Джоанна Макдональд - Сомнительные ценности

К концу этого монолога с лица Катрионы исчезли все признаки веселья, и она, поникнув, сгорбилась на стуле, как будто ее окончательно покинули все силы. Несколько секунд Хэмиш молча смотрел на нее.

— Откуда вдруг все это взялось? — с изумлением спросил он. — С кем это, черт побери, ты сейчас разговаривала?

Катриона подняла брови.

— По телефону? — удивленно переспросила она. — Да так, неважно. Во всяком случае, он тут совершенно ни при чем.

— Да? Однако, кто бы это ни был, настроение у тебя переменилось именно после его звонка. Когда я приехал, ты едва не растаяла в моих объятиях, и вдруг, после трехминутного разговора, превратилась в колючку. Пожалуй, лучше бы мне оказаться на месте того парня на другом конце провода. Судя по всему, ему удается на тебя влиять, а у меня это перестало получаться.

Хэмиш метнул на нее яростный взгляд из-под насупленных бровей.

Сознательно идя на риск, Катриона встала и двинулась к нему. Приблизившись, она положила руки ему на плечи и поцеловала в щеку. Это был поцелуй сострадания, но не страсти.

— Никто другой не имеет ни малейшего отношения к тому, что произошло между нами, — твердо сказала она. — Телефонный звонок заставил меня очнуться, вот и все. Благодаря ему я увидела, что веду себя глупо и эгоистично и пора расставить по местам свои приоритеты, одним из которых являешься ты, Хэмиш. Не Хэмиш Мелвилл, миллионер, но Хэмиш Мелвилл — джентльмен — добрый, щедрый, милый человек, которого я очень хочу сохранить в числе своих друзей, чьего сына я хочу видеть счастливым и благополучным и чья жена, вероятно, любит его так, как подобает любить жене.

Хэмиш снял ее руки со своих плеч и сжал их в ладонях.

— Катриона, Катриона, — печально повторил он, мужественно изображая скорбь, в то время как истинными его чувствами в этот момент были негодование и досада. — Кого я должен в тебе видеть? Банкира, которого против воли заставили заниматься моими делами, равнодушную сиделку или неразгаданную тайну?

— Друга. — Она умоляюще взглянула на него. — Друга, хорошо? Пожалуйста.

— Проклятье! — громко вырвалось у Хэмиша после долгой, напряженной паузы, и, наконец смирившись, он пожал плечами. — Ах ты ведьма! Я ни в чем не могу тебе отказать.

Элисон ошеломленно уставилась на Катриону.

— Я не верю своим ушам! Ты сыграла такую шутку с Хэмишем Мелвиллом и, несмотря на это, он все еще разговаривает с тобой и все еще держит свои деньги у «Стьюартса»?! Полагаю, ты заслуживаешь Нобелевской премии мира. Тебе следовало бы работать в дипломатическом корпусе.

— Скорее, в МИ-5, — рассмеялась Катриона, — главой Департамента грязных дел. Но ты должна внушить Джону, чтобы он ни в коем случае ничего не рассказывал ни Брюсу, ни Дональду. Я не хочу, чтобы лорд Невис узнал, насколько он был близок к тому, чтобы потерять своего самого крупного клиента.

Был понедельник, и они с Элисон вновь зашли перекусить в бар напротив банка, но сегодня атмосфера между ними была значительно теплее, чем когда они приходили сюда в последний раз.

— Можешь об этом не беспокоиться. Кстати, твой высокочтимый президент сейчас, должно быть, упивается счастьем, потому что только что он с моей помощью приобрел новую картину — потрясающий пейзаж Мак-Таггарта, который бывший владелец отдал ему в счет своего астрономического долга банку. Дело было сугубо конфиденциальное, и я считаю, что это моя лучшая сделка за этот год.

Элисон с горделивым видом начала есть тост.

— Как долго ты еще собираешься работать, Элисон? — спросила Катриона. — Ты уже думала о том, как совместить грязные пеленки с изящным искусством?

— По-настоящему еще не думала, — состроила гримаску Элисон. — Джон хочет, чтобы я вообще бросила работу, но я не согласна. Разве можно позволить, чтобы все мои знания об изобразительном искусстве, накопленные за много лет, растворились в бутылочках с грудным молоком и укропной водичкой? — Она выразительно затрясла головой.

— Я думаю, это будет зависеть от твоего самочувствия, — заметила Катриона. — Трудно представить, что ты сможешь совместить гуляние с коляской и полноценную карьеру, но кто знает.

Элисон насмешливо взглянула на подругу:

— Ты уверена, что хочешь продолжать эту тему?

— А почему нет? — растерялась Катриона.

— Потому что у меня сложилось стойкое впечатление, что тебе не хочется говорить о детях, — объяснила Элисон. — Или, может быть, ты избегаешь упоминаний именно о моем ребенке?

Лицо и шея Катрионы медленно залились краской.

— О Господи, — вздохнула она. — Я-то надеялась, что ты ничего не замечаешь. Меньше всего на свете мне бы хотелось обижать тебя, особенно сейчас.

— Почему особенно сейчас? — с чувством произнесла Элисон. — Ты что, думаешь, что беременность делает женщину эмоционально хрупкой и более уязвимой? Или заставляет ее всецело сконцентрироваться на себе? Что меня обижает, так это подобное мнение. Это ты хрупкая и уязвимая, как хрусталь, Катриона Стюарт, и столь же прозрачная.

— Совсем не умею притворяться? — смущенно уточнила Катриона. — Вся как на ладони?

— Вот именно. Но что это значит? Тебе не нравится мой ребенок? Ты его не любишь? — Элисон делала вид, что обижена, но в глазах у нее плясали веселые искорки.

— Что ты, конечно, люблю, то есть буду любить, когда он родится, — заверила Катриона. — Если хочешь знать правду, то дело в том, что я дико, постыдно и непростительно тебе завидую.

— Я не думаю, что это так уж ужасно, — мягко сказала Элисон. — Я целую вечность завидовала всем беременным, пока сама, если можно так выразиться, не впала в это состояние.

— Неужели? — Катриона чувствовала одновременно и облегчение, и удивление. — Кстати, почему ты говоришь: «впала»? Как будто стать беременной — все равно что стать падшей! Тут попахивает первородным грехом, Адамом и Евой и злополучным яблоком.

— Ну, яблоки все-таки падают с деревьев, разве нет? Не забудь об Исааке Ньютоне. Так или иначе, то, что ты мне завидуешь, — хороший признак. Может быть, это заставит тебя искать… и в конце концов сделать правильный выбор.

Катриона отпила немного белого вина и сморщилась:

— Я не уверена, что смогу быть столь расчетлива.

— Разве кто-то говорил о расчетливости? Насколько мне известно, гормоны не умеют считать, — фыркнула Элисон. — Но, по крайней мере, может быть, впредь ты будешь держаться подальше от женатых мужчин.

Катриона передернулась.

— Можешь быть спокойна, мне не нужны дополнительные предостережения на этот счет. Знаешь, что самое забавное? Когда я узнала, что ты беременна, ты сразу стала казаться мне какой-то другой. Не милой старушкой Элли, а кем-то неизмеримо более важным, значительным, на кого я могу смотреть только снизу вверх. И ты стала уже не одним человеком, а сразу двумя, одного из которых я совсем не знала.

— И ты до сих пор видишь во мне это двуликое страшилище? — участливо спросила Элисон.

— Нет. Не знаю, почему, но ты опять стала прежней. Может быть, я просто привыкла к мысли, что теперь ты начнешь округляться.

— Слава Богу!

— Между прочим, есть один вопрос, по поводу которого я нуждаюсь в твоем мудром и дружеском совете. Надеюсь, ты не откажешь мне в такой милости? Как по-твоему, что мне делать с Робом Гэлбрайтом? — перейдя на серьезный тон, закончила Катриона.

— Роб Гэлбрайт?.. Ах, да — мистер «Комплишн Бонд». А он-то вдруг откуда взялся?

— Он пригласил меня в гости на Пасху. В свой деревенский дом, ну, ты знаешь, поместье Лохаберов в Глендоране, — с оттенком неуверенности объяснила Катриона.

Несмотря на то что она уже позвонила Робу и дала согласие, девушка все еще пребывала в замешательстве. Она никак не могла понять, почему человек, которому лучше, чем кому бы то ни было, известно все, что произошло между ней и его братом, тем не менее хочет поддерживать с ней отношения. Катриона по-прежнему испытывала определенное предубеждение к членам семейства Гэлбрайтов, считая всех их неразборчивыми в средствах, бессердечными эгоистами.

— Вот как? — удивилась Элисон. — Но ведь он — брат Андро, не так ли? Мне казалось, что ты хочешь полностью порвать все связи с Андро.

— При всем желании я не могу этого сделать. Хэмиш ожидает, что я буду присматривать за его деньгами, вложенными в фильм, а после всего, что произошло, разве я могу ему отказать? — напомнила подруге Катриона.

— Не знаю, — задумалась Элисон. — По-видимому, тебе удалось сделать с Хэмишем Мелвиллом то, что еще не удавалось никому. Однако, поскольку я не имею сомнительного удовольствия быть знакомой с братьями Гэлбрайтами, я не чувствую себя достаточно компетентной, чтобы давать тебе советы по их поводу. А тебе хочется ехать?

— Я все равно буду проезжать мимо по дороге со Ская, к тому же смогу навестить Каррузерсов, которые тоже меня приглашали… — растерянно произнесла Катриона.