Анна-Леена Хяркёнен - Аквариумная любовь
— Да пошла ты!
Я сажусь на кровати и смотрю ему прямо в глаза.
— Ты мог бы хоть раз притвориться сильным. Ты должен научиться обращаться со мной. Ты должен предугадывать мои желания. Ты должен быть сильным. Мне нужен сильный мужчина.
Взгляд Йоуни бродит по потолку.
— В таком случае ты обратилась не по адресу…
— Не строй из себя мученика! И нечего распускать нюни! Заявления типа «мне стало страшно» больше не в моде. И, знаешь что, Йоуни, — я перевела дыхание, — ты с самого начала дал мне понять, что принимаешь меня такой, как есть, и будешь со мной, что бы ни случилось. Ты обещал. А теперь взял и предал.
— Я ничего тебе не обещал.
— А кто заставлял меня рассказывать о моих фантазиях?! Сам, между прочим, меня вынудил. Я-то, дура, думала, он мне помочь сможет, а ему, видите ли, страшно стало!
Йоуни беспомощно смотрит на меня:
— Может, и вынудил. Но я же не знал, что у тебя их так много и что ты от них так зависишь! Ты все время ждешь от меня воплощения своих фантазий, только для этого я тебе и нужен…
— Да не нужен ты мне! Мне никто не нужен! Мне и фантазий хватает!
Йоуни закрывает глаза и пытается снова собраться с силами.
— Странные у тебя представления о сексе…
Я молчу.
— Такое ощущение, что какое-то дешевое порно настолько въелось тебе в голову, что ты теперь и шагу ступить без него не можешь. Неужели ты не понимаешь, как это выглядит со стороны?!
Я продолжаю молчать.
— Ты все время пытаешься кем-то быть. Воплотить в себе какую-то несуществующую мужскую мечту. Стать такой, какой, по-твоему, тебя хотел бы видеть мужчина. При этом ты требуешь, чтобы мужчина был «настоящим». И это ужасно гнетет…
— По какому, интересно, принципу ты делишь сексуальность на мужскую и женскую?
— Я ничего не делю. Конечно, так грубо делить нельзя. То есть вообще делить нельзя…
Он тяжело вздыхает. Я тоже.
— Ну хорошо. Допустим, во мне слишком много «мужской сексуальности», и что из этого?
— Да откуда я знаю? Не воспринимай все буквально и не требуй от меня точных формулировок! Это просто мысли вслух и больше ничего.
— А если я не понимаю, что ты имеешь в виду!
— Я ничего не имею в виду.
Йоуни встает и надевает пиджак.
— Что с нами случилось? Как мы до этого докатились? — плачу я.
— Да ты же сама все испортила! — закричал Йоуни. — Выдумала проблемы, которых и в помине не было. Так что смотри теперь и радуйся, какую кашу заварила! Ты ведь этого хотела?
Йоуни наматывает на шею шарф и хватает с телевизора ключи от машины.
— Ты не можешь так со мной поступить! Ты не можешь уйти и оставить меня сейчас одну!
— Боже, видела бы ты себя со стороны: полуголая баба валяется на кровати и орет благим матом. Иди ты к черту!
Он уходит, захлопывая за собой дверь. По его лицу видно, что мне все же удалось его задеть.
Я натягиваю на себя одеяло и плачу, но скоро перестаю. Какой толк плакать, когда некому оценить?
Я цепенею, в голове — ни единой мысли. Меня переполняют стыд и отчаяние. Может быть, Йоуни прав и я вдолбила себе в голову какие-то бредни и даже не пытаюсь испробовать что-то новое. Не знаю. Не знаю. Да и какое это теперь имеет значение?
Ночью я просыпаюсь от того, что Йоуни ложится рядом и пытается в темноте нащупать меня рукой.
— Сара, — шепчет он. — Ты никогда не думала, что с нами будет дальше?
20
Пустая кровать.
Малиновое одеяло смято, подушки вылезли из наволочек. Я стою в дверях и смотрю на все это.
Зловещее рогатое чудище молча выжидает момента, когда я в порыве страсти заставлю скрипеть его пружины. Почему я не могу этого сделать? Дать волю чувствам, потерять голову, забыть обо всем.
Как могло случиться, что секс стал для меня тяжким бременем, навязчивой идеей?
После каждого занятия любовью меня охватывает гнетущая пустота. Я нигде и никогда так много не плачу, не раздумываю и не переживаю, как в этой постели. И мне нигде не бывает так плохо.
За последние дни я до краев наполнилась тугим и вязким разочарованием. Я окончательно разочаровалась во всем. Я стала бояться Йоуни. А он стал бояться меня. Мы стали бояться друг друга.
Я до сих пор не понимаю, что значит заниматься любовью. Что это такое? Мне всегда казалось, что в этом нет ничего «красивого». Я никогда не ждала от секса романтики, разве что в порыве влюбленности. Что со мной такое? Я люблю людей, плачу в кино, переживаю зачастую глубже и острее, чем другие, но в постели я абсолютно ничего не чувствую.
Может, это болезнь нашего времени, когда все только и делают, что говорят о сексе и так гордятся своей свободой? Никаких комплексов.
В наше время несексуальным быть нельзя. Хочешь быть модным — будь сексуальным. Чувственность — это круто!
Эксперименты в постели только приветствуются, желательно с представителями своего пола, это раскрепощает. И главное, в постели надо проводить как можно больше времени. Только это поможет вам полностью раскрыться и обрести собственное «я»!
По телевизору, радио и в газетах только об этом и говорят.
Я читала все, что попадалось мне под руку. Особенно книги и статьи, написанные женщинами. Надо сказать, в них было еще меньше смысла, чем в статьях, написанных мужчинами.
Одна баба, занимающаяся гендерными исследованиями, написала в своей книге, что для женщины самым важным во время полового акта является нежность, все остальное второстепенно. Якобы мужчина проводит границу между сексом и любовью, а женщина нет. Вот вы мне скажите, неужели нормальный человек может нести такую чушь?
Лично я всегда разделяла любовь и секс. Они никоим образом не связаны друг с другом. То, что меня возбуждает, не имеет никакого отношения к любви. И мне вполне хватает моих безумных снов и фантазий.
Я думала, что все эти чертовы фантазии исчезнут с появлением Йоуни, но они никуда не делись, а только встали между нами непреодолимой стеной. Он так и не сумел разбить мой аквариум и выпустить меня на свободу.
Боже мой, как же мне тяжело от того, что я женщина! Женская натура — это же непроходимые дебри. По крайней мере моя. Я не могу поддаться страсти, забыв обо всем на свете.
Я бы что угодно отдала за то, чтобы ни о чем не думать. Хочу быть безмозглой скотиной. Хочу, чтобы меня имели, как привязанную к столбу корову, которая не понимает, что к чему. Хочу, чтобы меня насиловали так, чтобы хрящи хрустели. Хочу, чтобы меня оттрахали до беспамятства. Хочу лежать с завязанными глазами на полу и орать, пока не порвутся голосовые связки. Хочу чувствовать, как сотни членов проникают в меня, и не думать ни о чем, кроме того, что во мне больше нет ни одного пустого отверстия, ни одной идиотской мысли! Ни единой мыслишки.
Я подхожу к кровати, расправляю на ней одеяло, расставляю подушки по местам и накрываю все покрывалом. Затем укладываю посреди заправленной кровати плюшевую пантеру.
21
За стеной слышен тихий плач ребенка. Часы в кухне остановились на половине двенадцатого. Йоуни тихо двигается во мне.
Его глаза закрыты, а мои, наоборот, открыты. Мы занимаемся любовью уже минут пять. Мы? Йоуни двигается во мне, а я ничего не чувствую, и чем больше он двигается, тем хуже мне становится. Я смотрю на улицу. Небо за окном — цвета протертой брусники с сахаром.
Неожиданно я начинаю плакать в голос. Йоуни вздрагивает, останавливается и нежно гладит меня по лицу:
— Сара, любимая, что случилось?
— Это просто ужас какой-то, — всхлипываю я.
На его лице появляется испуганная улыбка.
— Детка, перестань! Все же хорошо!
— Нет! Неужели ты не понимаешь, как все плохо?
Йоуни мрачнеет и отстраняется от меня. Он протягивает руку и нежно гладит меня по голове, перебирая пряди моих волос.
Я прижимаюсь к нему, зарываюсь лицом в его теплую грудь и никак не могу унять слезы.
— Неужели так будет всегда? Вот уж никогда не думала… Господи, ну почему все так глупо! Наверное, я слишком многого ждала от секса.
— Может, ты просто ждала чего-то другого?
— Но мне же кажется, что все не так! Должна же я хоть что-нибудь чувствовать?!
— Дай себе время, — устало говорит Йоуни.
— Да заткнись ты со своим временем!
Я пытаюсь успокоиться и подумать. Сколько времени уже прошло?
— Все-таки странное у тебя представление о вещах, — продолжил Йоуни. — Начиталась каких-то книжек… А это тебе не роман, это жизнь.
— Разве это жизнь?
Йоуни замирает. Опять я все испортила.
— Я не могу тебе помочь, детка. — Йоуни тяжело вздыхает.
— Можешь, если захочешь. У тебя же богатое воображение, почему ты никогда им не пользуешься? Я так хочу почувствовать себя настоящей женщиной! Во мне же скрыто столько чувств, надо только выпустить их на свободу! И ты можешь это сделать! Если бы ты хоть немного меня любил, ты сделал бы это!
