Сьюзен Льюис - Западня
— Нет. Стараюсь не привлекать внимания. А ты?
— То же самое.
— Дейдра… когда ты разговаривала с Мэриан, она не сообщила чего-нибудь… необычного?
— Например?
— Что-нибудь о Таралло… или их знакомых?..
Дейдра мигом насторожилась.
— Нет, ничего. Почему ты спрашиваешь?
— Так просто. Меня интересует эта семья.
— Семья как семья! — рассвирепела Дейдра. — Какого дьявола все говорят загадками? Почему бы тебе не задать прямой вопрос?
— О чем?
У нее окончательно лопнуло терпение.
— Все! С меня довольно! — и она бросила трубку.
* * *Такси затормозило перед небольшим административным зданием — штаб-квартирой кинокомпании «Райдер энд Ивенс» в Сохо. Дверца распахнулась, и умирающая от смеха Мэриан едва не вывалилась на асфальт.
— Вылезай скорее! — заторопила она Мэтью. — Вон он, смотри — тоже выходит из такси. Не смотри, а то увидит!
— Так все-таки — смотреть или не смотреть?
— Не надо. Вот, шмыгнул в подворотню. Ни дать ни взять экранизация романа Агаты Кристи.
Мэтью расплатился с водителем.
— Ой! — спохватилась Мэриан. — Моя картина!
И бросилась бы догонять такси, если бы Мэтью ее не остановил.
— Она у меня.
— Слава Богу!.. Вон, опять выползает! Я должна с ним поздороваться.
— Тебе что, совсем не страшно?
— Да уж больно он смешной. Наверное, я даже буду скучать по нему, когда все кончится. — И она дружески махнула Борису, как стала про себя называть филера.
* * *Проходя мимо приемной, Стефани случайно заметила на столе Мэриан сверток. Она не удержалась и вошла.
— Что, купила картину?
— Да.
— Можно посмотреть?
— Конечно.
— Никогда не была на аукционе, — сказала Стефани, наблюдая за тем, как Мэриан разворачивает оберточную бумагу. — Интересно?
— Да. Вот, смотри. Может, тебе не понравится, но мама обожала цветы.
— Какая прелесть! Хейзел, ты видела?
Хейзел с отсутствующим видом подняла голову и снова уткнулась в работу.
— Да, божественно.
Задребезжал телефон. Мэриан сняла трубку.
— Алло. «Райдер энд Ивенс».
Перед тем как отвернуться, она успела поймать злобный взгляд, которым обменялись обе женщины и который явно относился к ней самой. Господи! Вдруг они испортят картину?
Звонила Мадлен — умоляла срочно приехать.
— Хорошо. Через полчаса буду.
Мэриан резко обернулась — Стефани все еще любовалась картиной.
— Нужно, чтобы кто-нибудь помог тебе ее повесить.
— Мы с Мадлен сами справимся.
У Мэриан дрожал голос. Чувство вины породило в ней дикое желание наорать на Стефани — может быть, даже ударить. Вышибить из нее ненависть!
— Ничего, если я отлучусь? Завтра утром приду пораньше и доделаю. Дома возникла проблема.
— Да, конечно.
Стефани помогла ей завернуть картину.
— Что-нибудь серьезное?
— Нет. Просто… С тех пор как Мадлен узнала о смерти моей матери, она и так не в себе, а теперь еще Пол позвонил, и она согласилась его принять.
— Вызвать тебе такси?
— Спасибо. Сама поймаю.
— Где только ты берешь выдержку? — воскликнула Хейзел после ухода Мэриан.
Стефани усмехнулась.
— А что мне остается? Выходит, он возил ее на аукцион — после ночной съемки! Для нее он готов расшибиться в лепешку!
Мэтью просунул голову в полуоткрытую дверь приемной.
— Стефани, я пошел. Позже увидимся?
— Вряд ли. Я обещала зайти в бухгалтерию.
— До завтра, Хейз. Стефани, я еще позвоню. — И он исчез за дверью.
— Зачем ты отказалась?
Стефани покачала головой.
— Какой смысл встречаться? Он не отвечает на мои вопросы, даже не смотрит в глаза. Пусть сам разберется в своих чувствах. Кажется, Мэриан тоже в подвешенном состоянии.
— Милочка, она совершенно не вписывается в ситуацию!
— Ты что, ослепла?
— Нет. Мои глаза не настолько затуманены ревностью, чтобы не замечать вопиющих фактов. Стефани, ты сама его отталкиваешь. Вместо того чтобы спокойно все обсудить, толкаешь его в объятия Мэриан.
— Его не нужно толкать! — Стефани издала похожий на рыдание звук и выбежала из приемной.
Глава 26
В дверь позвонили. Мадлен выронила рюмку и прижала ладони к пылающим щекам.
— Это он!
— Успокойся, — сказала Мэриан, наклоняясь за рюмкой, которая, к счастью, не разбилась. — И помни: ты не обязана делать то, чего не хочется.
— Но что я ему скажу?
— По-моему, это он должен объяснить свое поведение. Ты уверена, что хочешь его видеть?
На лице Мадлен отразилась сложная гамма переживаний. Она не накрасилась; губы были бледны, лицо осунулось и утратило свой обычный цвет. Сколько дней они готовились к возможному визиту Пола и договорились его помучить — хотя бы месяц, чтобы Мадлен спокойно все обдумала. Но теперь Мэриан стало ясно: бедняжка по-прежнему умирает от любви к Полу.
— Ну так что — впустить его?
— Да-да. Я должна его видеть. Я обещала.
— Хорошо. Жди здесь, я открою. Мне присутствовать при вашей встрече?
Волнение помешало Мадлен ответить. Мэриан грустно улыбнулась и обняла ее.
— Не беспокойся. Все образуется. — И пошла открывать парадную дверь.
Она тоже волновалась: ведь когда-то Пол О’Коннелл занимал огромное место в ее жизни; она тяжело пережила его предательство. Но с тех пор столько всего произошло, что Мэриан стало казаться: это не она, а какая-то другая, незнакомая девушка любила Пола. Тем не менее она ожидала, что, открыв дверь, что-то почувствует: ревность, боль, сожаление или радость. Только не презрение.
Он улыбнулся — когда-то эта улыбка переворачивала ей душу. Но, Боже мой, как давно это было — в другой жизни, на другой планете? Ныне она стояла на пороге роскошного особняка в фешенебельном районе Лондона, в доме, купленном Полом для Мадлен, потому что, как выяснилось, он был богатым человеком.
— Привет, Мэриан. Как ты?
— Спасибо, нормально. — Она посторонилась, давая ему пройти.
— Ты изменилась. Если бы я не ожидал тебя здесь увидеть, ни за что не узнал бы. Тебе идет эта прическа, ты…
— Мадлен ждет, — перебила она и первая шагнула в гостиную. Раздосадованный ее невниманием, Пол последовал за ней.
Мадлен стояла в центре комнаты. Она похудела; прекрасное лицо выглядело изможденным. Мэриан, словно оберегая сестру, стала рядом с ней, и Полу захотелось ее убить. Зато в потемневших от боли фиалковых глазах — которые он безумно любил! — он разглядел за недоверием и страхом неугасимую страсть; Мадлен боролась с собой. С тех пор как она дала согласие на встречу, он много раз проигрывал в уме разные варианты, но теперь, при виде ее страданий, просто раскрыл объятия и прошептал:
— Любовь моя! О любовь моя!
Мадлен стремительно метнулась к нему на грудь, как измученное дитя.
— Ты не представляешь, как я раскаиваюсь, — пробормотал он. — Я узнал от Дейдры о смерти твоей тети. Просто не знаю, что сказать в утешение.
Ах, как хотелось Мэриан встретиться с ним взглядом! Нет, она не собиралась разоблачать Пола перед Мадлен — просто пусть знает, что она видит его насквозь. Сразу после ее отъезда из Нью-Йорка Мэтью известил его о кончине Селии.
Но Пол не смотрел в ее сторону: пожирал глазами Мадлен.
— Мы можем поговорить?
Мадлен повернулась к кузине.
— Не беспокойся за меня.
И Мэриан поплелась наверх, потрясенная их молниеносным примирением и властью Пола над Мадлен. Еще хуже было то, что она убедилась: несмотря на все его гнусные выходки, всю ложь, Пол действительно страстно любит Мадлен, жить без нее не может. Как все сложно!
Закрыв за ней дверь, Пол взял Мадлен за руку и усадил на диван. Сам сел рядом, обнял ее, погладил по волосам.
— Ты догадалась, что я сделал это для книги, не правда ли?
— Ну, я… Не знаю… Я надеялась…
Он запрокинул голову и зажмурился, как от невыносимой боли.
— Не могу высказать, Мэдди, чего мне это стоило. Я и всегда любил тебя, но сейчас… Обними меня, Мэдди, держи и не отпускай. Скажи, что прощаешь, что между нами ничего не изменилось.
Она положила его голову себе на плечо и заплакала, вспомнив, как, утешая Энрико, мечтала, чтобы на его месте оказался Пол. И вот он здесь, рядом, он страдает, и ее сердце переполнено любовью.
— Я прощаю тебя — за все. Как я по тебе тосковала!
— Тогда почему ты сбежала к нему? Я буквально лез на стенку, представляя, чем вы там занимаетесь. Но поделом мне — за то, что я сделал!
— Не мучай себя, Пол. Это в прошлом. Мы вместе, и нам ничего не страшно.
— О любовь моя! — шептал Пол, целуя ей руки. — Я искуплю свою вину! Ты прекрасна и чиста, а я тебя эксплуатировал — ты даже не знаешь, как. Я сам не всегда понимал, что делаю. Но это не повторится. Никогда! Мне в жизни ничего не нужно, кроме тебя. Ты и есть — жизнь!
