теперь у нее больше не было необходимости принимать помощь лорда Маунт-Северна, и она преисполнилась решимости сделать так, чтобы все продолжали считать ей мертвой, и до конца дней своих оставаться простой мадам Вайн.
Итак, все сочли, что несчастная жизнь леди Изабель оборвалась. Лорд Маунт-Северн переслал ее письмо м-ру Карлайлу вместе с подтверждением, полученным от французских властей. В свете эта новость произвела сенсацию.
— Умерла бедная, заблудшая леди Изабель, — говорили о ней, — никто не бранил бедняжку, несмотря на ее злосчастную судьбу, — а затем о ней забыли.
Итак, все было закончено. Леди Изабель Вейн оказалась совершенно забытой всеми.
Глава 15
НЕЖДАННЫЙ ГОСТЬ В ИСТ-ЛИННЕ
Однажды днем, пополудни, сквозь аллею, ведущую к Ист-Линну, прошествовала некая леди или, во всяком случае, женщина, одетая, как леди: в платье с оборками, модную шаль и белую вуаль. Это была очень хорошенькая женщина, высокая и изящная. Шла она мелкими шажками, кокетливо наклонив головку. В целом, глядя на нее, можно было бы сказать, что это особа очень неглупая и столь же тщеславная. Она смело подошла к парадному входу и столь же смело позвонила, опустив при этом вуаль.
Дверь открыл один из слуг, но не Питер, как обычно, и, увидев перед собой такую нарядную даму, вежливо поклонился.
— Здесь живет мисс Хэллиджон, насколько мне известно. Она дома?
— Кто, мэм?
— Мисс Хэллиджон, мисс Джойс Хэллиджон, — несколько резко повторила наша леди с явными признаками нетерпения. — Я хотела бы увидеть ее.
Это несколько озадачило слугу. Он-то полагал, что посетительница пришла к его хозяевам, и собирался провести ее, по крайней мере, в гостиную, а это, как выяснилось, была всего-навсего гостья Джойс. Он провел ее в малую гостиную и поднялся в детскую, где находились Джойс и Уилсон, да-да, все те же Джойс и Уилсон, поскольку в штате слуг никаких изменений не произошло. Джойс осталась старшей служанкой; она немного руководила другими слугами, присматривала за Люси и по-прежнему шила платья мисс Карлайл. Уилсон все так же служила няней. Мисс Карлайл пару раз попыталась завести разговор о том, что держать двух служанок слишком накладно, однако м-р Карлайл наотрез отказался даже обсуждать эту тему, не подчинившись, как когда-то, воле своей сестры.
— Мисс Джойс, Вас спрашивает какая-то дама, — сказал слуга. — Я проводил ее в серую гостиную.
— Дама? Ко мне? — переспросила Джойс. — Кто же это? Возможно, кто-то пришел к детям?
— Я полагаю, она пришла к Вам. Она спрашивала мисс Хэллиджон.
Джойс удивленно взглянула на него, но все-таки отложила свою работу и прошла в серую гостиную. При ее появлении тщеславная модница-гостья подняла свою белую вуаль.
— Ну, как поживаешь, Джойс?
Джойс, и без того обычно бледная, побледнела еще более от ужаса. Неужели перед ней стояла Эфи, грешная, заблудшая Эфи? Да, это была она. Эфи протянула ей руку с «полнейшим бесстыдством», как выразилась бы Уилсон. Джойс не нашла в себе сил коснуться этой руки своей собственной.
— Прости, Эфи, но я не могу взять твою руку, так же, как и приветствовать твое появление здесь. Зачем ты пришла, скажи на милость?
— Если ты будешь задаваться, мне, пожалуй, и в самом деле лучше было бы не приходить, нахально, однако, добродушно сказала Эфи, всегда говорившая с Джойс именно таким тоном. — Не отвалится твоя рука. Я не ядовитая.
— Тебя все в округе считают куда хуже любого яда, Эфи, — ответила Джойс скорее горько, нежели зло. — Где Ричард Хэйр?
Эфи вскинула голову.
— Кто? — спросила она.
— Ричард Хэйр. Мой вопрос был достаточно прост.
— Откуда мне знать, где он? Это очень похоже на тебя: вот так нагло упоминать его при мне. Почему бы тебе не спросить, где находится дьявол и как он поживает? Если бы мне пришлось выбирать из них двоих, я бы предпочла познакомиться с сатаной.
— Так ты бросила Ричарда Хэйра! Давно?
— Я бросила… что ты говоришь? — не выдержала Эфи, чьи губы начали недобро подрагивать от еле сдерживаемой ярости. — Может быть, ты снизойдешь до объяснений? Я не понимаю тебя.
— Когда ты сбежала отсюда, Эфи, разве ты не отправилась вместе с Ричардом Хэйром?
— Вот что я тебе скажу, Джойс, — выпалила Эфи с возмущенным лицом. — Я в свое время многое тебе прощала, однако у человеческой природы есть предел терпенья, и вот этого я не потерплю! С той самой страшной ночи я в глаза не видела Ричарда Хэйра, хотя мне хотелось увидеться с ним, чтобы помочь повесить мерзавца!
Джойс ничего не ответила. Убеждение в том, что Эфи была с Ричардом, давно и крепко укоренилось в ее сознании, как, впрочем, и у всех остальных жителей Вест-Линна, а такую многолетнюю уверенность очень трудно поколебать. Правдива ли с ней Эфи? Она знала, что ее сестра солжет, не задумываясь, чтобы оправдаться.
— Эфи, — наконец заговорила она. — Правильно ли я тебя поняла? Разве ты не сбежала отсюда с Ричардом Хэйром? Разве ты не жила с ним?
— Да нет же! — взорвалась Эфи, глаза которой горели от злости. — Жить с ним?! С убийцей нашего отца! Стыдись, Джойс Хэллиджон, только человек, который сам порочен, мог бы предположить такое.
— Я искренне прошу простить меня, если я была несправедлива к тебе, Эфи. Не только я, но все в Вест-Линне были уверены, что ты — с ним, и мысль об этом неотступно преследовала меня.
— Да вы тут все просто людоеды какие-то, в таком случае! — с негодованием ответила Эфи.
— Все так считали, кроме мистера Карлайла, — продолжала Джойс. — Он мне говорил два или три раза, что не верит в это.
— У мистера Карлайла больше здравого смысла, чем у всего Вест-Линна, — удовлетворенно заметила Эфи. — Жить с Ричардом Хэйром! Да я бы лучше жила с бритым наголо краснокожим индейцем, у которого по всему телу татуировка вместо одежды, а также шестнадцать жен.
— Но куда же ты, в таком случае, отправилась? Почему ты вообще уехала?
— Это не имеет значения. Вы же не полагаете, что я стала бы жить в этом коттедже, с его призраками, ночными кошмарами и всей этой чертовщиной, населяющей те места, где произошли убийства?
— Что же ты делала все это время? Где ты была?
— Я же сказала, что это не имеет значения, — повторила Эфи. — Мне кажется, Вест-Линн был не настолько добр ко мне, дабы я лезла из кожи вон, чтобы удовлетворить любопытство его обитателей. Сначала я поскиталась, конечно, но потом обосновалась прочно, не хуже тебя.
— Ты замужем? — спросила Джойс, отметив про себя слово «обосновалась».
— Ни за какие коврижки, — ответила Эфи. — Я слишком дорожу своей свободой. Нет, возможно, меня удалось бы убедить выйти замуж, если бы появилась какая-то из ряда вон выходящая партия; однако для того, чтобы я дала согласие, это должна быть действительно необыкновенная партия. Я, так же, как и ты, служу горничной у одной дамы.
— Вот как! — с облегчением сказала Джойс. — Ты довольна? Это хорошее место?
— Сносное. Платят недурно, хотя работы очень много, а моя леди — настоящая мегера. Мне было очень хорошо с прежней хозяйкой: я была чем-то вроде компаньонки и служила там, пока она не умерла. Представь себе: она заставляла меня молиться вместе с ней и читать Библию днем и ночью.
— Мне приятно это слышать! — воскликнула Джойс. — Должно быть, это пошло тебе на пользу.
— Несомненно, — согласилась Эфи, и Джойс не сумела распознать иронический тон. — Обычно сначала она читала одну главу, потом — я, а после этого мы молились. Не правда ли, это очень благотворно действует на человека?
