Лиза Альтер - Непутевая
— Отлично. Опирайся рукой в наручнике о спинку, иначе будет больно.
Я добросовестно выполняла все указания.
— Так. Теперь медленно слезай с кресла.
Я слезла, и вскоре мы болтались на наручниках грудь к груди. Его пенис торчал в стороне, как рука в хирургической перчатке, готовая вонзиться в несчастную жертву.
— Ну как? — выдохнул он и наклонился чмокнуть меня под мышкой.
— Отлично, — заверила я, чувствуя, как немеет рука, словно окольцованный палец майора.
Айра свободной рукой привлек меня к себе.
— Прекрасно. Теперь вставляй его.
Я недоверчиво хмыкнула, но, желая угодить ему, послушно раздвинула ноги. Я ощущала себя марионеткой, которую дергают не за те веревочки. Наконец я охватила ногами его талию и в таком подвешенном состоянии совершила подвиг совокупления с собственным мужем.
— В книге не говорится, что делать дальше? — скривившись от боли в онемевшем плече, спросила я.
— Нет. Там только вот что: «Если вы повиснете таким образом, вы легко обнаружите прелесть нового способа, который не надоест вам до самого климакса».
— Ох!
Вскоре я не выдержала:
— Айра, по-моему, нам лучше спуститься. Рука очень болит.
Айра вздохнул, поняв, что снова потерпел поражение, и взял ключ. Он хотел расстегнуть мое запястье, но ключ выскочил и упал на пол.
Когда до нас дошел ужас нашего положения, мы похолодели от страха. Серебряный ключ насмешливо блеснул на ковре, когда за окном сверкнула молния. Плечо уже не чувствовало боли, зато заныло запястье, посылая SOS в болевой центр моего мозга. Я натерла браслетом руку.
— Айра, если ты встанешь в своем кресле и поднимешь повыше руку, я попробую дотянуться до ключа.
Он нащупал ногой свое кресло и встал на спинку. Я сползла почти до самого пола, но не дотянулась до блестящего серебряного спасителя.
— Ниже, — мягко попросила я.
— Не могу, — выдохнул он. В этот момент он упал с кресла, потянув и меня. Мы в отчаянии смотрели друг на друга.
— Извини, — прошептал он.
— Ты хотел как лучше.
— Я хотел, чтобы ты была счастлива.
— Что с нами будет? Умрем от голода? Или сначала от жажды?
— Кто-нибудь увидит, что меня нет в офисе. Или на заседании. Придет проведать и… — он замолчал.
Мы не знали, что лучше: умереть от голода или жить, когда какая-нибудь его тетка найдет нас в таком виде.
— Твоя тетя Бетти вернется в воскресенье за своим мороженым.
Он кивнул и закрыл глаза. По красивому лбу катился пот.
Зазвонил телефон. Мы с надеждой переглянулись. Он стоял на столике у стены прямо под этой чертовой балкой.
— Если мы доберемся до телефона… Нужно отталкиваться о стену. Попробуем, Джинни.
План Айры удался. Каждый миллиметр причинял невыносимую боль. Айра наклонился, ногой поднял телефонную трубку, подбросил и ловко — позавидовал бы любой орангутанг! — поймал рукой. А потом подтянул весь аппарат.
— Кому звонить? Дяде Луи?
— Может, лучше в полицию?
— У нас нет полиции.
— В пожарную часть?
— Хорошая идея! — Он начал набирать номер, но вспомнил, что сам — начальник. — Знаю, — вдруг обрадовался он. — Позвоню Рони!
— Нет! Я не хочу, чтобы этот мужлан увидел меня голой!
— Кто-то все равно увидит.
— Только не Рони!
— Кто же?
— Анжела!
— Ты шутишь? Через несколько минут об этом будет знать весь город.
— Этель!
— Кто?
— Женщина, которая жила со мной на ферме.
— Согласен. Какой номер? — Он с несчастным видом набрал номер и передал мне трубку.
Когда я в последний раз звонила в коммуну, их линия была отключена за неуплату. Господи! Я услышала смех и громкую музыку. Ответил мужской голос.
— Почему ты не приезжаешь? — спросила Этель. — У нас праздник, закончили посевную.
— Это смешно звучит, Этель, но, боюсь, я привязана. Я не шучу. Мне очень жаль беспокоить тебя в разгар вечеринки, но прошу: приезжай, помоги мне.
— Сейчас? Ночью?
— Это очень важно, Этель, иначе я бы не просила.
— Конечно, приеду. Если найду «тачку»… Ал, можно, я возьму твой грузовик до Старкс-Бога? Конечно, можем все поехать… Алло, Джинни, я еду! — Она повесила трубку, прежде чем я успела попросить не привозить своих друзей.
Через несколько минут восемь человек в различной степени опьянения вломились в нашу дверь. Они безмятежно посмотрели на нас с Айрой и отвернулись.
— Отлично выглядишь, Джинни, — проворчала Мона, глядя на меня сквозь свои темно-вишневые линзы.
— Чем могу помочь? — спросила Этель.
Я кивнула на Айру, висящего рядом.
— Ты помнишь Айру? Айра, это Мона и Этель, с которыми я жила прошлой зимой.
— Как поживаете? — спросил Айра из-под волосатой подмышки. — Я помню, как мы встречались. Вы ведь были на нашей свадьбе?
Они вежливо кивнули.
— Знаете, девочки, зачем я вас позвала? Видите ключ на ковре? Вы не сможете дать его Айре? И подтолкните нам под ноги эти кресла. Большое спасибо.
Айра открыл наручники, и мы слезли, потирая запястья.
— Могу я предложить вам пиво? — спросил Айра.
— Конечно, спасибо, но мы очень спешим, — ответила Этель. — Похоже, дорогу к ферме совсем размоет, нужно успеть.
Айра разлил всем остатки пива.
— Спасибо за помощь, — еще раз поблагодарила я. — Как насчет ланча на следующей неделе? Скажем, в понедельник?
— Отлично, — ответила Мона.
Через два дня Айра уехал на две недели в свой летний лагерь, и я осталась одна.
— Где вы были в пятницу вечером? — спросила тетя Бетти, которая пришла забрать посуду. — Я вам звонила. Я оставила свитер. Куда вы пропали?
— Мы были привязаны, — честно ответила я.
— Замечательный был денек, правда?
— Конечно. Но вечером разыгралась гроза.
— Ах, что это за гроза! Чудо, а не гроза!
— Да, гроза что надо.
— Повезло, что она началась после пикника.
— Конечно. А потом опять прояснилось.
— Я заметила, — закончила тему тетя Бетти.
В понедельник днем Этель, Мона и я лежали нагие у бассейна рядом с тарелками, полными косточек от оставшихся с пикника цыплят. Они рассказали, что Лаверна поступила в женский монастырь в Чикаго после того случая с вибратором, чуть не убившим ее.
— Ты снова стала буржуйкой? — спросила Мона и махнула рукой на бассейн.
— Вроде того, — зевнула я, не испытывая больше стыда за свое буржуйство.
— Чем ты занимаешься целыми днями? — с интересом спросила Этель.
Я описала свой день — Айрино расписание, бесконечные хлопоты по дому, вечеринки, Женское пожарное общество…
Мона восхищенно покачала головой.
— Отдаю тебе должное, Джинни. Я думала, ты не справишься с ролью. Но ты справилась. Ты проникла во вражеский лагерь.
— Наверное, можно сказать и так…
— И ты готова пройти через это?
— Через это? — Я совсем забыла причину, по которой, как когда-то я им объясняла, выхожу замуж: чтобы стать заложницей в мирных переговорах между горожанами и «соевыми бабами».
— Может, ты уже все выяснила? — глаза Моны воинственно сверкнули.
— Насчет чего?
— Как насчет чего? Насчет горючего для военных машин…
Дело в том, что я не просто проникла во вражеский лагерь — я стала настоящей горожанкой и больше общалась теперь с Анжелой, чем с Моной и Этель. Люди меняются, когда меняются обстоятельства…
— Нет, — тихо ответила я.
Этель посмотрела на меня разочарованно, Этель — презрительно.
— Тебе нравится эта жизнь? — недоверчиво спросила она.
— Нравится. Здесь нормально, — ответила я и представила, как была бы шокирована Эдди, увидев меня здесь.
— Что бы сказала Эдди? — печально пробормотала Этель.
— Я не думаю больше об Эдди, — сморщившись, как от боли, резко ответила я.
— Твоя верность оказалась слишком недолгой, — подвела итог Мона.
Мы помолчали. Вскоре они оделись и ушли.
За те две недели, что я провела в пустом доме, я поняла, что хочу ребенка. Папа Блисс умер сто пятьдесят лет назад, но все еще жил в этом каменном доме. Жил в памяти своих потомков, которые передавали своим детям рассказы о том, как он вырезал миниатюры на могильных памятниках своих пятерых детей, умерших от оспы за один месяц. Он жил в генах потомков. Достаточно было взглянуть на теперешних Блиссов, чтобы увидеть их сходство с Папой Блиссом. Мне не нужно было даже смотреть на портрет над камином — зная Айру и его родственников, я знала, как выглядел Папа Блисс. Живя в его доме, среди его потомков, я постоянно ощущала его присутствие. Я захотела, чтобы кто-то тоже потом ощущал мое присутствие. Это будет мой вызов смерти.
— Айра, как ты насчет того, чтобы завести ребенка? — спросила я через пару дней после его возвращения.
— Ты не…
— Нет-нет. Я только думала об этом, пока тебя не было.
