Джойс Элберт - Безумные дамочки
— По-своему.
— Как это?
— У меня собственный стиль, — сказала она и вспомнила несчастную семью, в которой работала в Форист Хиллз. — Я делаю вкусные запеканки.
— Это хорошо. Сам я могу только мясо жарить.
— Я буду печь тебе красивые и вкусные запеканки, мой дорогой Роберт Фингерхуд. Вот увидишь.
Первая запеканка оказалась гадкой смесью телятины и грибов. Роберта потом тошнило целый час, а затем он похлопал ее по головке и сказал:
— Наверное, в этом кроется какая-то тайная связь.
Вторая запеканка была гадкой смесью креветок и грибов. На этот раз Роберта не стошнило. Потому что он ее не ел. Когда она внесла блюдо, знакомый запах ударил ему в нос.
— Пахнет, как и та, — осторожно сказал он.
— Нет, дорогой. Эта с креветками.
— Но есть и что-то общее.
— Грибная подливка.
— Грибная подливка?
Он сунул нос в блюдо.
— Именно. Зачем же во второй раз подряд? Я не буду есть.
— Все запеканки я делаю с грибами, — пояснила она.
Взгляд его был само безграничное терпение.
— Больше не надо так делать.
— Прекрасно.
— Не надо дуться. Я уверен, что ты можешь готовить великолепные блюда без грибной подливки.
— Но в ней-то вся суть, — сказала Симона, сдерживая слезы. — Я не могу. Грибная подливка… это… это главное.
Слезы заструились по ее щекам.
— Не плачь, милая. Пожалуйста, не надо.
— Ничего не могу с собой поделать.
— Ну, успокойся.
— Не могу, — покачала она головой. — Все гораздо хуже, чем ты думаешь.
— В чем дело? Расскажи.
— На грибной подливке строится вся моя кухня, — всхлипнула она: — Что ты против нее имеешь?
— Меня от нее тошнит.
Симона долго размышляла и в итоге придумала подливку из цыплят, но реакция Роберта не изменилась. После двух глотков он помчался в ванную и склонился над унитазом.
— Лучше я буду жарить мясо, — вернувшись, заявил он. — Или мясо, или будем есть в кафе.
— Я кое-что вспомнила.
— Что же?
— Я умею готовить лосося.
— Лучше не надо.
— Ты не даешь мне шанса показать себя, — возразила она. — Это нечестно. Я великолепно готовлю лосося. Я добавляю в него лук.
Роберт схватился за живот.
— Пожалуйста, не надо сейчас говорить о еде. Давай не будем обсуждать будущее меню. Поверь, я не хочу тебя обидеть, но должен сказать, что готовишь ты паршиво. Но я не думаю, что ты хочешь меня отравить. У нас остались консервы?
— Спорю, что ты никогда не ел лосося с луком, — злобно сказала она, — иначе ты бы так не говорил.
— Я хочу консервы, вот и все.
— Я работала поваром. Мне за это платили.
— И где же похоронили эту семью?
— Если ты считаешь, что это шутка…
И она замолчала, сообразив, что если ей не нужно готовить, то не придется покупать продукты, а значит, у нее останется гораздо больше денег, чтобы отсылать их в магазины.
— Ладно, наверное, ты прав, — сказала Симона. — Но не говори потом, что я не пыталась стать настоящей домохозяйкой.
— Договорились, — откликнулся Роберт.
После этого дела с едой наладились. Жареное филе с шампанским стали обычным ужином. Роберт позволял Симоне накрывать на стол, но на кухне хозяйничал сам. И хотя ужины получались прекрасными, ее раздражали его аккуратность и пунктуальность.
— Мамочка Фингерхуд снова готовит, — дразнила она Роберта, который, обернувшись полотенцем, сновал по кухне.
Больше всего он любил жарить баранину, куриную грудку и хвосты омаров. Роберт любил жареную картошку с кислым соусом, салаты с уксусом, хлеб с чесноком, свежий аспарагус. Иногда они начинали с устриц, а заканчивали пирожными с сыром и шоколадом. Симона никогда в жизни не ела так вкусно и так много и за месяц набрала три килограмма, так что вся одежда стала неприлично обтягивать ее.
Выбегая однажды на работу, она натолкнулась на Джека Бейли, который входил в дом. У него был щегольской вид в темно-синей форме. Она не видела его после вечеринки у Аниты, хотя он жил этажом ниже, и это еще раз напомнило ей об особенностях нью-йоркской жизни.
— Привет, соседка, — сказал он, автоматически улыбнувшись. — Как жизнь?
— Прекрасно, Джек. — Ей было приятно видеть его пристальные глаза. Возбуждает. — Из каких экзотических мест на этот раз?
— Обычная рутина: Лондон, Париж, Рим. Ты, кажется, поправилась?
— Да, и не собираюсь худеть, — ответила она, удивляясь про себя, как Анита может так любить его и отказываться летать вместе с ним.
Джек рассмеялся, обнажив ровные крепкие зубы.
— Прекрасно, если только ты не беременна.
Какой же он тупица! Благодаря таблеткам сейчас не беременеют против собственной воли.
— Передай Аните мои соболезнования.
— По поводу?
— В связи с таким дураком, как ты.
— А почему ты думаешь… — начал он, но Симона уже умчалась с оскорбленным видом.
— Я стала такой толстой, — сказала она вечером Роберту, когда он перемешивал салат, — что Джек Бейли, которого я встретила утром, решил, что я беременна.
— Наверное, он дразнил тебя.
— Противный способ дразнить.
— Если хочешь знать мое мнение, то ты вовсе не толстая.
— Спасибо, но, я думаю, мне надо купить новую одежду. Эта просто лопается по швам. И это ты виноват.
— Сколько ты весишь? — спросил Роберт и окинул ее критическим взглядом.
— Сорок пять.
Лицо у него искривилось.
— И впрямь толстушка. Может, попробуешь выступать в цирке?
— Если ты будешь в роли двуглавого мужчины.
На следующее утром Симона угостила Чу-Чу шампанским, оставшимся после вчерашнего разгула, и проверила, взяла ли она с собой кредитные карточки. Одна мысль о походе в восхитительные магазины Пятой авеню приводила ее в экстаз. Может, попробовать достичь оргазма в белье от «Бонвит»? Это мысль. Да, доктор, я кончила, когда надела этот пояс. О, я трепетала в белье от «Лорд и Тейлор». А почему нет? В этих магазинах есть нечто чувственное, возбуждающее больше, чем все другое, о чем она думала, а думала она о многом. Даже дурман может помочь в ее случае. Именно это говорила Хелен о своем первом оргазме: возбудить себя любым способом.
— А ты не курила травку? — спросила Хелен с удивленным видом.
— Несколько раз на вечеринках баловалась. Ну, не ради серьезного секса.
— Все успокаивается, — объяснила Хелен. — Ты как будто плывешь. Полная расслабуха. Поверь, ты сама себя не узнаешь.
— Звучит прекрасно, — сказала Симона, представив этот день. — А где я ее достану?
— У меня дома есть. Я сделаю тебе несколько сигарет и завтра принесу.
— У мистера Сверна будет инфаркт, если он узнает.
— Не говори глупостей, — сказала Хелен. — Он, может, и сам потягивает.
Когда Симона показала Роберту две сигареты, которые продала ей Хелен, он спросил, умеет ли она их курить.
— Хоть я и не курю, — ответила Симона, — но знаю, что мне просто нужно глотать. Так?
— Не так.
Она поняла, что он имел в виду, когда они занялись делом. Поняла также, что раньше все делала неправильно, потому травка на нее и не подействовала. Но сейчас дым все равно уходил через ноздри.
— Держи, держи его, — сказал Роберт. — Смотри. Вот так.
— Где ты этому научился?
— В Мексике.
— Там это разрешено?
— Нет, но мексиканцы смотрят на это сквозь пальцы.
Затем он быстро показал ей, как вдыхать дым, и передал тощий окурок. У нее от сладкого дыма закружилась голова, а через пять затяжек Симона задремала и увидела во сне Нормандию. Потом Роберт сказал, что впервые услышал, как она храпит.
— Я не кончила, — сказала Симона разочарованной Хелен на следующий день. — Но, правда, мы и не занимались этим. Я просто заснула.
— Тебе нужен опыт, — торжественно сказала Хелен. — У меня с травкой бывают безумные оргазмы. Несколько подряд. До потери пульса.
Слова Хелен о многократных оргазмах заставили Симону подумать, что, может, в мире есть определенное количество оргазмов, поэтому ей их не достается из-за других девушек. И, может, лично Хелен виновата в том, что Симона обделена. Ведь несправедливо, что одна кончает несколько раз, а другая — ни разу. И она сказала Хелен:
— Может, ты перестанешь расписывать себя и дашь мне передохнуть?
Словцо «расписывать» она позаимствовала у Фингерхуда, как заимствовала многие слова у разных любовников.
Симона устроила оргию после работы (и едва не кончила) в магазине «Франклин-Симон». Она решила сделать покупки именно там, а не в другом месте, потому что здесь у нее не было долгов. Можно было не платить, пока не рассчитается с остальными. Очень легко, часто думала Симона, жонглировать кредитными карточками и выигрывать, и иногда сама удивлялась своим успехам. С другой стороны, эта игра так ее увлекала, что без нее она бы просто умерла. Симоне и в голову не приходило платить наличными, и она научилась делать долги везде, где могла, а если не удавалось получить кредит, выписывала чек. Она умудрилась даже за такси пару раз заплатить чеками. Что эти бедняги могли поделать? Чеки не были фальшивыми, они — настоящие, и чтобы выглядели еще лучше, она разрисовала их.
