Бадри Хаметдин - Счастье Феридэ
Только сейчас я заметила маленького Ихсана, стоящего у двери с открытым ртом.
— Ах, негодный мальчишка, — воскликнула заведующая, — опять подслушиваешь!
Онбаши тут же заступился за своего любимца:
— Он не подслушивает, а…
— Набирается информации, — выручил старика майор.
Мальчик сообразил, что ему не влетит, и смело зашел в столовую. Онбаши, потрепав его по голове, произнес:
— Если бы я не был таким старым, я бы вырастил этого беспутного ребенка, дал ему образование, научил житейской мудрости…
— Вы и так достаточно с ним возитесь, — заметила заведующая.
Старик покачал головой:
— Нет, это не то. Ихсан чувствует, что он не мой ребенок…
— Давайте не будем о грустном, — предложила я и обратилась к майору: — Вы готовы пойти погулять и познакомиться с моими любимыми местами?
Офицер, даже не доев, моментально вскочил на ноги.
— Я сюда для этого и приехал.
Аладжакая, январь
Мы планировали провести в Аладжакая несколько дней, а потом отправиться в Измир, но из-за непредвиденного обстоятельства задержались…
Сегодня утром, проснувшись, я не услышала привычного насвистывания онбаши под окном. Сначала я не поняла, в чем дело, но когда спустилась вниз и увидела заплаканную няню, меня пронзила страшная догадка.
— Дады, что случилось?
Вытирая платком глаза, старушка ответила:
— Онбаши заболел…
— Как? Чем?
— Открылись старые раны…
По ступенькам сбежал встревоженный Ихсан.
— Вижу слезы у двух прекрасных женщин. Кто вас обидел?
— Онбаши заболел.
Майор, повернувшись к няне, предложил:
— Давайте я съезжу в Кушадасы за доктором.
Сдавленным голосом старушка произнесла:
— Боюсь, что это мало поможет… Но если вам нетрудно…
Офицер мгновенно накинул на себя пальто и бросился к выходу, на ходу крикнув:
— Постараюсь управиться побыстрее. Ждите меня.
Я же осторожно подошла к комнате старика и прислушалась.
— Дады, как вы считаете, можно ли мне потревожить больного?
Потускневшим голосом няня ответила:
— Я думаю, ему будет приятно, если ты его навестишь.
Онбаши лежал на кровати и тяжело дышал. На цыпочках я подошла к его постели и присела на стул, стоявший у изголовья. С трудом приоткрыв глаза, старик что-то прошептал. Нагнувшись к его лицу, я прислушалась.
— Феридэ, спасибо…
Слезы брызнули из моих глаз и закапали на подушку.
— Не плачьте, милая, — снова пошевелил губами старик.
В комнате чувствовалось дыхание смерти. Еще один родной мне человек скоро покинет этот мир…
Ихсан вернулся через час вместе с доктором. Врач попросил всех подождать за дверью, а сам зашел к больному. Доктор находился там не больше десяти минут. Наконец он вышел и со вздохом объявил:
— Я бессилен… Сердце вряд ли выдержит. Единственное, что я мог сделать, так это дать ему болеутоляющее…
Онбаши умер ночью. С ним была только няня, которая и рассказала нам, как все произошло.
— Перед смертью он вдруг открыл глаза и, увидев меня, прошептал: «Отжил я уже свое… Передайте Феридэ, чтобы она не бросала Ихсана…» Потом тихо вздохнул и скончался.
Маленький Ихсан никак не мог понять, почему его друг лежит неподвижно и не хочет играть с ним.
— Онбаши, — подергал мальчик старика за рукав, — вставай.
Заведующая подошла к ребенку и с трудом увела его.
Похоронили старика на семейном кладбище рядом с его хозяином Хайруллах-беем в Аладжакая. Дети несли в руках живые цветы, которые майор привез из города, и положили их на могилу онбаши.
Няня держалась мужественно. Лишь когда яму засыпали, потеряла сознание.
На следующий день няня мне сказала:
— Знаешь, Феридэ-ханым, я была не права, когда сердилась на тебя из-за Ихсан-бея. Ты мне не рассказывала, что случилось у тебя с Кямраном, но скажу одно — майор прекрасный человек. Он любит тебя, и с ним ты будешь счастлива.
Потом вытерла слезы и добавила:
— Не хочу, чтобы ты из-за моих предрассудков не выходила замуж. Я воспитана по-другому, но жизнь так коротка…
— Дады, я люблю вас. Как только мы с Ихсаном переедем в свой дом, я обязательно возьму вас к себе.
— Нет, Феридэ, я останусь здесь. Хочу умереть в Аладжакая и быть похороненной рядом с онбаши.
Грустные глаза старушки я вспоминала еще очень долго.
Измир, январь
По дороге в Измир я завела разговор с Ихсаном о нашей свадьбе.
— Майор, вы знаете, что очень понравились няне.
Хитро сощурившись, офицер улыбнулся:
— А чем, по-вашему, я занимался всю эту неделю в Аладжакая?
— Я думаю, старались произвести впечатление на моих близких.
— Правильно. — Майор поцеловал меня в щеку. — И мне кажется, что это удалось.
Я рассмеялась:
— Ну, допустим, заведующую вы не особенно очаровали, но вот дады…
— Заведующая занята больше детьми, а старушка изо всех сил старается устроить вашу личную жизнь… Сначала она совсем не воспринимала меня, но я приложил массу усилий, чтобы няня согласилась на нашу свадьбу.
Мне почему-то стало неприятно слушать разглагольствования Ихсана о его находчивости.
— Майор, я не позволю вам, даже если вы мой жених, таким тоном разговаривать о самых дорогих мне людях. Если я согласилась выйти за вас замуж, то это еще ничего не значит.
Долгим взглядом посмотрев на меня, Ихсан примирительным тоном произнес:
— Простите, Феридэ. Они мне все очень понравились.
Через минуту мне стало стыдно за свои слова. Ведь майор не имел в виду что-либо плохое. Это я сама напрашивалась на ссору.
Мне очень тяжело разобраться в своих чувствах. Временами на меня находит такая тоска, что жить не хочется… Особенно когда я вспоминаю Кямрана. Почему он не поверил мне?
В Измире я решила навестить Джемиль-бея. Но перед тем как познакомить Ихсана с ним, я рассказала майору историю этого молодого мужчины и не забыла упомянуть о переменах, произошедших с Джемилем. Даже вспомнила тот случай на темной лестнице… Я не ожидала, что Ихсан так отреагирует на заключительную часть этой истории.
— Я не желаю знакомиться с этим человеком, — твердо заявил офицер.
Взявшись за голову, я устало спросила:
— И в чем причина?
Майор ничего не ответил, лишь упрямо сжал губы.
— Тогда я поеду к Джемилю одна, — решительно заявила я. — Он мой друг, и к тому же с этой семьей меня связывает очень многое.
Глаза Ихсана сразу стали пустыми и тусклыми. Он нервно заходил по комнате.
— Я не хочу навязывать вам своего мнения, но неужели вам непременно нужно видеть этого ловеласа?
Ихсан внес в наш разговор какую-то нервозность. Мне не хотелось ссориться с майором, поэтому я миролюбиво произнесла:
— Вы ошибаетесь. Нас с Джемиль-беем связывают какие угодно, но только не любовные отношения. У него недавно умерла сестра, и я хотела бы выразить соболезнования моему другу. Если вы не поедете со мной, то я отправлюсь в Каршияка одна…
Ихсан умоляюще посмотрел на меня.
— Феридэ, я никогда ни о чем не просил вас, а сейчас прошу…
— Ихсан-бей, не глупите. Я упряма, и если решение принято, то отступать не в моих привычках.
— Ладно, делайте что хотите, — бесцветным голосом промолвил офицер.
— А вы не составите мне компанию?
— Нет, я же сказал.
После такого разговора мне уже никуда не хотелось ехать. Однако видя, что майор насмешливым взглядом наблюдает за мной, я начала собираться.
— В последний раз спрашиваю — вы поедете со мной? — обернулась я у порога.
Ихсан отрицательно замотал головой.
Всю дорогу до дома Джемиль-бея я нервничала. «Все из-за моего скверного характера… Но, с другой стороны, майор тоже не прав, — вертелось у меня в голове. — Надо успокоиться, а то в каком виде я появлюсь в гостях…»
Дома Джемиль-бея не оказалось.
— Он что, все еще в Европе? — удивленно спросила я.
Моя старая знакомая горничная улыбнулась.
— Нет, мадам, он здесь. Подождите его в гостиной. Я думаю, хозяин обрадуется, увидев вас.
Мне показалось, что я ослышалась.
— С чего вы решили?
Горничная лукаво повела глазами.
— Джемиль-бей часто вспоминает о вас. Особенно по вечерам, когда возвращается с пирушки. Он садится в кресло и, когда я убираю рядом, часто говорит: «Помнишь красавицу, что приходила ко мне полгода назад? Какая женщина…»
Я нерешительно топталась на пороге.
— А как он поживает?
— Плохо… Как вернулся из Европы, то каждый день пьет… Нельзя ему здесь оставаться, совсем погубит себя…
Новость, которую я услышала, неприятно поразила меня. Бедный Джемиль! Я с удовольствием поговорила бы с ним, но тогда бы мне пришлось сидеть в гостиной до вечера.
