Лиза Альтер - Непутевая
— Ваша семья ест тыкву, Джин? — продолжала беседу Анжела. — Я не могу заставить Билла даже притронуться к ней.
— Хэл засмеет меня, если я подам ему тыкву, — призналась Джин.
— Айра ее тоже терпеть не может, — доверительно сообщила я.
— Ты бы видела на днях Джимми, — продолжала Анжела. — Он достал бритву Билла, намылил лицо и стал бриться. Это в пять-то с половиной!
— Пять с половиной! Как они быстро растут!
— Знаю. Творят что хотят, а потом приползают к вам на колени.
— Это точно, — подтвердила Беренис. — Ладно, Анжела, пусть дети будут детьми! Детство пролетает так быстро.
Я решила больше не ходить на подобные вечеринки и сказала об этом Анжеле по дороге домой. Она согласилась и посоветовала мне вступить в Женское добровольное пожарное общество, тем более что оно подчинялось Айре. Анжела тоже состоит в нем.
— Что вы там делаете?
— В основном убираем комнату после заседаний. Подбираем бутылки и прочее. Иногда готовим закуски.
— Это мне нравится, — ответила я.
— Я думал о нашей маленькой проблеме, — сказал однажды вечером Айра, ложась в постель.
— Какой проблеме? — не сразу поняла я. По мне, у нас все шло отлично. В тот день меня приняли в Женское пожарное общество. Анжела сказала, что против была только Джин, но чего еще было ожидать от этой женщины?
— То, что я не удовлетворяю тебя.
— Но ты удовлетворяешь!
— Пожалуйста, Джинни! Я просил не обманывать меня!
— Но я не хочу, чтобы меня удовлетворяли! Верней, мне и так хорошо. Меня вполне устраивает наша сексуальная жизнь.
— Нет. Я много думал об этом. И понял, в чем дело.
Я с любопытством уставилась на него: разрешить проблему прежде, чем узнаешь о ее существовании, — это верх роскоши…
— Ты привыкла к очень… возбужденной жизни, Джинни. Бостон и все твои… разные друзья.
— Кто? Я?
— Да, ты, Джинни.
— Да нет же, Айра! Я просто была в таком обществе, но не участвовала ни в чем плохом, — веря себе, сказала я.
— После них жизнь со мной тебе кажется скучной.
— Мне нравится такая скука! Да я и не считаю ее скучной! Мне нравится наша жизнь, Айра. Иначе я бы не вышла за тебя.
— Поэтому, — не обращая на меня внимания, продолжал он, — я решил сделать наш секс более изысканным. Я очень хочу, чтобы ты была со мной так же счастлива, Джинни, как я — с тобой. — Он сбросил одеяло и обнажил свое великолепное голое тело. Но — Боже! — нижнюю часть его тела скрывала какая-то черная кожаная штука.
— Что за черт?
— Кожаный чехол, — гордо ответил он. — Давай! Потрогай!
Я осторожно ткнула в него пальцем.
— Возбуждает?
— Не знаю…
— Смотри! — Он вытащил из-под одеяла прозрачный плащ. — Надевай.
Я надела.
— Ну как? — спросил он с мальчишеской радостью.
— Приятно.
Он выключил свет и обнял меня. Я хрустела, как обертка от туалетной бумаги.
— Что дальше, Айра?
Он сел, включил свет, взял с тумбочки книгу и проконсультировался.
— Так, так… Теперь нужно посмотреть друг на друга. Здесь пишут, что женщин возбуждает запах и ощущение кожи.
Мы сели и уставились друг на друга. Потом он сбросил свой кожаный чехольчик, а я — плащ, и он сунул между моих загорелых ног свою лохматую голову. Он любовался, а я размышляла: что лучше — ростбиф или свиную печенку — приготовить завтра на ужин.
Я не кончила. Айра поставил на главах «Кожа» и «Полиэтилен» два больших креста.
— Ничего, Джинни, не расстраивайся. Мы каждый раз будем находить что-нибудь новенькое.
Утром в День памяти павших в гражданской войне я стояла на Мейн-стрит и смотрела, как Айра марширует в своей оливковой форме. За Национальной гвардией гордо выступали бойскауты и ученики средней школы, потом — представители Национальной гвардии близлежащих районов. На грузовике был укреплен каркас с гвоздиками цветов американского флага. Вокруг флага шла надпись: «Служим во имя мощи и свободы Америки». За грузовиком шли добровольцы-пожарные в плащах и резиновых сапогах, а за ними — пожарные машины.
После парада мужчин пригласили на стрельбище — то самое, которое когда-то обнаружили Эдди, Мона, Этель и я, — посмотреть новые типы смертоносных ракетных установок для использования во Вьетнаме. Половина горожан работала на этом стрельбище.
Женщины торжественно отправились в зал пожарного общества. Анжела читала составленный координатором из Сан-Джонсбери сценарий:
— …Очаровательная Джинни Блисс вальсирует летом в своем…
Настала моя очередь. В моем дьявольском мозгу мелькнула мысль — выскочить наряженной в Айрин кожаный чехол и прозрачный плащ. Эдди бы так и сделала. Но я старалась забыть Эдди. Я не разрешала себе думать о ней. Только во сне она приходила и укоряюще спрашивала: «Ты думаешь, я мертва?» Я протягивала к ней руки, просыпалась и видела, что обнимаю Айру. Он понимал это как приглашение, залезал на меня и самозабвенно трахал, а я, сдерживая рыдания от разочарования, старалась не представлять, что эти руки, губы, язык принадлежат Эдди. Я была благодарна Айре, что он ни о чем не догадывался. Если уж я не могу заставить себя испытывать с ним оргазм, то по крайней мере не наставляю ему рога, представляя, что трахаюсь не с ним, а с кем-то другим.
Я выпорхнула в своем розовом брючном костюме — «в этом очаровательном нейлоновом ансамбле с бесподобными бусами»… Я повернулась, предоставляя публике возможность полюбоваться моим туалетом, и сделала несколько па, чтобы продемонстрировать стройные ножки… «Обратите внимание на изящный медный браслет… — я подняла руку, — и блестящие золотые босоножки — специально для праздника в Старкс-Боге».
Я искренне улыбнулась и под гром аплодисментов спустилась с помоста. Я была счастлива. Меня наконец признали. Я перестала быть «соевой бабой». И никто не догадывался о моих ночных грехах.
После шоу мы, женщины, разошлись на свои семейные пикники. В городе было всего пять главных семей, одна из них — Блиссы. В День памяти Блиссы всегда собирались в своем родовом гнезде — в доме, где жили мы с Айрой, — и не стали менять традицию из-за злополучной новой родственницы. Я всю ночь чистила картофель для салата, который раскладывала по салатницам. Айра выкатил бочонок вина и пошел встречать гостей. Его родственники были крепкие, ладно скроенные темноглазые люди с седыми вьющимися волосами. Старики обнимали меня и шептали: «Айра — счастливчик, что нашел такую прелестную жену». Айра сиял от гордости и благодарности, что его семья приняла меня. Я ласково улыбалась и вела светские разговоры:
— Вам не холодно?
— Какой чудесный день для пикника.
— Да, конечно, всю неделю шел дождь.
— Как вы думаете, к вечеру соберется гроза?
— Возможно. Видите тучи на западе?
— Надеюсь, не раньше, чем все разойдутся.
— Надеюсь. Весна была такая неприветливая, что мы заслужили жаркое лето.
— Ах, извините, мне хотелось бы поплавать, пока светит солнце.
— Конечно, конечно.
— Надеюсь, тучи пройдут стороной.
— Надеюсь.
Мы разделяли любовь к Айре, и они не считали меня изгоем, а я не считала себя лучше их.
Едва ушел последний из Блиссов, как началась гроза. Мы с Айрой сидели около бассейна посреди пустых пивных банок и пустого на три четверти бочонка вина. Мы промокли. Где был сейчас мой прозрачный плащ? Сверкали молнии, гремел гром. Эта гроза была первой за долгую затяжную весну. Какое счастье — гроза — в этом снежном краю пушистого белого безмолвия! Природа вдыхала в нас жизнь.
Дождь хлестал и хлестал. Хохоча, как дети, мы помчались домой и стали стряхивать на ковер свежие капли. Айра посмотрел на меня тем взглядом, от которого я сразу вспомнила: двадцать тридцать, пятница, на календаре этот день обведен кружочком… Он расстегнул ремень.
— Сегодня ты испытаешь оргазм.
— Но, Айра, я не хочу его испытывать!
— Меня не интересует, чего ты хочешь. Я хочу, чтобы ты была счастлива. — Темные влажные глаза жадно смотрели на мою грудь под прилипшей блузкой. — Если это не сработает, я не знаю, что тогда сработает!
— Что должно «сработать»? — испугалась я.
— Стой здесь! — Он побежал наверх и вернулся со своим руководством и «дипломатом». Он читал инструкцию по сегодняшней гимнастике, а я смотрела, как шевелится под «бермудами» его член.
Он вытащил из «дипломата» пару наручников.
— Боже! — простонала я. Меня уже привязывали когда-то в бомбоубежище к помосту цепью от «харлея».
— Айра, лучше я испытаю оргазм в постели, без всяких фокусов.
— Нет. Я хочу возбудить тебя, Джинни. Я не хочу надоесть тебе.
Я вздохнула и разделась, он — тоже.
— Что дальше? — хмуро спросила я.
Мне было противно и зябко. Он взял меня за руку и подвел к старинному креслу с высокой спинкой. Потом подтянул второе такое же, залез на одно и велел залезть мне. Я забралась и увидела прямо перед глазами толстую балку, идущую под потолком по всей длине комнаты. Айра защелкнул один наручник на своем правом запястье, перебросил второй через балку и велел застегнуть на левой руке.
