Сьюзен Льюис - Одержимость
Женни пожала плечами:
— Пойду прогуляюсь.
Спускаясь с холма, услышала вдогонку голос Кристоса:
— Не думай, что я все забыл.
— Ни за что, босс, — откликнулась она, а Кори рассмеялась.
— Как твои дела? — спросила она любимого.
Он скорчил гримасу и поднял глаза к свинцовому небу.
— Туман рассеивается, теряем свет. Так что сегодня я больше не работаю. Вечером просмотрю, что отсняли. У нас есть часа два. Может, что-нибудь хочешь?
Кори улыбнулась.
— Ну поскольку ты спрашиваешь… — Она хитро взглянула на Кристоса.
Он поднял брови:
— Что, прямо здесь?
Кори хмыкнула:
— Здесь холодновато. — Потом, встав на цыпочки, потянулась к нему и прошептала: — Давай испробуем что-нибудь новенькое.
— Да? Что, например? — Он улыбнулся.
— Ну, просто отведи меня к себе и узнаешь.
Меньше чем через час, заперев дверь и отключив телефон, Кори стояла нагая у огромной кровати, а Кристос обнимал ее. От наслаждения он закрыл глаза и запрокинул голову.
— О черт, Кори, — стонал он. — Не знаю, то ли твой английский акцент, то ли потому, что раньше ты никогда такого не делала, но я просто схожу с ума.
— Надеюсь, у тебя получится, — она улыбнулась. Потом, взобравшись на кровать, оперлась на локти и расслабилась.
Он лег рядом, она чуть слышно прошептала:
— Я готова. И больше не хочу ждать.
Он кивнул, нежно перевернув, поставил на колени и встал сзади.
В такой позе он касался каждой части ее тела. Оба хотели этого.
— О Боже, я люблю тебя, — бормотал он и, когда все завершилось, снова обнял.
Кори поцеловала его в щеку, потом, прижавшись к нему всем телом, осмелилась задать вопрос, давно готовый сорваться с языка:
— Ты достаточно любишь меня, чтобы рассказать об Анжелике Уорн?
Казалось, Кристос немедленно отпрянет, но он еще крепче обнял ее:
— А что ты хочешь узнать?
Уловив сердечность в его голосе, Кори подняла глаза.
— Ну, в общем, хотелось бы знать, что на самом деле произошло… Газеты писали правду?
Устроившись поудобнее, он глубоко вздохнул, бросив на нее быстрый взгляд, и уставился в потолок.
— А что тебе сказал Фитцпатрик?
— Сказал, что ты не разлюбил ее, и просто меня используешь. Сказал, что ты как-то замешан в ее смерти…
Мрачная улыбка заиграла на лице Кристоса.
— Так я и думал. Может, он еще сказал, что я убил ее?
— Нет.
Кристос слегка удивился:
— А именно это он пытался мне приклеить. Правда в том, что я действительно связан с ее гибелью, но не так, как хотелось бы Фитцпатрику.
Кори внимательно слушала о той любви, той боли и той безысходности, которую пришлось пережить Кристосу с Анжеликой. Девушка потянулась к нему, когда он заговорил о беременности, неизвестно, его ли то был ребенок, но, видимо, это будет преследовать Беннати всю оставшуюся жизнь.
— Вот почему, — закончил он, — я не собирался снова влюбляться. Любовь способна разрушить отношения. Желание получать больше, чем отдавать, сломало Анжелику. И я не хотел еще раз доверяться женщине, не хотел, чтобы все повторилось. Конечно, звучит эгоистично, но я говорю правду. — Он сделал паузу. — Но Кори, я действительно люблю тебя. И ничего не обещаю. Просто не знаю, как сложатся наши отношения.
Кори тотчас приложила палец к его губам.
— Давай не будем сейчас об этом, — прошептала она.
Боже, как ей хотелось услышать, что у них есть будущее, только тогда она рискнула бы признаться ему в своей любви.
24
Пресса раструбила об отношениях Кристоса и Кори, и Кори впервые поняла, что значит оказаться известной. Каждое утро, раскрывая газету, она видела свое лицо, всякий раз, уходя с работы или выходя из дома, сталкивалась по меньшей мере с тремя фотографами. Журналисты с блокнотами наготове осаждали вопросами, телефон звонил беспрестанно, ее приглашали для интервью в журналы, газеты, даже на телевидение, причем по обе стороны Атлантики. Предлагали умопомрачительные деньги, но Кори отказывалась. И не только потому, что Кристос никого не пускал в личную жизнь, а потому что и сама она считала, что их отношения никого не касаются.
Кори не знала, смеяться ей или сердиться, когда однажды утром Пола сообщила, что корреспонденты, пронюхав, откуда родом пассия Беннати, прикатили в Эмберсайд фотографировать домик.
— Знаешь, я много чего им наговорила, слова вылетали прежде, чем я успевала сообразить, — смущенно призналась Пола.
— Что, например? — воскликнула Кори.
— Ну, к примеру, какая ты замечательная, как повезло Беннати…
— Ох, — рассмеялась Кори. — Надеюсь, тебя не сочтут пристрастной? Во всяком случае, спасибо, что предупредила, а сейчас мне пора, кто-то звонит. — И, нажав кнопку, подсоединилась к шестой линии. — Кори Браун слушает.
— Мисс Браун, вас беспокоят из Нью-Йорка, журнал «Пипл». Поскольку я еду в Соединенное Королевство на следующей неделе, надеюсь, вы…
— Боюсь, ничего не выйдет, — прервала Кори. — Спасибо за звонок. — И прежде чем журналист стал уговаривать и соблазнять немыслимыми деньгами, она повесила трубку.
Перехватив взгляд Алана Фокса, она, улыбнувшись ему, откинула волосы с лица и поддела:
— «Вог» еще не звонил с предложением снять меня для обложки?
Фокс, расхохотавшись, заметил:
— Ты прекрасно справляешься!
Кори ухмыльнулась:
— Да, к такому быстро привыкаешь.
— На полном серьезе? Тебе не мешает такое внимание?
Кори пожала плечами:
— Ты имеешь в виду все эти бесконечные фото — я у дверей дома, я закрываю окно или выхожу из «Уэйт-роуз»? Но в данный момент я не имею ничего против, тем более что все новое скоро приедается.
— А как насчет Кристоса? Он с этим справляется? Кстати, утром он звонил и просил тебя захватить кассету.
— Ах да, конечно, — Кори взглянула на свой стол. Там была кассета с записью музыки из «Паст ливз презент». — Кристос нанял целую армию охранников, чтобы держать прессу на расстоянии, пока он снимает. И разве можно осуждать его за это?
— У вас серьезно? — осторожно поинтересовался Алан. — Ты собираешься бросить работу и лететь в Штаты?
— А ты пытаешься сорвать куш, не так ли, Алан? — пошутила она. — Лучше скажи-ка, полистал ли ты киносценарии, которые я дала на прошлой неделе.
— Да, конечно, — кивнул он. — И если ты останешься в старой доброй Англии, я с тобой. Ты же пока не собираешься выходить с ними на публику?
— В данный момент — нет.
— Ну что ж, тебе, вероятно, трудно поверить, но я хотел бы, если ты их доведешь, поучаствовать.
— Спасибо, — искренне поблагодарила Кори.
Алан Фокс случайно застал Кори на работе, ибо она теперь в основном обитала в Уилтшире. Аннализа приходила в себя дома, их телевизионное время отдали другим режиссерам, и Кори, воспользовавшись передышкой, попробовала набросать три-четыре сценария художественно-документальных фильмов для Ти-ви-дабл-ю. Все свободное время Кори проводила с Кристосом, выуживая из него подробности, как добиться драматизации реальных сюжетов. Дело в том, что она боялась ужасной пустоты, которая навалится на нее после отъезда Беннати. Иногда, конечно, приходили в голову фантазии: а если он предложит ей поехать вместе? Но в глубине души Кори знала — он не предложит, более того, если и предложит, то она не поедет. Попроси Кристос выйти за него замуж — одно дело, но жить с ним в ненавистном ей Лос-Анджелесе в качестве наложницы, — ну уж нет, дудки! И вместо сладостных мечтаний Кори предавалась раздумьям о будущей реальной жизни.
Будучи в Лондоне, она обязательно заезжала на Ти-ви-дабл-ю во время передач и на производственные совещания, а вечера проводила с Филиппом и Аннализой. Филипп приглашал ее в Челси, когда Октавии не было дома, или водил их с Аннализой в ресторан, кино, пытался вовлечь Кори в семью, приучить Аннализу к мысли, что Кори все время рядом. Похоже, ему это удалось, с некоторой печалью и нежностью заметила Кори. Ее теплые чувства к отцу и сестре росли, но она не питала иллюзий относительно своей роли в их жизни. Они уже полностью зависели от нее, трогательно желая получить ее одобрение по разным поводам, но иногда ответственность за их судьбу ложилась на Кори тяжким грузом.
Филипп отчаянно пытался подружиться с ней и настолько доверился, что даже признался в своей любви Пэм, решив, что это сблизит их больше, чем что-либо другое. С Октавией у него нет никаких шансов, а ее он ни за что не оставит, пока не уверится, что Аннализа смирится с их разводом.
Кори говорила с ним о душевном состоянии Аннализы и, конечно же, Люка. Всякий раз, когда она просила Филиппа рассказать, что он собирался сообщить ей в тот злополучный вечер в «Ритце», отец просто отмахивался.
Кори ужасно огорчалась, зная, что Люк не изменился, не отошел в прошлое.
