Тереза Крейн - По велению сердца
— Это, наверное, грешно, то, что мы делаем?
— Да.
— Я замужняя женщина. Мы — двоюродные брат и сестра. А когда были детьми, то были почти что родные.
— Да.
— Это грех. Большой грех!..
— В глазах общества? Да, грех.
Она подняла голову и взглянула на него широко распахнутыми ясными глазами.
— Тогда почему у меня нет ощущения вины? Почему я не чувствую, что совершаю дурное? Почему? Почему я так счастлива?
Вместо ответа он крепко прижал ее к себе. Она положила голову ему на плечо, пытаясь унять волну дрожи.
— Лео?
— М-м?
— Я хочу оказаться рядом с тобой в постели. Пожалуйста!
Она поняла, что он улыбается.
— Нет. Нет и нет. Пока нет, любимая.
Вторники, четверги, субботы. Но сейчас все будет иначе. С ним все должно быть иначе!
— Но когда же, Лео? Когда?
— Когда ты будешь готова к этому, Кэрри, любовь моя. Когда ты не будешь бояться…
Медленно тянулся этот тихий, теплый день. Как и предсказывал Лео, Кэрри постепенно становилось лучше. В полдень она задремала в тени распустившегося каштана и пробудилась только тогда, когда солнце начало опускаться за горную вершину на западе.
Лео сидел рядом, глядя на нее. Рядом с ним на траве лежал поднос с двумя стаканами.
— Тебе лучше?
— Да, спасибо. Кажется, все прошло.
— Вот лимонад, очень вкусный, а главное, холодный.
Она с жадностью осушила стакан. Он наклонился и поцеловал ее во влажные губы, нежно слизывая с них капельки влаги.
— Это — самый вкусный лимонад, который я когда-либо пробовал, — сказал он, тяжело дыша. — Так он намного вкуснее.
— Лео…
— Что?
Она засмеялась.
— Нет, ничего. Просто — Лео. Лео, Лео, Лео. Я люблю тебя, Лео!..
— Да, я знаю.
Он встал и протянул ей руку. Она приняла ее, и они, взявшись за руки, зашагали к дому. Никто не проронил ни слова, пока они шли по затененным комнатам. Только у подножия лестницы Лео вдруг остановился, повернул ее к себе лицом и долго смотрел на нее, положив руки ей на плечи.
— Кэрри, ты уверена?
— Уверена.
Держась за руки, они поднялись по лестнице. В башенной комнате Лео закрыл ставни. В наступившей полутьме Кэрри молча наблюдала за ним. Он подошел к ней вплотную, медленно прижал к себе. Она закрыла глаза.
— Уже пришло время?
— Да, пришло.
Очень нежно, едва касаясь, он поцеловал уголки ее губ. Медленно провел кончиками пальцев по ее щеке.
— Что? Что ты хочешь, чтобы я сделала? — Голос у нее срывался, а темные глаза неожиданно затуманились.
— Ничего, моя любимая. Ничего из того, чего не хочется тебе самой.
Томительно медленно, одну за другой, он расстегивал пуговицы на ее блузке, целуя каждый участок обнажающегося тела.
— Ну, не дрожи так.
— Прости, ничего не мшу с собой поделать.
Он раздел ее и обнаженную отнес на руках в постель, нежно, ко настойчиво предупреждая ее стыдливые попытки прикрыться.
— Не прячься от меня, — попросил он. — Ты так прекрасна.
Она застенчиво смотрела на него, пока он раздевался, улыбаясь ей. Потом протянула навстречу ему руки.
— Как странно, — сказала она.
— Что странно?
— Я уже пять лет замужем, но еще ни разу не видела обнаженного мужчину. Ты очень красив, Лео.
Он лег рядом, кончиками пальцев поглаживая ее лицо.
— А теперь, любовь моя, успокойся. Тебе нечего бояться. Я не причиню тебе боли. Обещаю, что никогда не заставлю тебя страдать. Я только хочу доставить тебе удовольствие. Ну, скажи, так тебе хорошо? А так?
Он был очень нежен, и это вызвало в ее душе бурю никогда прежде не испытанных чувств. Губы Лео нетерпеливо прикоснулись к ее губам, а потом скользнули по шее, спускаясь к груди, пока, наконец, его рот не сомкнулся вокруг розового, набухшого соска. У нее перехватило дыхание от прикосновения его теплого языка, которым он так сладко проводил по ее груди. Его руки дарили ей такое блаженство, что она была готова кричать от восторга. Инстинктивно ее тело изогнулось, еще теснее прижимаясь к нему, требуя все более изысканных ласк. Не выдержав мучительного ожидания, она умоляла его отказаться от сдержанности. И тогда они слились в едином порыве страсти. Когда Кэрри показалось, что она сойдет с ума от невыразимого наслаждения, все, что накопилось в глубине ее тела за эти сладостные минуты, взорвалось невероятным исступленным восторгом. Слабый крик благодарности, похожий на стон, сорвался с ее губ.
Потом они лежали рядом и никто из них не хотел нарушить словами то удивительное состояние, которого им удалось достичь. Кэрри легла на живот, положив голову на руки, разглядывая его полусонного. Наконец он приподнялся на локте и, заглянув ей в глаза, осыпал поцелуями ее лицо. Кэрри счастливо засмеялась. Она поймала его руку, поглаживающую ее спутанные волосы, рассыпавшиеся по обнаженным плечам, поднесла ее к своим губам, покусывая кончики пальцев.
— Шаловливые пальчики, — прошептала она и подняла руку, чтобы коснуться его губ. — И шаловливый, шаловливый язычок!
Он блаженно улыбался.
— Ах, какой же ты шалун, — нежно прошептала она, закрывая глаза и улыбаясь. — Где ты научился таким шалостям?
Последовало молчание, потом он сказал очень спокойно.
— Это имеет значение?
Она открыла глаза — огромные, умиротворенные, доверчивые.
— Нет, — ответила она. — Не имеет.
И это была правда.
Много позже, уже погружаясь в сон, она спросила:
— Лео, какой сегодня день?
— По-моему, четверг, — ответил Лео. — Нет, пятница. Точно пятница. А что?
Она мечтательно улыбнулась с закрытыми глазами.
— Ничего. Просто хотела узнать.
— Говорил ли я тебе, — он намотал прядь ее волос на палец, — что нашел в Багни гараж, где можно взять машину напрокат? Завтра, — он наклонился, чтобы поцеловать ее спину, — завтра я повезу тебя в Сьену.
Дорога в Сьену пролегала по холмистой местности Чьянти. Понадобился целый день, чтобы добраться туда. Как заметил Лео, возможно, итальянскому правительству удалось кое-что сделать для реконструкции железных дорог, но вот за что они еще не сумели взяться, так это за автомобильные дороги. В этом местечке они провели два дня и две ночи, которые показались Кэрри волшебными, полными неги и очарования. Само путешествие приносило незабываемые впечатления. Они не спеша проезжали мимо сонных городков и селений, которые выглядели так, словно время невластно над ними. Вот и горы остались позади. По мере приближения к югу стало намного жарче. Никогда не забыть Кэрри тот момент, когда она впервые увидела Сьену — массивные городские стены из кирпича терракотового цвета, и изящные шшшисные башни с мерцающими на солнце крышами.
Они остановились как муж и жена в небольшом отеле близ центра старинного города. И потекли день за днем, ночь за ночью.
Днем они гуляли по прохладным лабиринтам тихих узких улочек, изумительным площадям, разглядывая великолепные здания работы знаменитых мастеров, или потягивали вино за столиком кафе на восхитительной Пьяцца цель Камне. А ночью они любили друг друга. Кэрри еще никогда не была так счастлива. С каждым мгновением, проведенным с Лео, она любила его все сильнее, и, к ее восторгу, Лео, казалось, становился более внимательным к ней, более страстным. Для них стало потребностью ежеминутно видеть, слышать, касаться друг друга. Легкое прикосновение рук порой вызывало возбуждение настолько острое, что они спешили в свою крохотную душную комнатку и опять любили друг друга.
— Какой развратной женщиной я стала, — сказала Кэрри скорее с удовлетворением, нежели с сожалением. Она лежала обнаженная на узкой постели. Лео сидел рядом на полу, дым от его сигареты кольцами поднимался в неподвижном воздухе. Их поспешно сброшенная одежда в беспорядке лежала у двери.
— Уверена, что клерк за конторкой все прекрасно понимает. По крайней мере, догадывается, для чего мы так часто возвращаемся в комнату. Ну и пусть! Мне это безразлично.
Лео улыбнулся.
Кэрри перевернулась на спину, широко раскинув руки.
— Никто в Гастингсе не поверил бы этому, — добавила она, притворно ужаснувшись.
И они засмеялись так, как могут смеяться только влюбленные — не потому, что сама мысль показалась смешной, а просто от радостною сознания, что они вместе и любят друг друга.
Он взял ее руку и провел пальцем по линиям ладони.
— Нам придется отправиться обратно рано утром, — сказал он. — На дорогу уйдет большая часть дня.
— О, Лео, неужели мы должны возвращаться? Но я не хочу уезжать. Я хочу остаться здесь. Навсегда, навсегда, навсегда!
Легкая грустная улыбка коснулась его губ, когда он покачал головой.
Она села на кровати, подтянула ноги к подбородку и обхватила их руками. Неожиданно выражение ее липа стало серьезным.
