Кристоф Дюшатле - Игры в песочнице, или Стратегия соблазнителя
Когда мы приходим в себя, я говорю:
— Помнишь, я рассказывал тебе о фильме Серджио Леоне «Однажды в Америке». Я его обожаю, и видел его сто тысяч раз. Мне хотелось бы посмотреть вместе с тобой этот фильм. После этого мы еще лучше будем понимать друг друга.
Мы начинаем глупо смеяться, и это забавляет нас еще больше. Включаю плеер и телевизор, стоящий у кровати.
Я считаю Серджио Леоне изобретателем крупных планов в кинематографе, особенно когда он показывает обмен взглядами. А в этом фильме рассказывается о трагических приключениях друзей, встретившихся в начале двадцатого века в еврейском квартале Нью-Йорка и ставших королями воровского мира во времена «сухого закона»; заканчивается эта история во времена хиппи. Сценарий, постановка, актеры, операторская работа таковы, что от фильма невозможно оторваться, хотя он идет четыре с половиной часа. А музыкальное сопровождение Эннио Морриконе просто великолепно.
Мэрилин прижалась к моей груди. Она окунулась в этот фильм, закутав ноги в простыню. В середине картины один из героев (его играет де Ниро) в машине насилует женщину, любовь всей своей жизни, предварительно продекламировав ей фрагмент из библейской книги «Песнь песней Соломона», которую они вместе читали подростками. Мне эта сцена крушения красивой любви кажется просто душераздирающей и почти невыносимой из-за чувственной жестокости. Мэрилин, тоже пораженная увиденным, вдруг принимается яростно меня возбуждать. Я налегаю на нее, проникаю в ее лоно, смотрю прямо в ее глаза и шепчу:
— Мне никогда не было так хорошо.
Она, отведя взгляд, спрашивает:
— Скажи, ты ведь никогда так не сделаешь? Ты никогда не причинишь мне зла?
— Конечно нет, любовь моя…
— Что с нами будет?
— Не думай об этом. Ты меня чувствуешь?
— Возьми меня грубо.
И тогда я убыстряю темп, еще и еще, взрываюсь в ее животе, задыхаюсь, электризуюсь…
Все, стоп, я падаю без сил рядом с Мэрилин, и мы засыпаем. При пробуждении снова следим за судьбой персонажей американской жизни, полных сил и желания узнать свое будущее. На улице сильная жара, а мы опять и опять занимаемся любовью и проводим все выходные в постели под шум вентилятора.
Стол для рисования
Я пригласил Луну поужинать. Поскольку она видит меня веселым и довольным, я объясняю ей, почему мне нравится Мэрилин. Какая она? Мэрилин полностью в моем вкусе. Я рада за тебя, папа. Но я немного ревную. Это нормально, малыш, но ты с ней подружишься. Да, она обожает детей, я уже показал ей твою фотографию. Она находит тебя очень симпатичной; кстати, у нее много двоюродных братьев и сестер твоего возраста. И она также любит искусство и лошадей. Ой, папа, я хотела бы покататься с ней на лошади. Спроси ее, сможем ли мы покататься на лошадях этим летом?
По возвращению домой Луна запирается в своей комнате. Через час она появляется и протягивает мне листок бумаги.
— Посмотри, папа, я нарисовала портрет Мэрилин. Это образ идеальной женщины. Ты помнишь моряка из фильма «Девушки из Рошфора», мы смотрели его вчера вместе? Этот моряк тоже нарисовал портрет идеальной женщины, он ищет ее всю жизнь. Ты тоже, папа, ищешь всю жизнь идеальную женщину, значит, ты — моряк.
— Похоже. Как ты догадалась, что у Мэрилин такое лицо?
— Ты сможешь от меня передать ей этот рисунок? Скажи, а потом я могу с ней познакомиться?
На пляже. Остров Рэ
Луна и Мэрилин бегут к воде, а я их догоняю. Теперь нас уже трое, и мы ничем не отличаемся от других семей. На море штиль. Как только Луна оказывается в воде, она прыгает в мои объятия, потом — очередь за Мэрилин.
Сначала ощущается некоторая неловкость, но потом игра принимает дружеский оборот. Мы выдумываем всякие шутки, новые слова и формулировки. Сегодня мы веселимся и не думаем о будущем. Мы стали первобытными существами.
Мэрилин была крайне растрогана рисунком Луны.
Ночью у Луны заболел живот. Мэрилин встала, зашла к ней в комнату и сделала ей массаж всего тела. Луна быстро заснула.
И вот мы лежим на полотенцах и ничего не делаем. Чтение, ветер, морская соль, крем от солнца. Время от времени обмениваемся взглядами.
Луна шепчет мне на ухо: «Мэрилин очень хорошая. Она красивая. Нет, она не красивая, но она мне нравится. Мы сейчас пойдем есть мороженое?»
Конный клуб в ля Гаретт, департамент Пуату. После крутого виража дорога начинает спускаться. Внизу мы видим площадку для выездки лошадей и песчаное углубление, образованное конскими копытами, новенькие конюшни (их строительство финансировалось муниципальным советом), а вокруг — лес, рощи и тенистые каналы.
Мэрилин помогает Луне подготовить снаряжение для верховой езды. В этом она хорошо разбирается.
Под присмотром инструктора группа наездников выезжает на поле, стартовую площадку для начала прогулки. Машу Луне рукой — ей страшно сидеть на таком крупном животном. «Я рядом», — успокаивает ее Мэрилин. Обмен таинственными, робкими, смущенными и веселыми улыбками. Посылаю воздушный поцелуй моей возлюбленной. «Жду вас в кафе, у пристани», — говорю я.
Они уезжают — лошади идут неспешным ходом. Луна оборачивается в последний раз, она что-то говорит мне, но я не разбираю слов из-за стука копыт.
Потом я устраиваюсь на открытой террасе кафе. Мне приносят бокал белого сухого вина. Достаю из кармана блокнот, пишу две или три фразы, рисую на полях какой-то абстрактный знак — такая привычка у меня появилась еще в школе. Вот и все. Лето закончится, и Мэрилин поедет в Лондон; мне удается отогнать эту мысль лишь после третьего бокала вина.
Через час мои дорогие женщины ко мне возвращаются. Они идут, держась за руки, и смеются. Прогулка на лошадях оказалась чудесной. Луна пьет воду с мятой, Мэрилин — сухое вино со мной за компанию. Луна садится мне на колени и обнимает меня. Мэрилин закрывает глаза и откидывается на спинку стула.
Дорога в лесу
Вечером, после ужина у моих родителей, я и Мэрилин решаем прогуляться вдоль каналов. В воздухе чувствуется влажность, постепенно начинает темнеть. Квакают лягушки, раздаются и другие «голоса», природу которых определить невозможно. Мы слышим, как шумит насос, подающий воду на кукурузные поля. Мэрилин обнимает меня и гладит по голове. «Я весь в напряжении», — говорю я. Ее рука спускается ниже пояса моих брюк. «Ну надо же!» — «Не знаю почему, но с тобой у меня постоянная эрекция». — «Это любовь», — произносит она, расстегивая молнию на брюках и высвобождая мой член. Обнимаю и приподнимаю Мэрилин; ее ноги обвиваются вокруг моих бедер. Я проникаю в нее, и она тут же становится влажной — из-за возможности того, что нас могут увидеть, она возбудилась больше обычного. И вдруг Мэрилин говорит:
— Мне страшно уезжать в Лондон, боюсь того, что может произойти… Ты, Луна… все это так быстро случилось, а я еще очень молода, мне нужно повзрослеть, понимаешь?
— Не беспокойся, все будет хорошо. Не будем об этом говорить. Тебе нужно уехать, тебе предстоит еще многое узнать в жизни, вот так, все просто.
Мэрилин обнимает меня и шепчет на ухо:
— Мне нравится, когда ты массируешь мои бедра, у тебя такие сильные руки. Люблю, когда ты называешь меня прелестной попкой. Ты знаешь, многим девушкам не нравится их зад. Но теперь я больше не стыжусь своих ягодиц.
Внезапно на повороте дороги возникает темная масса. Я опускаю Мэрилин на землю. Мы могли бы уйти другой дорогой — она совсем близко, — но нет, мы остаемся. Темная масса быстро приближается. Что это такое? Наконец, мы видим: четыре или пять крупных собак бегут прямо на нас, высунув языки, их глаза блестят как стекло. Совсем недавно мы слышали выстрелы — может, это имеет какое-то отношение к взбесившейся своре? Собаки уже в тридцати метрах и по-прежнему несутся на нас. Выступаю вперед, защищая мою любимую, громко кричу, надеясь испугать собак и показать им, кто хозяин в этих французских джунглях. Но собаки проносятся мимо плотной массой, словно огромный метеорит, равнодушные к нашему присутствию, направляясь к неведомому пристанищу.
В Италии
Начало августа. Мы ужинаем при свечах на балконе нашей квартиры на улице Дела Волпе. Цветы только что политы, запах торфа смешивается с запахом фруктов, лежащих в корзине, и это напоминает нам недавнее приключение в ночном лесу Пуату.
Крыши старого Рима. Театральные декорации, словно чешуйки, наложенные друг на друга. Мы в гостях, и нас чудесно принимают прекрасные друзья: Алехандро и его близкий друг Риккардо. Алехандро — красивый мужчина с длинными вьющимися волосами, зелеными глазами. Ему сорок лет, он фотограф, очень культурный человек, смешной, очаровательный. Алехандро все время путешествует. Риккардо же является культурным атташе при мексиканском посольстве. Там и живут их семьи. Я знаю Алехандро уже давно. Ночные дискуссии, верность дружбе и удовольствие, которое доставляет нам обмен мыслями, собранными по всему свету, — вот что меня с ним связывает.
