Сьюзен Льюис - Одержимость
— Вас к телефону, — сообщил метрдотель. — Там, у администратора.
— Спасибо, — Кори вышла за ним из бара. Видимо, Филипп или Аннализа пытаются связаться с ней. А если Люк? Ну что ж, посмотрим, что он еще выкинет. Но Кори едва ушам своим поверила, когда женский голос на другом конце линии сообщил, что ей звонят из больницы Черринг-Кросс, куда только что положили Люка Фитцпатрика.
— Он просит вас, — сказала женщина тоном, который иначе не описать, как похоронный. — Думаю, стоит поторопиться.
— Но что случилось? — воскликнула Кори.
— Приезжайте, все очень серьезно, он в критическом состоянии…
— Что вы хотите этим сказать?
Послышался глубокий вздох.
— Боюсь, он сам себя изувечил.
— То есть… Вы говорите… что…
— Да, я думаю, вы правильно поняли, — перебила женщина. — Он потерял много крови. Сейчас у него доктор… И, видимо, мисс Браун, он не доживет до утра.
Кори вздрогнула. Этого она никак не ожидала.
Она положила трубку, рассеянно огляделась, пытаясь собраться с мыслями. Она готова была уже бежать наверх, собирать вещи, как вдруг в мозгу ярко вспыхнуло — а не трюк ли это? Она кинулась к девушке-администратору, вышедшей из закутка, а затем заспешила в комнату Кристоса. Ее тотчас соединили:
— Добрый вечер, больница Черринг-Кросс.
Спустя несколько минут подтвердили — Люк Фитцпатрик на самом деле недавно поступил.
Она поспешно написала Кристосу записку, бросила вещи в сумку и рванула в бар, схватив на бегу расписание поездов у администратора.
Женни в момент домчала ее до станции, Кори в последнюю минуту вскочила в вагон.
Пожалуй, надо обдумать, стоит ли звонить Филиппу. В конце концов она плюнула на все и позвонила.
Слышимость из поезда была отвратительная, но Кори вкратце обрисовала ситуацию и заручилась обещанием отца не сообщать пока Аннализе.
— Приехать в больницу? — спросил Филипп.
— Да, — ответила Кори недолго думая. — Но я прибуду не так скоро, поезд только что отошел.
На линии так затрещало, что Кори, попрощавшись, повесила трубку телефона.
Она снова и снова спрашивала себя, почему Люк решил покончить жизнь самоубийством. Да, с ним что-то не в порядке. Но что привело его к такому сумасшествию, заставило пойти на крайность? Кори вспомнила, как впервые познакомилась с Люком, и подумала о его извращенной сексуальности. Почему он так странно относится к Аннализе? Почему иногда в голосе его прорывается этот леденящий душу ирландский акцент? Кто такая Сиобан? Где он был в последнее время? Почему хочет заполучить ее, Кори? Почему не сомневается, что она выйдет за него замуж? И Боже мой, какое ко всему этому имеет отношение Филипп?
У Кори кружилась голова. Он ли был сегодня на мосту? Может, приходил посмотреть на нее в последний раз… Нет! Стоп! Ерунда! Тут нечто большее, не просто чувства к ней… Даже остаток ее симпатии к нему он намеренно превращает в презрение или в страх. Зачем? Казалось, он вообще ничего не понимает в отношениях между людьми. Своей любовью он словно бы разрушает любовь. Скорее даже оскверняет. И как только Аннализа терпит?! И что таится за ужасными обвинениями в кровосмешении? Кори закрыла глаза. Все в конце концов вело к отцу… Почему? Или Филипп просто беспомощная жертва сумасшедшего, или он сделал что-то такое, что явилось причиной сумасшествия?
Сердце Кори сжалось, она подумала о Кристосе. Как ей хотелось, чтобы он сейчас оказался рядом. Но какой смысл волновать его своими проблемами, возможно, через двадцать четыре часа или еще раньше все будет кончено. Сумеют ли они хотя бы попрощаться? Кори уже чувствовала боль утраты. Она даже представить себе не могла, что сможет полюбить кого-нибудь еще так, как его, но слова бессильны что-либо изменить. Завтра он вернется в Лос-Анджелес, а она попытается жить без него, искать свой путь, идти к цели, удовлетворять амбиции и вновь складывать свою жизнь по кусочкам, и помогать тем, чью жизнь разрушил Люк. Боже! Она уже думает о Люке в прошедшем времени! Но ведь она как раз этого и хотела! Чтобы он ушел из их жизни… Но не так же, в самом деле…
Кори наконец появилась в больнице, ей указали на приемный покой. Она шла бесконечными коридорами, толкая бессчетное число вращающихся дверей, пока наконец не остановилась у маленькой одноместной палаты.
Под дверью сидела дежурная сестра, и стоило только Кори назваться, как она ей улыбнулась. Ничего себе, при таких-то обстоятельствах. Но по крайней мере улыбка медсестры свидетельствует — Люк жив.
— Он здесь, мисс Браун, — сестра открыла дверь.
Кори переступила порог, посмотрела на кровать. И застыла как вкопанная. Темная волна гнева захлестнула ее, когда она увидела, что в комнате двое. Спиной к ней сидела Октавия, Кори не сомневалась в этом. Октавия попыталась погладить Люка, тот отстранился, и Кори услышала хриплый и угрожающий смех Октавии. Он, кажется, проникал в самые глубины мозга. Кори снова посмотрела на Люка. Совершенно пустые глаза, бледные и потрескавшиеся губы, бесцветное одутловатое лицо… Повернув голову, он увидел Кори.
— Ты пришла, — сказал он надтреснутым голосом. Его взгляд прилип к ней и стал более-менее осмысленным.
Кори не ответила, не зная, что сказать. Ей сообщили, он умирает, и только поэтому она здесь…
Октавия обернулась, и Кори почувствовала на себе злой пронзительный взгляд ледяных голубых глаз. Никогда в жизни она не испытывала ничего подобного. Казалось, над ней витает облако чистого зла и, словно обруч, сжимает голову.
— Ты пришла, — Люк протянул к ней руку.
Показались бинты на его запястьях. Значит, он пытался себя убить? А ей сказали, он умирает… Да еще Октавия! Черт побери, что она здесь делает?
— Извини. — Люк будто читал мысли Кори. — Я попросил их как следует напугать тебя, чтобы ты пришла. Иначе бы ты не появилась.
Не говоря ни слова, Октавия взяла со стула свое меховое манто и, не отрывая глаз от Кори, поднесла руку Люка к губам. Облизав его пальцы, отпустила и резко двинулась к Кори. Кори, отвернувшись, пропустила ее.
— Ты ведь видела меня сегодня, да? — сказал Люк, когда Октавия вышла. — На мосту. Я хотел, чтобы ты пришла одна. Но ты зачем-то привела с собой кого-то.
Оцепенев, Кори молча смотрела на него. В голове шумело, ее словно вырывало с корнями из реального мира. Дверь снова открылась, вошла сестра: дама забыла сумочку. Она хихикнула — мол, Кори и Люк смогут уладить свои проблемы, и вышла.
— Ты действительно хотел покончить жизнь самоубийством? — спросила наконец Кори.
В шоке от пережитого она смотрела, как Люк закрыл глаза, в которых отражалась неизбывная боль.
— Не знаю.
— А что делала здесь Октавия?
— Она была со мной, когда я это сделал. Вызвала «скорую» и привезла сюда.
Люк отвернулся, пытаясь зарыться лицом в подушки, и впервые за много месяцев Кори снова почувствовала его ужасную всепоглощающую печаль. Инстинктивно Кори старалась отгородиться, но ее тянуло как магнитом. Она вот-вот шагнет ему навстречу.
— Люк, — прошептала она.
— Лучше бы я умер.
Сердце Кори сжалось.
— Почему, Люк? Почему лучше?
Но в ответ он лишь покачал головой, и слезы медленно покатились по щекам Фитцпатрика.
— Я хочу, чтобы ты любила меня, Кори, — его голос дрогнул. — Но я не знаю, как это сделать.
Присев на край кровати, Кори взяла его руку.
— Скажи, что случилось? — спросила она ласково. — Скажи, что толкнуло тебя?
Он закрыл глаза, но без колебаний ответил:
— Ты, Кори. Ты ушла с Беннати.
— Нет. Еще что-то, — она покачала головой. — С тобой случилось что-то еще, связанное с Октавией или с моим отцом.
При этих словах его лицо исказилось, словно его вот-вот разорвет на части от боли.
— Кто из них? — упорствовала Кори.
Голова его заметалась по подушке, с дрожащих губ потекла слюна.
— Что они сделали? — прошептала Кори, — Люк, скажи мне…
— О Кори! — воскликнул он, вцепившись в нее. — Кори, прогони это, пожалуйста. Останови это!
— Что остановить? Что, Люк?
— О Кори, помоги мне, пожалуйста! Полюби меня. Все прекратится, если ты полюбишь меня. Я знаю.
— Что прекратится, Люк? Объясни.
Он так сильно сжал ее руки, будто собирался выдавить из нее всю жизнь до капельки.
— Ты должна убрать меня от Аннализы, Кори. Не подпускай меня к ней. Это из-за нее…
— Люк, пожалуйста! Ну ведь никакой логики!
Его затрясло как в лихорадке, пора было звать сестру. Но когда она наконец с трудом высвободилась, он упал на подушки и засмеялся.
— Люк, ради Бога! — воскликнула она, отпрянув в ужасе. Оглянулась на дверь и стала потихоньку продвигаться к выходу. — Люк, слушай, тебе нужна помощь.
— Мне нужна ты. — И вдруг его зубы оскалились в жуткой улыбке. — Я говорил тебе. — Он подавил смешок. — Только ты можешь остановить это.
